Оставшийся пусть с холма они почти бежали. Ночь опустилась полностью, и им вновь хотелось увидеть глаза друг друга, чтобы прочесть любовь и нежность. Мирабель была счастлива, буквально парила над землей.
Рион остановился у порога веранды, куда распахивались огромные окна столовой. Аккуратно положил холст с начатым портретом, мольберт и после этого притянул свою любимую к себе. Вокруг светили магические светильники, прекрасно все освещавшие.
Глаза влюбленных блестели, а губы улыбались. Казалось, им не требуется слов. Вокруг было тихо и очень приветливо. Ароматы, доносящиеся с кухни поторопили войти драконов внутрь. Рион прихватил с собой холст, не решившись оставить его на воздухе.
— Покажешь? — попросила Мирабель и протянула руку к свернутому рулону.
— Может, после? — стал убирать из-под ее руки свою начатую работу художник.
— Хочу сейчас увидеть! — герцогиня шаловливо выхватила холст из рук дракона, отбежала в сторону и развернула, — Ах! — удивленно воскликнула она, — Но ведь я здесь …, - она смутилась.
На холсте был виден набросок будущего портрета. Только вот девушка на нем была изображена обнаженной. Мирабель перевела недоуменный взгляд на художника. Первая же мысль, которая возникла в ее голове: «Как она теперь объяснит, что не раздевалась перед Рионом?». Герцогиня была не то, что удивлена, а просто поражена этим обстоятельством.
Но нужно было признать, что даже без красок, просто в почти символическом наброске было видно мастерство. Мирабель на холсте выглядела как живая. Очень хорошо угадывалось лицо, глаза, губы. И эта девушка на рисунке была очень красивой. Вторая мысль Мирабель была: «Я так красива?».
— Я так тебя увидел, — спокойно произнес Рион и забрал холст из рук замершей герцогине.
— Но как же? Как я объясню, что позировала тебе в одежде? — Мирабель с тревогой смотрела в глаза мужчины.
— Если потребуется, я сам все объясню. Но поверь, к моему способу изображения здесь давно привыкли, — тонкая улыбка скользнула по красивым губам дракона.
«О чем это он?» — подумалось герцогине. Может, о том, что герцог знает о его манере писать портреты, и не будет сердиться? И часто Рион так изображает своих моделей? Ревность кольнуло только что влюбившееся сердце. Ведь это ее дракон! Только ее. Как он может говорить о том, что когда-то кого-то тоже так писал? Или другие модели перед ним раздевались?
Тут неожиданно вспомнились рассказы Риты, про девиц, которых похитил художник, и унес в свою пещеру. Хотя она сама там была и никаких пленниц не видела, но ведь это не опровергает того факта, что красивые девушки пропали после знакомства с художника. В том, что Рион писал с них портреты, Мирабель не сомневалась. И ревность от этих мыслей расцвела буйным пламенем в душе.
Внешне герцогиня осталась спокойной, но блеск в глазах не предвещал ничего хорошего. Не только драконы собственники, но и драконницы. А здесь было очевидно, что собственность явно вспоминает свои прошлые похождения.
— Я к себе, переоденусь к ужину, — постаралась спокойно произнести герцогиня и вышла из столовой, направившись в свою спальню.
Рион согласно кивнул, провожая взглядом стройную фигурку, потом снова перевел взгляд на холст и продолжил любоваться своим наброском. От этого довольного мужского взгляда на ее изображение Мирабель вспыхнула.
Герцогиня прошествовала к себе в комнату, где ее ожидала верная помощница. Рита подскочила навстречу и цепким взглядом осмотрела взволнованную госпожу. Спросить про поцелуй очень хотелось. Тем более щеки герцогини пылали, глазки блестели, и вообще, вид был очень интригующий. Если не делать предположений, что лорд художник предложил искать сокровища, то скорей всего на прогулке между ними что-то произошло.
Пока Рита переодевала в вечернее платье свою госпожу, они перебрасывались ничего не значащими словами о погоде, об ужине, о слугах. Но горничную очень интересовал один вопрос и она все же не удержалась:
— Госпожа, так он вас поцеловал? — с жадным волнением задала вопрос Рита.
— Да, — одними губами выдохнула Мирабель.
— Вот он …. Дракон! — всплеснула руками верная помощница, — И что теперь?
— Теперь все будет хорошо. Сейчас ужин будет. А в парке Рион писал мой портрет, — затараторила герцогиня, стараясь от самой себя скрыть все терзавшие ее мысли и чувства.
— Портрет? Он все это время писал портрет? А когда он вас поцеловал? — любопытствовала верная наперсница.
— Потом уже, — уклончиво произнесла герцогиня.
— А говорил что? — женское любопытство было безмерным.
— Что любит, — тихо с улыбкой произнесла Мирабель.
