— С трудом, — не стал скрывать Иголка.
— Вот и получается, сукины вы фети, что вся наша возня не стоит офной-ефинственной «Эльфийской стрелы» в голову.
— В чью голову? — осторожно поинтересовался Контейнер.
— Фа хоть в чью.
— Зачем же тогда мы тебя стережем, раз это ничего не стоит? И ты, типа, станешь известен только ежели тебе башку отрезать и эрлийцам зашвырнуть?
— Мы не его стережем, а свои шкуры, — напомнил приятелю Иголка.
— Шкуры можно и просто так беречь…
— Бунтовать? — Кувалда сообразил, что тонкие философские размышления натолкнули простоватого телохранителя на неправильные мысли, нахмурился и строго повторил: — Бунтовать?
— Никак нет, — вытянулся во фрунт Контейнер.
— Тогфа стой и слушай, умник, мля.
— Так и делаю.
— Ты бы еще выпил, а? — предложил великому фюреру Иголка. — А то ить сердце кровью обливается на тебя смотреть.
— И слушать тоже, — поддакнул Контейнер.
— Это потому что вы тупые, — вздохнул Кувалда. — Вы не врубаетесь…
— Врубаемся, врубаемся, — успокоил одноглазого Иголка. После чего выглянул в окно, усмехнулся и доложил: — Копыто прибыл, твое великофюрерское, встречать будешь?
— На фиг он мне сфался? — пожал плечами Кувалда. — Пусть сюфа прихофит — поговорим.
И пристально посмотрел на ятаган.
— Стрелять не начнут? — то ли в сотый, то ли в двухсотый уже раз поинтересовался ерзающий по креслу Копыто.
— Не начнут, — успокоил приятеля Ваня.
— Ну, смотри… Ежели начнут, то ты в первую голову меня прикрываешь, понял? — Уйбуй строго посмотрел на хвана. — И не только голову, но и грудь еще, потому что у меня там сердце, и живот тоже, потому что в животе разные нужные вещи проистекают, я читал где-то…
Облаченный в полную боевую выкладку, Алех поморщился, чем заставил Копыто вздрогнуть, и укоризненно посмотрел на Сиракузу. Ваня едва заметно пожал плечами, словно отвечая: «Терпи, дружище, не зря же ты содрал с меня двойной тариф за подмоченную репутацию», после чего ободряюще улыбнулся уйбую:
— Ты, главное, не дергайся и веди себя так, как мы договаривались.
— Выпить бы, — протянул Копыто.
— Когда разговор серьезный начнется — выпьешь обязательно, а пока не надо. Так ты выглядишь бодрее.
Мозолистые мозги Красных Шапок функционировали, лишь будучи пропитанными изрядной дозой крепкого алкоголя, а лучшей смазкой в семье исторически считался виски. Без катализатора дикари становились несколько скованными, но Ваня рассудил, что для первого после ссылки появления в Форте стеснительный Копыто лучше развязного, и строго-настрого запретил приятелю употреблять больше необходимого.
— Броник подтяни, — велел Сиракуза и поинтересовался: — Тезисы помнишь?
— Отчетливо, — старательно выговорил уйбуй.
— От темы не отклоняйся.
— Угу.
— Приехали, — сообщил Алех. И резво выпрыгнул из машины.
Первоначально Ваня планировал завалиться в Южный Форт на длинном, как дорога в ад, лимузине «Хаммер», однако вовремя сообразил, что тот элементарно не развернется в загаженном дворе дикарской штаб-квартиры, и поумерил притязания. Однако никак не обыграть триумфальное возвращение Сиракуза не мог, а потому распорядился составить кортеж из трех массивных «Тигров», над главным из которых поработали трудолюбивые шасы, отделав салон бронированного внедорожника дорогой кожей, ценными породами дерева и напичкав всей возможной электроникой. Внутри «Тигр» был настоящим лимузином, но на крыше нес скрытый мороком пулемет. Как только внедорожник оказался во дворе, заклинание утратило силу, и дикари с уважением уставились на длинный ствол смертоносной машинки. Два других внедорожника, не столь роскошных внутри, были вооружены такими же пулеметами, но сидели за ними наемники-челы, которые не произвели на дикарей столь же сильного, как четырехрукий, впечатления.
— Родненькие мои! — Копыто вывалился из «Тигра» вслед за Алехом и тут же попытался обняться с ближайшим дикарем. — Дорогие южнофорчане!
— Строже, — прошипел Сиракуза.
— Да как же строже? — всхлипнул расчувствовавшийся уйбуй. — Столько лет не виделись…
— Месяцев!
— Сто лет! — И Копыто вновь попытался вцепиться в смутно знакомого бойца. — Дружище…
Алех сделал угрожающий жест, и собравшаяся во дворе толпа испуганно колыхнулась назад.
Посмотреть на прибытие беглого уйбуя сбежались все находящиеся в Форте Шапки. Не просто так, конечно, сбежались, а в надежде, что великий фюрер прикажет немедленно вешать придурка и день закончится редким в последнее время развлечением. Однако расчет, к огромному сожалению дикарей, не оправдался: Копыто никто не хватал, к государственной виселице не тащил с громкой руганью, а беглый уйбуй, соответственно, не плакал и не стенал. А совсем даже наоборот: приставал ко всем с непонятными намерениями, да еще под прикрытием двух десятков наемников и самого настоящего хвана.
Другими словами, явление Копыто, как и планировал Ваня, вызвало среди Красных Шапок изрядное смущение.
— Он, что ли?
— Кажись.
— Как живой, мля.
— Тока разъелся, сука.
— И шмотьем прибарахлился.
— А правду говорят, что он теперя миллионщик и ваще крут?
— В Англии живет, со всеми олигархами. За ручку с ними здоровается и на брудершафт выпивает.
— А сюда зачем приперся?
— На родину поглядеть.
— А-а… может он денег даст?
— С чего бы?
— Так у него, сам говоришь, есть.
— Есть.
— Так, может, даст?
— Может, и даст.
«Может, и даст», «может, и даст», «может и»… «Даст»! «Даст»! «Даст»!
Небрежный ответ случайного забулдыги настолько воодушевил дикарей, что уже через минуту по двору пополз громкий шепоток: «Даст денег!» — «Точно говорю: даст!» — «Его Кувалда потому и простил, что Копыто обещал миллионы народу раздать!»
Стоящему в толпе Чемодану оставалось лишь злиться, глядя на то, как стремительно, буквально на глазах, растет и крепнет всеобщая любовь к вернувшемуся диссиденту.
— Родненькие мои! Кровиночки! — Копыто, несмотря на яростное противодействие взбешенного Сиракузы, все-таки взобрался на капот «Тигра» и оттуда обратился к сородичам: — Как же я соскучился по вам! Скитался по морям и странам разным! Лишения испытывал страшные! Едва не погиб однажды! Но в сердце моем всегда одна лишь мысль билась — о вас, родные! О вас только!
— Ура? — неуверенно пискнул кто-то из Шибзичей, но тут же умолк, сообразив, что приветствовать диссидента еще рано.
Пахнущий вчерашним перегаром народ смотрел на Копыто с теплотой, но выжидательно, желая услышать главное.
