– Малика, никто не станет добровольно отдавать свои деньги, даже если налог будет составлять всего один процент, – возразил РиАнт.
На удивление, мужчина больше не пытался одернуть меня и уж тем более выгнать из зала совещаний. Никто даже не поднялся с места, намереваясь меня заткнуть, а вот я, оказывается, на ноги вскочила и даже не заметила этого, настолько во мне взыграли эмоции.
– Никто не станет отдавать добровольно просто так, но если им посулят взамен что-то весомое… Добросовестные налогоплательщики будут просто рады тому, что платить придется меньше, ведь сейчас налог на любой доход составляет пятнадцать процентов, а остальных можно заинтересовать прибавкой к будущей пенсии или тем, что банки будут принимать эти доходы в расчет при выдаче займов. Да мало ли что можно придумать. Люди будут рады любой поблажке, учитывая те тиски, в которых вы их держите, господин Арль. Так что? Я включаю в будущую статью новость о невероятной щедрости самых уважаемых семей Федерации?
– Все свободны, – вместо ответа произнес верглавнокомандующий.
Осуждение, непонимание, злость. Все это я ощущала на себе, но, хоть и не смотрела на присутствующих, могла поклясться, что лица их по-прежнему оставались отстраненно-невозмутимыми. Я тоже поднялась, намереваясь убраться подальше, но меня остановили хладнокровным:
– Не вы.
Последней из кабинета вышла личная помощница модифицированного, закрывая двустворчатые двери с непередаваемым выражением лица. Кажется, сейчас меня будут убивать.
– Малика-Малика… – с каким-то наигранным осуждением протянул имсит.
Мне стыдно за свои слова совершенно не было, так что…
– Признайте, что я права, – вскинула я голову, глядя РиАнту в глаза.
– Я этого и не отрицал.
– Но и не признавали.
– Знаешь, а тебе очень к лицу страсть. В твоих глазах горит такой огонь.
Улыбка, появившаяся на его губах, наверное, даже была очаровательной. Хотя нет, очаровывающей, но я отметила этот факт лишь мимолетно, потому что во мне кипели возмущение и какая-то детская обида.
Ну я же действительно была права! Во всем.
Словно прочитав мои мысли, модифицированный освободил кресло и присел на столешницу прямо передо мной.
– Малика, ты действительно права. Не во всем, нужно как следует обдумать детали, поработать над подачей, но в целом… – снова разговаривал он со мной как с неразумным ребенком. – Ты забываешь о том, где ты находишься. О том, кто тебя окружает. Имситы не прощают оскорблений и пренебрежительного отношения. Сейчас они все спустят на тормозах, потому что я разрешил тебе вести себя подобным образом, но в будущем, если ты позволишь себе подобное, это может обернуться чем-нибудь нехорошим. Учись держать себя в руках, если собираешься в политику.
– Я не собираюсь в политику!
– Правда? Малика, такие молодые девушки, как ты, зачастую даже не знают, что такое налоги, не говоря уже о том, чтобы давать советы министрам по вариантам их сборов. Только вот вопрос, – коснулся он пальцами моего подбородка, вынуждая запрокинуть его. А ведь я так удобно все это время разглядывала его ботинки. – Откуда у тебя такие знания? Я знаю лишь одно место, где можно их получить. Я и сам учился там – в Академии Права, но что там делала ты? Зачем балерине история, политика, право и экономика?
– Это уже допрос? – настороженно спросила я, мотнув головой, чтобы высвободить подбородок.
– Это просто вопрос, моя ванильная прелесть. Если что, мне все нравится. – Оттолкнувшись от стола, РиАнт последовал на выход. – Пойдем, колючка. Нас ждут великие дела.
И вот все бы хорошо, но я совершенно не понимала происходящего.
Обратно на этажи выше мы снова поднимались в сопровождении охраны. Акула смотрела на меня как на таракана, который неожиданно выполз при свете дня. Правда, до слов дело так и не дошло, но и оставаться с ней наедине у меня не было никакого желания, так что в кабинет я последовала вслед за имситом.
Зря.
Очень-очень зря.
– Эм… Товарищ верглавнокомандующий, я не вовремя?
