— Надеюсь на это, иначе будет очень и очень неловко. Герои, помогающие Злу. Какая была бы ирония!
Свечи источают ароматы церковных благовоний, а их свет рассеивает сумрак комнаты. Падает на лица слуг вдоль стен, немых и глухих, других Сквандьяр не нанимает. Ходит слушок, что сам делает их такими. В это поверить сложно, Малинда уверена, что будь способ заставить кого-нибудь срать вместо него, Сквандьяр так бы и поступил.
Как же время меняет людей, а ведь всего столетие тому он с двуручным топором бросался в бой. Шёл по трупам, выкрикивая проклятья. Хотя, может, сейчас перед ней именно настоящий Сквандьяр, а то был образ, созданный ради достижения цели? Возможно… возможно.
На мгновение в памяти всплыли образы прошлого. Четверо героев, верных друзей. Умелый воин, Геор. Неустрашимый берсерк Сквандьяр. Заумная волшебница, она. А ещё вечно весёлый паладин, Элиас…
— Ты так и не нашёл Элиаса?
— Я бросил искать лет пятьдесят назад. — Отмахнулся первосвященник. — Даже если он не сдох, то это уже не важно. Его правда ничего не поменяет. Ему попросту не поверят, все, кроме нас, давно забыли имя и подвиги Элиаса Звёздного Ветра. Да и я, чего таить, уже не помню его лица.
— Что же с нами стало… — Пробормотала Малинда, неуверенно коснулась фигуры «копейщика» и сдвинула в сторону «всадника».
— Ничего. Это было неизбежно. Конфликт интересов.
— Но мы же были друзьями, ты, я, Геор и Эл…
Первосвященник булькнул и протяжно засмеялся, гулко, как боевой горн.
— Друзьями? Ха! Милая, нас объединяла ненависть к империи. Наши обиды и страхи. Не более.
— Но…
— Даже сейчас, мы сошлись в злобе к Геору.
— Значит, после мы вцепимся в глотки друг другу?
— Не сразу и не обязательно. Только если интересы столкнутся лбами, но это маловероятно, милый мой архимаг.
***
Деревня встретила нас мрачно. Высокие заборы, настороженные и злые взгляды. Солнце клонится к закату и прячется за дымкой облаков. Чернильные тени наполняют улицы, ночь выплёскивает из далёкого леса и ползёт через поля к домам.
Я сижу в седле с прямой спиной, расправив плечи и слегка покачиваясь в такт шагам. В щели заборов за нами наблюдают собаки. Наблюдают и молчат. Удивительно, как обычная тишина может быть такой тревожной. Впрочем… стоит мне посмотреть в их сторону, и псы начинают тихонько скулить.
Собаки смышлёнее людей.
Это одна из тех разбойничьих деревень. Которые по-хорошему надо сжечь, но я не хочу тратить время и силы на бесполезный труд. Ваюна сидит в повозке и беспокойно озирается, Элиас мрачно смотрит на дорогу.
Вязкая тишина обволакивает деревню. Чужие взгляды обжигают кожу. Люди стоят вдоль дороги и смотрят на нас, не прячутся, не бегут, а просто смотрят. От этого становится жутковато.
— Что-то мне подсказывает, что здесь необычные разбойники селятся. — Пробормотал Элиас, наблюдая за двумя дюжими мужиками.
Совсем не похожи на пахарей или скотоводов. Крепкие, с обветренными, злыми лицами.
Дома расступаются, образуя овальную площадь со столбом в центре. В дальнем конце возвышается двухэтажный дом из дикого камня и обтёсанных брёвен. В окнах тускло горит свет.
— А вот и дом войта. — Заметил я и умолк.
На макушку упали крупные капли, заколотили вокруг. Вдалеке торжественно загудел гром. Грохот покатился по чернеющему небу, расширяясь и охватывая мир. Ваюна взвизгнула и накрылась вощёной тканью. Элиас сгорбился сильнее, невзначай подвинул меч ближе к руке.
Вспышка молнии осветила улицу, и мы остались одни. Люди исчезли, будто их и не было.
Волосы мгновенно промокли, накидка облепила плечи и талию. Сырой холод пробивается через слои одежды, вгрызается в тело. Конь прибавил шаг без команды. У крыльца я соскочил на быстро мокнущую землю, придерживаясь за луку. Поднялся по блестящим от влаги ступеням и трижды грохнул кулаком по двери.
