Обвёл руками библиотеку с правдивым восхищением.
Порест Линешент, шаркая ногами, подошёл к ближайшему стеллажу. Кончиками пальцев погладил корешки книг.
– Собиралась столетиями. Пять залов, редчайшая… в поместье Драккантов такое было?
Когда я покачал головой, из резких морщин его лица по капле просочилась гордость. Собралась в подобие улыбки.
– Да… славный род Драккантов, хоть и на три колена меньше, чем у нас. Но бестолковые: не умели хранить традиции как должно. Я знавал отца этой… вашей невесты, видел его, да… он был ветрогон, как многие Огненные. Пламя на ладони, пепел в голове, так говорят, э? Плевал на традиции, как и его отец… того я знал мало, он всё пропадал в своем имении в Крайтосе, книги вот читал… и к чему это их привело? Эта девочка, Мелони – ведь единственный наследник Рода?
Я молча кивнул, силясь разобрать – что мне в нём кажется таким неестественным. Голос? Поведение?
– А вы, значит, воспитанник Драккантов и её жених. Но в Род они вас так и не включили?
– Нет, мы не женаты, и… – Мелькнула на краю памяти какая-то формула… обрядовое принятие в род? Он об этом?
Глава Рода, скрипнув костями, сел в мягкое кресло – в профиль ко мне.
– Это славная цель, молодой человек. Что вы стараетесь возродить угасающий род. Не дать наследнице свернуть на кривую дорожку. Что вы там для чтения-то взяли?
Я приподнял книгу по истории рода Драккантов.
– Понимаете, я впервые в этом славном замке, а раньше не имел чести быть знакомым с наследием Линешент. И я просто не мог не ознакомиться целиком…
– Хороший выбор и учтивая речь, – глазки у Пореста Линешента оказались мелкими, стальными буравчиками. – С вами приятно побеседовать, ничего, что вы только во втором круге – вы, с вашими задатками… хорошо возглавили бы Род Драккантов. Скажите, что для вас – аристократия в первую очередь?
– Благородство. Ответственность. Знать первого круга – потомки самих Девятерых, если верить легендам… потомки древних королей, которым доверено беречь Кайетту. А это значит – они и обязаны представлять из себя тех, кто даёт пример остальным, кто безукоризненно почитает закон, несёт просвещение и одновременно блюдёт традиции…
Я не успел договорить печальную истину о том, что ныне аристократия – неважно, какой степени древности и знатности – являет собой картину далёкую от совершенства. Линешент торжествующе поднял трость, словно вцепившись в последнее слово.
– Традиции! Это верно, молодой человек, очень верно! Вы осознаете, что сила Рода – в традициях, в связи с прошлым – и потому пришли сюда? Не так ли?
Мой кивок скорее объяснялся тем, что я пытался вспомнить – что же не так в датах, которые видел. Что-то с предками Линешентов за последние две сотни лет… или больше?
– Но истинное сердце Рода – не здесь. Я знаю, что вы думаете – Ритуальный зал, это сердце замка, это всегда. Но идемте, я вам покажу.
Он вскочил на ноги, поманил меня за собой и двинулся вперед, почти бесшумно ступая по алому, полинялому ковру с богатым узором из стрел. Так же бесшумно открыл проход за одним из стеллажей – короткий, в соседний зал.
Реликварий.
Он был огромен – не меньше помпезной приёмной залы, и такой же полутемный. Древние гобелены – от высокого потолка до пола. Выеденные молью, выцветшие, местами прорвавшиеся от старости. В цветах Линешентов – коричневый, зелёный и белый с серебристым.
– Род не там, – махнул рукой назад Линешент. – Здесь. Смотрите – это обломки от лука первого из Линешентов, потомка Лина Стрелка. А это меч времён Пришествия Вод! Напитанный драконьем пламенем, по легенде – Соалар Линешент не побоялся с ним выйти против дракона. А эта – Чаша Скорби, которую Ианна Линешент приказала осушить предавшим её сыновьям двенадцать веков назад – взгляните на рубины, они впитали кровь этих сыновей, которую влили в чашу, прежде чем отдать тела земле – чтобы Ианна никогда не разлучалась с родной кровью…
Реликвии стояли и лежали на столиках из белого и чёрного мрамора. Слабо посверкивающие или давно потускневшие. Возле каждой – бронзовая табличка с названием и короткой историей.