— Вот это да! — поразилась Рита настолько, что слова и вопросы на какое-то время закончились.
Вечернее платье из плотного атласа было одето, прическа готова, а утренняя розовая роза приколота в высокую прическу. Несколько капель ароматных духов и Мирабель была готова к встрече с любимым.
В приподнятом настроении герцогиня отправилась в столовую, где ее должен был ожидать Рион. Зеркало подсказало девушке, что она прекрасно выглядит, а потому Мирабель решила, что сделает все, чтобы художник не вспоминал о своих прежних моделях.
Ковер заглушил шаги герцогини, плотный атлас не шелестел при ходьбе, как шел. А потому, когда девушка подошла к открытым дверям в столовую, услышала два мужских голоса. Один принадлежал Риону, и от звука его голоса пробежали мурашки по спине, второй был герцога Гирдона.
— Как герцогиня? — спросил Риш.
— Все нормально. Она меня любит, — почти холодно произнес Рион.
От его слов, от его тона, который практически разрезал ее сердце, как ножом, Мирабель замерла на месте, не решаясь войти в столовую. Она как-то не ожидала, что Рион будет с кем-то, пусть даже с молодым лордом, обсуждать эту тему, а уж тем более говорить о ее любви настолько холодно.
Если рассудить здраво, то мужчина в принципе не с кем не должен это обсуждать. Но здравый смысл у влюбленной девушки отсутствовал напрочь. Ей казалось, что восторженный тон в ее адрес был сейчас более уместный, но в тот же миг Мирабель показалось, что вообще … вот тут додумать она не успела.
— Значит, завтра все решится? — спросил Риш.
— Да, завтра все будет ясно, — таким же смертельно холодным тоном ответил Рион.
Как же всегда веселый художник в этот момент напоминал ей герцога Винзора этой манерой. Тот тоже был таким же жестким в словах. Ей даже на какой-то миг почудилось, что это ее муж сейчас общается с молодым лордом. Но нет! Фигура другая, голос другой и своему чувству Мирабель доверяла больше, чем глазам. Именно ощущения ей говорили — это именно Рион, ее любимый так жестко говорит о ее любви.
«Нет. Он меня не любит» — прошептала Мирабель и тихо стала отступать от открытой двери.
Слуги еще не накрывали на стол, а потому в коридоре никого не было. Тихо шагая назад, Мирабель видела обоих драконов, стоявших в задумчивости у раскрытого окна. Девушка повернула за угол и побежала к себе в спальню. Возмущение и слезы душили.
«Дура. Дура! Какая же я дура! Влюбилась в этого самодовольного дракона! Что я для него? Что завтра может решиться? Он ждет, что я упаду в его объятия, пока нет герцога?» — про себя ругалась Мирабель.
Вбежав в свою комнату, герцогиня остановилась по середине комнаты. Да, лорды ждут ее в столовой, но аппетит пропал, и показываться перед ними Мирабель не собиралась. Обернулась на зеркало и увидела свое раскрасневшееся лицо, глаза горели и магия пробегала всполохами по обнаженным рукам.
Мирабель еще раз оценила свой внешний вид и разозлилась еще сильнее. «Зачем так наряжалась? Зачем? Для кого? Да жестокого дракона, который так холодно говорит обо мне со своим другом. Ненавижу!». Герцогиня стала срывать с себя платье, не позаботясь позвать Риту, чтобы та помогла. Плотная ткань атласа трещала по швам, но девушке было все равно.
Мирабель ненавидела Риона за его холодный уверенный тон, ненавидела себя за то, что позволила себе полюбить впервые в жизни. И именно это оказалось самой большой ошибкой в ее жизни. Правильно сделал ее отце лорд Астани, выдав дочь замуж по расчету. Герцог был холоден, но честен. Он не разыгрывал из себя влюбленного, а честно и открыто сказал отцу, что это брак по расчету. И Мирабель он тоже говорил резко, но честно. Герцогиня даже уважать стала своего жестокого мужа за правдивость.
А вот Риона от этого стала еще сильнее ненавидеть. Что он ей там говорил? «Теперь все будет хорошо»? что он имел ввиду? Что добился любви Мирабель и теперь может об этом доложить герцогу? Ведь лорду Гирдону он уже об этом рассказал. Кто ему мешает об этом сказать ее мужу?
«Дура. Какая же я дура!» — повторяла себе Мирабель.
Ни в чем не повинное платье лежала у ее ног, порванное на клочки. У Мирабель было на чем выместить свою злость и отчаяние. Да отчаяние! Герцогиня нисколько не боялась, что о ее чувстве узнает муж. Вовсе нет. Ее сердце билась в отчаянии от того, что оно поверило в настоящее чувство дракона и открылось, поверило и в ответ тоже полюбило.
