— Так и последняя часть Марлезонского балета, Маша в бане, — сказал я сам себе. А Маша, сидела перед каменкой и подбрасывала щепок на старые угли. Пахло хвоёй.
— Ну иди ко мне, она наклонив голову подошла стыдливо прикрыв грудь. Ну и чего ты стесняешься? После того, что между нами было, стеснятся своего первого мужчины не нужно. Ты моя и надолго. Может на всю жизнь. Привлёк её к себе и стал целовать её в губы, она сначала мужественно их поджимала, потом видимо распробовав начала неумело отвечать, я положил ей свою руку на грудь и слегка помассировал сосок, тот мгновенно затвердел, а Маша застонала и откинулась. Трусики девушки того времени не носили, поэтому одним движением я освободился от шаровар и лег на лавку усадив её на себя в позе всадницы. Ощутив меня в себе, Маша застыла, как бы прислушиваясь к ощущениям, а я, обхватив её за бёдра, придал направление ритмичному движению её тела. Через минуту она завелась, неумело попыталась запрыгать на мне, но я твёрдой рукой придержал её и придал её телу ещё некое вращение вокруг оси, на которой она сидела. Издав вопль, она вдруг обмякла, а её лоно забилось в спазмах, я поддержал её своим извержением чувств. Один ноль в пользу ростовского динамо! В этот вечер Маша узнала для себя много нового, и ушла, едва переставляя ноги. На прощание я сказал ей:
— Завтра отдыхай, пусть придёт следующая сестра. А фигли? Пустили козла в огород, теперь кто не спрятался, я не виноват. Уставший и довольный я побрёл к себе домой, челядь не спала, она вообще засыпала только после того как хозяин заснёт, поэтому меня накормили небольшим ужином. Поев, я побрёл в спальню под бочок к сладко сопевшей во сне Любаве.
И опять утро. Завтрак, класс, следующие пять букв. Детвора на удивление хорошо запомнила предыдущий урок. Проверка домашнего задания, и дача такого же но со следующими буквами Е, Ё, Ж, З, И. Конец урока, детвора разлетелась как стая воробьёв.
Промзона. Каменщик укладывает очередную сотню кирпича в стену домны, Первак колдует над пилой, Распустив меч на две половинки, он получил две полосы около метра длинной, и теперь работал над её толщиной.
— Давай вдвоём, — сказал я ему. Бери молот, сам я взял молоток и лёгкими ударами показывал Перваку куда следует ударить, пройдясь по всей длине и проверив на глаз прямолинейность полотна, я положил его на край горна слегка подогреть.
— Готовь зубило, Первак подал его мне, и мы занялись вырубкой зубьев пилы, пришлось пару раз подтачивать само зубило, но в конце концов работа была выполнена. Выковав пару гвоздиков и пробив в полотне пару дыр, я сказал:
— Кали вторую полосу, сделаем ещё одну .
— Да ты боярич, как с молотом в руках родился. Гля, как быстро мы с тобой сладили полотно.
А это мысль! Хрен ли я маюсь по посёлку? Пойду по стопам Петра Великого. Стоп. Теперь получается, что это он пойдёт по моим стопам. Прэлесно.
Второё полотно мы сделали лучше первого, да и быстрее. Распустили надвое второй меч, и до вечера я держал в руках четыре полотна, восемь гвоздей и один коловорот нужного мне диаметра. Плотники бросили работу и стояли вокруг нас, обсуждая мои ухватки и новые пилы.
— Боярич, што за пилу вы сладили, ни взяться за неё никак.
— А вот тащи сюда жердь посуше, да не толсту, так чтобы в ладонях умещалась, да верёвки с две сажени.
Мужики быстро притащили нужное и я, на их глазах за полчаса собрал первую в этом мире лучковую пилу.
— Видели, как я её собрал?
— Ловко боярич. Да пилит ли она?
— Так на, попробуй.
Старшой взял пилу, оглядел со всех сторон, пощупал остроту зубьев, натяжение полотна, и пристроившись к какому то бревну осторожно начал его пилить, каких то пять минут и бревно диаметром сантиметров тридцать было распилено.
— Да, лепая штука. Много пользы она принесёт, ох и добрую ты пилу промыслил боярич.
— Пила такого образа называется «кожемякинская», и первую такую пилу дарю тебе.
— Спасибо боярич! Знай, отслужу тебе службу за такой подарок.
— Договорились. Мне подвели коня, и я пустив его шагом, не торопясь поехал в Алёшино. Подходило время вечернего чаепития. Особых проблем не было, и я быстро распустил народ по домам. Остался только Ерофей с жердью и верёвкой.
— Следи и помогай. И мы вместе собрали вторую пилу. Ерофей недоверчиво покрутил новый инструмент в руках.
— Что не веришь мне?
— Так невиданная же ранее пила.
— Запомни и передашь другим, такая пила называется «кожемякинская». А пилит он, вот так. Я увидел берёзовое бревно со снятой чулком берестой, приложил пилу, сделал надрез двумя движениями, и затем спокойно отпилил блин в три пальца толщиной.
— Дайка я попробую, Еремей перехватил пилу у меня из рук.
— Пробуй, но сначала напили мне таких вот блинов ещё пять штук. Потом заберёшь полотна и уже сам смастеришь остальные пилы. Я вот что подумал Еремей, чурки под чешую надо пилить из сухого леса, если мы будем крыть сырыми чешуйками то, высыхая они треснут, и вся работа корове под хвост. Что думаешь? Есть у меня ещё одна мысль, может надрать бересты, да ею перекрыть? Хотя бы на эту зиму пока чурбаки высохнут? Думай Еремей, завтра доложишь, чего измыслил.
Таак, теперь слегка перекусить и в баньку, а на ужин у нас была печёная на углях рыбка и опять морс. Нет надо, что-то делать, как то разнообразить рацион. Завтра зайду на кухню, поговорю с поварихой. О, а над банькой вьётся дымок. Сигнал, наверное. Надо идти, — назвался груздем, не говори что не дюж.
Захожу в баньку, полумрак, неяркие блики пламени бегают по стенкам, играя в догонялки. девичья фигурка в углу.
— Да что вы все в угол забиваетесь? Я что зверь какой, и вас ко мне на съедение присылают, ну ка иди ко мне, покажись, не дурна ли ты ликом. Может ты коса или горбата, может кривонога? Нет вроде, я крутил девушку и так и сяк, потом резко остановил её перед собой и спросил:
— Как тебя зовут? Та чего–то пролепетала, я ещё раз пригляделся к ней, а чего заморачиваться, проще надо быть, проще. Назову ка я тебя Даша. Повторяй за мной, ДА-ША. Та повторила без особого затруднения. Дальше всё прошло по накатанному, девушки видимо делились впечатлениями и Даша вскрикнув не заплакала, а замерла ожидая моего финала. Когда всё закончилось, я как мог её успокоил, она потянулась ко мне губами, и я не разочаровал её ожиданий. Домой Даша ушла с припухшими губами, завтрашним выходным и приглашением следующей сестре. А я, искупавшись в реке, довольный и уставший, побрёл к себе. Уже засыпая я составлял план действий на завтра. Школа, — это святое, Михаилу объяснить, что делать дальше, потом к дядьке пересмотреть лично всё оружие, на предмет перековки в инструмент, повесить колокол, навести порядок на кухне, в конце разное под которым я подразумевал очередную сестрицу. Глаза закрылись. Всем привет.
