Ог принялся за другой сапог, стянул его, кинул в сторону первого, после встал и расстелил на земле плащ. Растянулся на нем и велел:
- Все, ложитесь и спите.
- Химаи приходят за магами? - вдруг шепотом спросил из темноты Еж.
- Только за магами.
- Так ведь это ты маг. Мы же не маги, - храбро ответил Еж.
Нок лишь молчала, все так же сидя на краю застеленного одеялом валежника.
- Я тоже не маг. - Ответил Ог, - И хватит болтать. И ты, Птица, ложись и спи.
Вот так просто - раз, и дал ей новой прозвище. А ведь новое имя Девочке Нок дают только после первой ночи любви. Первый мужчина получает право давать такой Девочке имя. Теперь получается что? У Нок есть имя, а первого мужчины не было?
И слова Ога о храмовых проститутках... Так называют жриц только Железные Рыцари, это не раз рассказывали торговцы, приходящие на Корабельный Двор пропустить рюмочку другую стылой и отведать жареной на углях рыбы.
Значит, Ог из земель Железных Рыцарей? А вдруг он и сам Железный Рыцарь?
Беспокойные думы одолевали. Новое прозвище казалось непривычным, чужим и неудобным, точно седло лошади, на котором пришлось трястись весь день. А собственное будущее и вовсе перестало существовать. Вместо понятного представления о том, кто она такая и кем должна стать, пришла пустота и непонимание. Теперь не осталось ничего - ни браслетов, ни стремления к чему-то, ни желания чего-то достичь. Ведь достигать теперь нечего.
Ничего нет. Ни будущего, ни прошлого. Есть темнота, жаркие угли догорающего костра, широкий круг и рычащие химаи вокруг этого круга. И есть страшный Незнакомец, круто изменивший жизнь.
Что теперь со всем этим делать?
Утром небо опустилось на землю густым белым молоком. Просочилось сквозь ветви кустов до самой травы и скрыло из глаз вершины валунов. Проснувшаяся Травка удивленно пыталась поймать молоко в кулак, протягивала руку и сжимала ладошку. Морщила нос и смешно шевелила коричневыми пальчиками. Невесомый молочный туман бесшумно обтекал Травку, спящего Ежа и открывшую глаза Птицу.
Малышка такие игры любила. Могла часами перебирать камешки у порога хижины или раскладывать по росту сорванные стебли цветов. Вот и сейчас она сосредоточенно протягивала ладонь и ловила, ловила то, что поймать никак нельзя. Неудачи ее не смущают. И можно спокойно оставить ее сидеть на одеяле несколько часов. Пока белое молоко, сползшее с неба, будет лежать на земле - Травка никуда не денется.
Птица продрогла. Пришлось ютиться на краю одеяла, чтобы не получить ногой по зубам от Ежа, и от неудобной позы болела спина и затекло правое плечо.
Но, как бы там ни было, новый день начался, и теперь что они будут делать? Снова скакать верхом до глубокой ночи?
Птица поднялась, огляделась. Вчерашний костерок бодро потрескивал, взметая вверх хвосты пламени. Рассыпал искры и смешивал горьковатый дым с белым небесным молоком. У края костра, в небольшой миске желтело тесто для лепешек, видимо, из кукурузной муки.
Появился Ог - принес воды в котелке. Угрюмый, уверенный в себе, неприветливый, он не глянул на Птицу и остальных детей. Будто их и нет, будто вовсе не красивая синеглазая девушка сейчас расплетает рядом с ним длинные черные косы, отливающие синим в бледных разводах тумана.
Охотник опустился на корточки у костра, ловко выхватил из миски часть теста, размял ее сильными ловкими пальцами и с размаху плюхнул на пристроенную на углях сковородку.
Видимо, вчерашняя ночная говорливость его закончилась, и он молчал. Грозный меч его лежал на расстеленном прямо на земле плаще, потемневший метал рукояти казался тусклым и синим. Птица тоже не говорила ничего. Рабы не начинают разговор с хозяевами первыми, им вообще не положено говорить. Рабы должны работать.
Но Ог всю работу взял на себя. И воды принес, и хвороста натаскал. Теперь вот завтрак готовит. Что в таком случае делать Птице?
- Туман пришел с реки, - негромко сказал Ог, - это значит, что будет не так жарко сегодня.
Птица не знала, что ответить. Согласиться? Промолчать? Или вежливо произнести: "Как скажешь, господин Ог"? Хотя хозяин запретил называть его господином...
Давно уже Птица не чувствовала себя так неловко и глупо. С мамой Мабусой всегда все было ясно. Были распоряжения, была работа. Мама Мабуса любила поговорить, порассказывать разных историй, поучить жизни. Отвечать ей не требовалось, требовалось делать свое дело. Дело всегда должно делаться - вот чему учила мама Мабуса.
А тут какое дело? Никакого дела не было. И неясно - как себя вести с новым хозяином.
Между тем, румяная, горячая лепешка испеклась и запахла так славно, что Птица почувствовала, как резко заныл пустой желудок. Захотелось вдруг есть - ведь солнце давно поднялось где-то там, за туманом. Давно уже наступило утро. Даже Травка, забыв о тумане, повернулась, уставилась на сковородку и глупо открыла рот, точно надеясь, что еда свалится туда сама собой.
Хозяин ловко слепил новую, кинул на сковородку, после сказал:
- Птица, раздели лепешку на две части и помоги маленькой поесть. Справишься с работой?
- Да, Ог.
- Вот и давай, справляйся, - в голосе опять послышалась издевка.
Не понять нового хозяина. Совсем не понять.
Проснулся Еж, и первое время они завтракали молча. Ог пожарил лепешки, после, на той же сковородке обжарил кусочки сала. Приготовил отвар из сушеных ягод вишни. Когда все поели, велел Ежу сходить к ручью и наполнить фляги, а Птице велел хорошенько приглядывать за Травкой.
Сам же помыл посуду, загасил костер и собрал вещи в большой кожаный мешок, притороченный к седлу его лошади.
Теперь, при свете дня, Птица могла отлично рассмотреть трупы химаев, что так и остались лежать у жирной черты, вспарывающей землю кругом. Густая черная шерсть, круглые большие уши по бокам головы, длинный лохматый хвост. И сильные когтистые лапы, способные разорвать одним ударом грудную клетку человека. Птица глядела на них и чувствовала, как вновь поднимается в душе страх. А что, если бы Ог с этими тварями не справился? И стена, которую возвела бы Птица, не помогла? Тогда бы и их кости белели сейчас у подножия высоких валунов.
- Химаев вывели племена Северных Охотников, что живут в древних подземных городах, - голос хозяина прозвучал совсем рядом.
Птица вздрогнула, оглянулась. Ог стоял за спиной. Не улыбался, и глаза его были серыми и жесткими.
- Химаи должны были охранять их племена от магов. От проклятых колдунов-стронгов, что жили рядом с ними. Но, как это водится, творение доставило немало хлопот своим создателям и очень скоро вышло из-под контроля. Химаи расплодились, разбрелись по земле и зажили своей собственной жизнью. Но магия их по-прежнему привлекает. Темная магия, я говорю именно о ней. Кто-то из вас, дети, владеет темной магией, вот химаи и ходят по ваши души.