С той стороны тишина, спустя целую вечность появились шаги. Загремел засов и дверь распахнулась. В лицо дохнуло сухим жаром растопленного камина, нос защекотали ароматы похлёбки и свежего хлеба. На пороге стоит крепкий мужчина, в том возрасте, когда зрелость перерастает в старость. На морщинистом лице застыло недовольное выражение.
Оглядел меня, как бродячего пса, скривился сплюнуть под ноги… Дёрнулся и в глазах вспыхнул ужас, вперемежку с узнаванием.
Глава 21
Струи дождя бьют по темечку, давят на плечи и стараются прижать к земле. Накидка стремительно тяжелеет и холодной хваткой сжимает тело. Староста потупился, подслеповато сощурился и натянуто улыбнулся.
— Простите, господин, я принял вас за другого… старость не радость. Проходите, проходите и разделите с нами стол. Боги велят быть гостеприимным.
— Не самый практичный обычай. — Заметил я, переступая порог.
— Ну, это как посмотреть, я помогу вам, вы поможете другому и так по цепочке, следуя обычаю, помогут мне. Взаимная помощь завсегда выгоднее себялюбия.
— Это верно, уважаемый, — сказал Элиас, проходя за мной. — Себялюбы, в конце концов, остаются даже без женщины, полностью оправдывая такое название, ха.
Ваюна зашла молча, сразу стянула плащ и принялась стряхивать воду через дверь. Потопталась и благодарно поклонилась старику. Я поблагодарил за приглашение кивком, всем видом выказывая безмятежность. Хотя внутри натянулась стальная струна тревоги, а пальцы тянутся к рукояти меча.
С кем он мог меня перепутать? Да и в глазах светилось узнавание, прямо как у Элиаса.
В сенях тепло, сухо и сумрачно. Свет пробивается под дверью, стелется по толстым доскам и стекает в щели между ними. Пахнет едой и горячим хлебом. С той стороны звенят голоса большой семьи, по большей части мужские.
Может быть, ущемлённый королёк успел разослать гонцов с моим описанием? А в деревне… нет, прямо за дверью, сидят охотники за головами. Не засада, просто везение. Моё, не их. Ведь это я буду веселиться под звон стали и хрипы умирающих.
— Стол у нас небогатый, но сытный и мы рады поделиться. — Сказал войт, касаясь двери.
Я приготовился рвануться внутрь, увернуться от стрел или обрушиться на ничего не подозревающих… Дверь отворилась в светлую комнату, пол покрыт толстым плетёным ковром, стены закрыты тканью. В дальнем конце, у закрытого окна стол, семь человек. Шесть парней, самому младшему лет семь, а старший красуется густой бородой. Седьмая женщина, ровесница войта. Давно растерявшая красоту, но сохранившая и приумножившая женственность.
Они обернулись на нас и замолчали, в глазах мелькнуло то самое выражение. Тишина резко стала тягучей и тягостной. Младший распахнул рот, выпучил глаза. Ложка выпала из ослабших пальцев, ударилась о край стола и расплескала кашу по скатерти и одежде мальчишки.
Ладно, это определённо не охотники за головами. Все похожи на старосту и его жену. Конечно, они могут быть наёмниками, но каковы шансы, что они решили навестить родителей и младших, и здесь наткнулись на меня? Исчезающе малы. Однако они меня знают.
По крайней мере, кого-то очень похожего на меня.
А в этом мире только один человек более менее похож на меня, был похож. Мой отец. Хотя несмотря на нашу идентичность, он лишь жалкая пародия на моё величие.
Женщина первая пришла в себя, всплеснула руками, подбежала к Ваюне. Хлопоча, повела к столу, усадила, подвинув стул, и наложила в тарелку большую порцию каши с мясом. Подвинула ближе корзинку пирожков.
Сразу видно, всегда хотела девочку. Только крестьянская жизнь благоволит мальчикам. У кого больше сыновей, тот благополучнее. Девочка же скорее проклятье на род, ломоть, выброшенный в окно.
При моём приближении младший затрясся всем телом, губы скривились, а глаза заблестели от подступивших слёз. Всхлипнул, судорожно втянул сопли. Сидящий рядом брат схватил его за руку, сдавил и что-то прошептал на ухо.
Старик заметно нервничает, бросает на сына острые взгляды. Натянуто улыбается и указывает на свободный стул.