При нашем появлении с дивана, на который я уже нацелилась, поднялся модифицированный, облаченный в форму космических войск. Он нисколько не уступал РиАнту в росте, но в плечах был гораздо шире, а потому казался массивнее. На выбритых висках чернела вязь татуировок. В серых глазах застыло холодное безразличие.
– Вовремя, Ирадий. Я тебя ждал. Госпожа Торль, посидите в секретарской, – обернулся ко мне РиАнт, прожигая своим металлическим взором.
– И не подумаю, – ответила торопливо, вспомнив взгляд акулы. – Я как независимый журналист обязана сопровождать вас везде и всюду. Или вы замышляете что-то порочащее вас?
– О Боги, дайте терпения! – выдохнул верглавнокомандующий, обращаясь к потолку. – Присаживайтесь, госпожа Торль. От такой прекрасной девушки у меня не может быть тайн. Ирадий.
Заняв место на диване, я сидела как мышка, записывая все то, что услышала, но ничего по-настоящему интересного так и не прозвучало. Вслух мужчины говорили о каком-то временном переводе и перераспределении обязанностей одного из пяти действующих веркомандиров Федерации, однако я прекрасно видела, как они переписываются на листках. Вот бы заполучить эти листы! Наверняка там что-то стоящее внимания.
– Благодарю за разрешение, товарищ верглавнокомандующий. Для меня это очень важно, – поднявшись, по-военному строго и коротко кивнул посетитель.
– Я тебя прекрасно понимаю, – отчего-то посмотрел РиАнт на меня. – Расскажи потом, как пойдут дела.
– Обязательно. Госпожа Торль, всего доброго.
Рассеянно кивнув, я краем глаза отметила листы, что так и продолжали лежать на столе, но, к моему глубочайшему сожалению, имсит не вышел в секретарскую, чтобы проводить своего подчиненного. Наоборот, подойдя к столу, он достал металлическую тарелку и, скомкав листы, поджег их. При этом мужчина смотрел на меня с ехидной усмешкой, перерастающей в широкую улыбку.
Как-то мне разом захотелось обратно к акуле.
– Итак, мой юный журналист. Что собираешься делать с полученной информацией?
– А что я должна с ней делать? Я вообще не понимаю, зачем вы всем солгали. Вы ведете какие-то странные игры.
– Такие, как я, всегда ведут странные игры и непременно выигрывают. Что касается лжи… Ты ведь понимаешь, что я давно должен был передать тебя под арест?
– Понимаю. Но не понимаю, почему вы еще этого не сделали.
– Может быть, потому, что мне жаль губить такую красивую юную особу? – сделал он шаг ко мне. Его походка стала напоминать неспешную походку хищника. Сердце мое заколотилось в груди. – Может быть, потому, что я знаю, что ты просто ошиблась, и даю тебе шанс самой понять свою оплошность? А может быть, потому, что у меня к тебе есть личный интерес?
– Какой личный интерес? – шепот сорвался с губ. Голос неожиданно сел, а мужчина уже склонялся надо мной, вынуждая вжиматься в спинку дивана.
– Может быть, я хочу перетянуть тебя на сторону зла? – поставил он ладони на спинку дивана по бокам от моей головы.
– Вы демон!
– Я чудовище, моя ванильная прелесть. И лучше тебе этого не забывать.
Крепко сжимая пальцами ручку, я прекрасно понимала, что он снова играет, снова собирается меня поцеловать. Шея – именно в нее я метилась, еще не до конца осознавая, что собираюсь убить верглавнокомандующего Федерации. Зато отлично осознавала, что живой мне отсюда в любом случае уже не выйти.
Но я все равно попыталась.
– Хм… Смешная, – легко перехватил мое запястье имсит, причиняя короткую боль. Ручка выпала, а меня все же поцеловали.
В кончик носа.
– Так вот, моя кровожадная прелесть. Как насчет того, чтобы заработать на поприще журналиста?
– Вы предлагаете мне работу? – Я все еще не отошла от шока, но не могла же настолько ослышаться!
– Лучше. Я предлагаю тебе обоюдовыгодное соглашение. Доход делим семьдесят на тридцать.
– Семьдесят мне!
– Ма-а-алика...
– Тогда пятьдесят на пятьдесят! Так в чем заключается моя работа?
