Стоило подумать об этом, как за очередной тяжёлой книгой в кожаном переплёте обнаружилось деревянное дно.
Лу убирает на пол оставшиеся книги — ничего. Щупает дно: вдруг в нём тайник? Но нет, никакого тайника тут нет.
Как же так?
Ни одна вещь не похожа на Сердце Города. Разве так может быть? Может, дедушка убрал куда-то Сердце? Может, его украли? Может, отец отнёс его на работу? Или оно исчезло, когда дедушка ушёл? Взяло и растаяло раз и навсегда?
У Лу дрожат губы, но он не позволяет себе расплакаться. Сам же говорил, что уже большой. Мама на портрете смотрит ободряюще. А дедушкины вещи будто замерли в ожидании, что Лу вот-вот догадается, как именно надо искать.
Он жмурится крепко-крепко и от всей души просит Город помочь.
«Мне очень нужно Сердце!» — думает Лу.
Очень.
Помоги!
Он протягивает руки, ощупывая дно сундука: говорили же древние, что главное видно не глазами! — и пальцы тотчас касаются чего-то округлого. Лу осторожно обхватывает находку и медленно открывает глаза.
В его руках покоится прозрачный шар размером с большое яблоко. Шар сверкает и переливается, как вода в реке в погожий день. И Лу точно знает, что это — то, что он искал.
Он прижимает Сердце к груди и выходит из дедушкиной комнаты.
С трудом открывает входную дверь — отпускать сверкающий шар не хочется, но с тяжёлой задвижкой одной рукой никак не справиться.
На улице вовсю разгулялся приятель-дождь: шумит, стучит, барабанит по черепичным крышам.
Лу кивает дождю: мол, слышу — больше не попадусь на чужие песни, и идёт к пруду.
Город чует, что несут его Сердце: мягко стелет под ноги Лу полотно улиц, бережёт его от углов и неровных камней под ногами, ярче заставляет светиться фонари на пути.
Бездна ждёт его, улыбается. Но стоит ей увидеть прозрачный шар в руках Лу, как улыбка вянет.
Бездна говорит:
— Оставь, мальчик. Зачем тебе это? Я ведь могу быть твоим другом. Я могу навсегда избавить тебя от врагов. Утащу их всех далеко-далеко, и они…
Лу не слушает. Он размахивается и изо всех сил швыряет шар в непрозрачную серую воду. Город и тут помогает юному хранителю: шар летит далеко, будто его запустил кто-то сильный-пресильный.
Едва шар касается пруда, как серая поверхность вмиг испаряется, превращаясь в клубы тяжёлого густого пара. Пар висит в воздухе, окутав замершую Бездну, — и исчезает через три удара сердца.
— Я ещё вернусь… — шепчет она на прощание.
На месте Бездны — прозрачная статуя из тех, что украшают улицы и площади Города.
Лу теперь знает: Бездна ушла в Глубину, а статуя лишь её отпечаток. И печать Города.
И сколько бы раз Бездна ни являлась из Глубины, Лу будет прогонять её. Ведь Сердце Города найти несложно: надо только помнить, что Город всегда с тобой.
Лу улыбается и идёт домой под умиротворяющий стук капель.
Хэллоуин (мистика, ужасы)
Джордж возвращался домой уже в темноте. Засиделся в баре с приятелями. Ну а как иначе? Праздник же! Ну и пусть детский — весь городок отмечает!
Он повторял про себя оправдания, но знал, что Мэри всё это не убедит. Опять будет скандалить, злиться, смотреть как на идиота. Та ещё ведьма, эта Мэри.
Джордж пьяно ухмыльнулся и подмигнул тыквенной роже, скалящейся с забора.
Густые сумерки окутали крошечный Спрингтаун, но не погрузили во мрак. Тут и там мерцали тыквенные фонари, вспыхивали огоньки в глазах скелетов и пугал-призраков, мигали гирлянды с лампами-пауками, а вдали слышался детский смех и гомон.
Джордж ни в детстве, ни сейчас в страшные сказки не верил, а вот в ярость жены — очень даже. Надо ей показать, что он хороший, что он о ней думает… что там ещё женщинам надо? О, внимание и подарки!
Он остановился, чуть пошатываясь, и оглядел улицу. Изрезанные тыквы Мэри не порадуют, картонная чёрная кошка тоже. Не тащить же ей марлевую паутину или хохочущего скелета? Она этим скелетом мужа и треснет. Нет уж.