– Каково, юноша, а? Поражены? Вот, идите сюда, – одна из моих любимых. Этот лук-атархэ был при Молине Линешенте, когда он со своей гвардией выступил на защиту короля от клятой Коалиции. Болотные короли – так тогда нас называли, во время Эпохи Вольностей… Видите, какая тонкая резьба – будто лук оплетают болотные растения, Мастер знал своё дело, тогда при дворе у наших предков были свои Мастера, как у королей, да… Вы думаете – слава Рода в книгах? Нет. Она – здесь. Это – овеществлённая история, запечатанная память, это и только это! Реликвии рода, которые бессмертны, как сам род, – вот это истинное величие и истинная древность, посмотрите, да ведь рядом с эти медальоном всё, что вы слышали об артефактах – это просто чушь, он принадлежал четвёртой Кормчей, которая вышла из нашего рода. А вот…
Стучала палка. Пронзительно и гулко – в полутемном зале, похожем на храмовый – только лишенном стекол. Порест Линешент ковылял от одной тумбы к другому, тукал сухим, желтым пальцем в каждый предмет – и описывал его, с наслаждением и страстью, и всё повторял: «Смотрите, смотрите, юноша, перед вами история!»
Я видел вещи. Проржавевшие, пыльные, сломанные. Неживые.
Лишённые речи – потому что даже таблички рядом с ними начали зарастать зеленью.
А единственный голос, который у них был – голос древнего старика, которому на самом деле шестьдесят четыре года.
Шестьдесят четыре года, да… вот что не так с предками Линешентов. Возраст.
– Это завораживает, так? Завораживает, и притягивает, и позволяет понять суть рода. Хотите совет, юноша? Возьмите эту свою невесту в её родовое поместье, покажите ей реликвии рода, напомните о её истинном предназначении – потому что ничего не может быть ценнее того, что завещали нам предки! Согласны вы с этим?
– Я… да-да, конечно…
– Вы поражены, юноша? Овеществлённая история…
– Поражён. Совершенно поражён…
Совершенно поражён, как мне в голову не пришла эта догадка. Невозможная – раз уж Линешент еще стоит передо мной и еще жив. Абсурдная: это же нужно лезть в такой пепел веков…
– Века! Века и основа рода!..
Он отпустил меня, наверное, через три часа – голодного и измотанного, со вклеившейся в лицо восторженной улыбкой. На прощание осведомился величественно – как продвигаются дела с геральдионом. И я заверил, что мы делаем всё, правда всё.
– Полагаюсь на вас, молодой человек, – взмахнул рукой Порест Линешент. – Хотя род Линешентов куда древнее, чем род Орэйга, он – олицетворение нашего герба, и ничто из этого, – тут он указал на реликварий, – не сравнится с нашим любимцем.
Я молча поклонился и еще раз заверил его в своей преданности. Усталый, вернулся в библиотеку.
Гроски про это чувство говорит: «Будто весь день навоз у яприлей перекидывал!»
Хотя теперь я знал, какую книгу стоит искать. Ту, на корешке которой значится крупное «Ф».
ФАМИЛЬНАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ. Ч. 3
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
– Входи, медовая.
В «варочной» части лекарской малость дымно. Пованивает тухлыми яйцами. Вместе с мятой и печеньем. Всюду бутылочки, коробочки, мешочки с не пойми чем.
Нойя согнулась над мелким котелком у стены. Возле стола мается Плакса – что-то фиолетовое переливает из колбы в колбу. Пугливо поглядывает сквозь завесу волос.
– Ну?
– Абсолютно здоров.
Фыркаю – спасибо за помощь. И тут нойя уточняет мягонько:
– Слишком здоров, сладенькая. Так не бывает. Особенно если ему четырнадцать лет. Не мне тебе говорить, что, каким бы не был уход – звери хворают. Стареет сердце. Кости начинают ныть на непогоду. Случается изжога. Однако этот геральдион здоров абсолютно. Уна, деточка, подай-ка мне этот твой диагност…
Плакса суёт дрожащими лапками в свою наставницу это самое, тягучее и густо-фиолетовое. В колбе плавают клочки, которые мне удалось отстричь от геральдиона.
