Ознакомительная версия.
Предатели выбрали себе Голубую Столовую, некогда весьма любимую Иволгой. Большие светлые окна и балкон выходили на Льюферу, а кроме парадных дверей, в комнату вела низкая дверца с решетчатым оконцем, через которую подносили кушанья. Отец и сын замерли, прислушиваясь к приглушенному разговору.
Артур узнавал голоса. Граф Реви... «Пудель» поганый. Кардинал, продажная жирная скотина... Женщина? Неужели королева? Нет, красотка Эжени, а этой-то чего нужно? Хотя она вроде бы без ума от Аганна, хотя спит еще с Гастоном Койлой и Реви. Незнакомый голос, и несет сущую чушь... Мунт встанет на защиту законного короля? Встать-то он встанет, но уж точно не за «пуделей». Снова кардинал. Советует оспорить предъявленные выборным доказательства. Реви возражает. Говорит, сначала следует уничтожить горбуна. Рука Артура схватилась за меч, и отец с силой сдавил плечо сына.
Спор продолжался, Эжени робко сказала, что Александр все-таки брат Филиппа, и лучше его не убивать, а просто схватить. Реви оборвал любовницу, заявив, что, пока горбун жив, у них ничего не выйдет. Затем вступил еще один голос, и Артуру показалось, что он ослышался. Гастон Койла – канцлер, лучший друг короля Филиппа и, как думалось Бэрроту, Александра. До чего же докатилось арцийское рыцарство, если граф Койла вместе с грязными выскочками обсуждает, как и когда убить законного короля?!
– Я беру это на себя, – твердо сказал канцлер, – горбун мне доверяет, мне ничего не стоит угостить его вином из погребов Его Высокопреосвященства. А вам лучше всего выждать и затаиться. На меня никто не подумает, но, если заподозрят кого-то из вас, толпа раздерет вас на куски, а о коронации Филиппа можно будет забыть.
– Когда вы это сделаете?
– В ночь перед коронацией, чтобы утром, когда к нему придут, Александр был мертв. Граф Реви – человек ученый, он напишет записку, в которой Сандер скажет, что сделал это сам, так как Филипп хотел видеть на троне сына, а не брата, и попросит всех, любящих его, исполнить его последнюю волю и короновать племянника.
– Это может сработать, – довольным голосом произнес кардинал, – верность горбуна брату известна всем, а жизнью он не дорожит.
– Да, в это поверят, – согласился и Реви, – конечно, понадобится вмешательство Церкви, но зато эти бешеные волки слова не скажут. Наоборот! Ха, – брат королевы был в восторге, – да они всем, кто посмеет возражать, головы поотгрызают. Нам и делать ничего не нужно.
– А что будет с Жаклин и ее сыном? – спросила заботливая Эжени.
– Жаклин на ладан дышит, вряд ли надолго переживет мужа, – утешил Реви, – а ребенок слишком мал. Не нужно, чтобы было слишком много смертей.
– Согласен, – подвел итог граф Койла, – пора расходиться. И помните, вам лучше исчезнуть из Мунта на какое-то время.
Послышался шум отодвигаемых стульев, и в это время Антуан Бэррот пинком распахнул дверцу.
Скиталец
Великий Орел! Сколько же в Тарре Старой Крови! Но им не отбиться, хотя с собой они утянут многих. Оресту тигры лишь на пользу. Теперь из Марты сделают уже не еретичку, а Преступившую. Еще бы... Взявшиеся из ниоткуда звери... Из ниоткуда? Или кто-то, как и ты, шел по следу этой мрази? Но ты хотя бы представлял, что и как станешь делать, а они, похоже, нет. Воистину, Счастливчик, ты не знаешь не только всех своих врагов, но и союзников. Кто же они? Ты увлекся Орестом и его заклятьями и не стал искать своих в толпе, а они были. Тигры... Сколько же тайн хранит Тарра, но сейчас не до них. Вдвоем против нескольких тысяч! Смело, но глупо...