И тут его взгляд упал на огромную, яркую и совершенно целую тыкву! Она лежала на земле за заборчиком во дворе старой ведьмы, миссис Маннерс. Джордж подошёл ближе: да, тыква целая! Вот её-то он Мэри и подарит! Для праздничного тыквенного пирога, с корицей, сливками и хрустящим тестом!
Джордж разулыбался и, перевесившись через забор, потянул тыкву. Большой оранжевый плод показался ему слишком тёплым, но с пьяных глаз мало ли что покажется? Тыква не поддавалась. Джордж крякнул и потянул сильнее. Не выходит.
Он воровато огляделся, бросил быстрый взгляд на тёмные окна дома миссис Маннерс и осторожно перелез через забор. Старуха наверняка спит, так что можно быстренько добыть подарок для Мэри. Завтра, конечно, старая ведьма опять будет ворчать на весь Спрингтаун, что какие-то проказники разорили её огород.
Джорджу вспомнилось: когда он учился в шестом классе, миссис Маннерс очень ругалась из-за огорода, а потом трое семиклассников по очереди пострадали. Один упал с яблони и сломал руку. Второй чуть не утонул в местной речке. А третий отравился домашними консервами и неделю не ходил в школу. О, его одноклассники тогда чуть с ума не сошли: слышали?! Миссис Маннерс — настоящая ведьма! Чушь какая.
Всё-таки он не удержался и, оказавшись на земле миссис Маннерс, снова посмотрел на её дом. Тихо, темно. Даже традиционных тыквенных рож не видно. Ну какая это ведьма, если Хэллоуин не отмечает?
Он нагнулся к тыкве и с удивлением обнаружил, что та не крепится хвостиком к колючему извивающемуся стеблю, а просто лежит на земле. Джордж хмыкнул, обхватил тыкву обеими руками и рванул на себя. Подлый овощ поддался на удивление легко — и Джордж чуть не упал. Покачнулся, еле удержавшись от сердитого выкрика.
С трудом вернул равновесие. Постоял пару секунд, затем осторожно перегнулся через забор и положил тыкву на землю. Если бы миссис Маннерс действительно интересовал её урожай, она бы поставила заборчик повыше. Или собаку завела. А нет так нет.
Джордж перелез обратно и, подхватив тыкву, снова ставшую очень тяжёлой, побрёл домой.
Мэри его приходом в десять вечера была недовольна: обещал же прийти в семь! Но знатная тыква её удивила и, пожалуй, задобрила.
***
Утром Джордж чувствовал себя скверно: спал плохо, тяжело, но проснуться не мог. Всю ночь слышались вдали странные голоса, протяжный собачий вой и мерзкие хлюпающие звуки.
Еле-еле продрал глаза в одиннадцатом часу. Спустился вниз. Мэри уже убежала на работу: Джорджу стало самую малость стыдно за вчерашнее, но аппетитный запах выпечки отвлёк от переживаний.
На кухонном столе прикрытый полотенцем источал ароматы яркий пирог с песочными бортами. Целый. Эх, видимо, Мэри ждала, что он проснётся, и они вместе позавтракают. Дождаться, что ли, её с работы?
За пирогом лежала записка: “Поешь, добытчик!” И смайлик. Значит, не сердится. Джордж воспрял духом и полез в ящик за ножом. Вот этот сойдёт.
Он ещё полюбовался оранжевой мягкой серединкой, а затем решительно вонзил нож. Из разреза струилось красное. Неужто клубничный джем положила? Зачем? Да и как-то жидко для джема…
Джордж недоуменно сделал ещё один надрез, отделяя кусочек. Наклонился, чтобы рассмотреть странную красно-бурую начинку, и его вырвало на обеденный стол.
***
Миссис Маннерс проснулась поздно. Полежала в уютной кровати, наслаждаясь солнечными лучами, мягко освещавшими комнату. С улыбкой послушала щебет птичек за окном. Бросила взгляд на старинные часы с вычурными стрелками.
“Можно ещё подремать, — лениво подумала миссис Маннерс. — Сутки уже прошли, так что Питер уже должен был превратиться обратно в человека. Интересно, как ему понравилось быть тыквой? А нечего залезать в чужой двор без спросу! Я же его столько раз предупреждала…”
Северная сказка (сказка, фольклорные мотивы)