Ты, кажется, заговорил об уме, Счастливчик? Об уме и осторожности. Очень мило с твоей стороны, на себя бы посмотрел. Забыл, что с тобой творилось, когда ты вернулся? А ты вспомни, как тебя рвало на куски, едва ты сходил на берег, как ты не мог шевельнуть хотя бы рукой, какие сны тебе снились...
Твой враг сбросил тебя со счетов, хоть и знал, что ты выжил, а ты взялся за старое. Ты опять по уши в арцийской грязи. Тебе мало, что ты снова жив и бродишь среди живых, можешь пить вино, целовать женщин, пускать в ход клинок, хотя можешь убивать и иначе. Взглядом. Словом. Прикосновением. Есть множество способов, но в тигра ты не превратишься, хотя вряд ли эти двое сделали это намеренно.
Намеренно или нет, но к бою они готовы, а убить Старую Кровь непросто, ты это испытал на своей шкуре.
А защитнички веры задумались. Еще бы, такие киски... Первые, кто полезут, познакомятся со своим Кастигатором раньше Марты. И ведь понимают, хоть и бесятся. Понимают и боятся, но это ненадолго. Кто-то одержимый или просто пьяный начнет, и понесется... А нет, так Орест подбавит толпе прыти.
Уже подбавляет! Конечно, если Марта с ее спутниками доберутся до храма, ему будет очень больно. Хорошо бы, чтоб его сожрали тигры, но такое лишь в хаонгских сказках бывает. Как же все эти клирики рвутся к власти, власти не духовной, а самой что ни на есть мирской. Вдохновенно врут о Конце Времен и последнем Грехе и... говорят правду, в которую не верят сами.
А Марта молодец. Пойти сквозь воющее зверье, не опуская глаз. Как же она похожа на отца... На отца и на Геро! Ты не смог спасти Шарля, Счастливчик, ты был далеко, да и сил тогда у тебя не хватало. А теперь хватает...
Все еще боятся, хотя Орест и старается вовсю. Сейчас площадь охватит безумие, но кардинал тоже рискует. Унять беснующуюся толпу потруднее, чем взбеленить. Ты зарываешься, Орест, зарываешься... А ведь начинал умно, ты не допустил ни одной ошибки, но Старую Кровь ты не предусмотрел. Ты разбудил спящих тигров, и теперь тебе лучше подумать о собственной шкуре, а не об охоте. Раньше ты был осторожен, но магия пьянит. Пора остановиться, а ты продолжаешь накачивать толпу ненавистью, толкая в тигриные когти. Ты захмелел не меньше, чем твоя паства, захмелел и потерял чувство меры.
Не спорю, ты ловко придумал. Орущие и лезущие вперед горожане – хорошее оружие. Надежное. На первый взгляд...
А как красиво можно ударить!
2892 год от В.И.
21-й день месяца Дракона.
Оргонда. Лиарэ
Только гордость Тагэре не позволила Марте закричать от ужаса и закрыть лицо руками. Она стояла, глядя прямо перед собой, чувствуя у ног живое тепло своих защитников. Мальвани... Она сразу поняла, кто пришел на выручку. Они с Сезаром никогда не принадлежали друг другу, но смерть их объединит. Страшная смерть... Если бы у нее был хотя бы кинжал. Она боится костра, но она выдержит. Она – Тагэре. Какие глаза у этой старухи. Белые, безумные. Сколько в них злобы. Что она им всем сделала? Святой Эрасти, что?! Сейчас бросятся. И первой эта ведьма... Женская ненависть еще страшнее мужской. Мужчины мстят за причиненное им зло, женщины за все несбывшееся. Но какая же она, Марта, дрянь! Она счастлива, что Сезар здесь, с ней, хотя он тоже умрет. Из-за нее и за нее. Стоят... Стоят, смотрят и боятся. Но надежды нет. Нет и быть не может.
Ознакомительная версия.
