- Но где бы я их нашла? - возмутилась я, как и месяц назад.
- Могли бы предположить, что они есть.
- Но…
- Думать надо иногда, Этнер, думать. Или в твоей голове ум еще короче волоса? - тихонько прошипела с соседней первой парты ненавистная мне красавица.
- Зато твоей головушке, Ливир и волос не помогает к всемирному разуму приобщиться. Ты шевелюру случайно не для связи с ним отращиваешь? Все длиннее и длиннее, а контакт все не проходит, - с притворной жалостью выплюнула я. Вот теперь я действительно в бешенстве и не играю.
- Профессор, она мне оскорбила, - тут же заканючила обиженная стерва.
- Лети Этнер… - тут же еще больше "расстроился" Экзор.
- Что? - огрызнулась я.
- Вы хотите, чтобы я заставил вас мыть полы и пробирки до самой сессии?
- Вы не…
- Что?
- Не надо!
- И все-таки я вынужден. Я все же еще отвечаю за ваше воспитание, леди, - теперь в голосе профессора был укор.
- Но…как же…
- А на время сессии, поскольку у вас будет по два-три дня между экзаменами, нам придется устроить вам уроки хорошего тона и этикета. Каждый ваш свободный день. По три часа минимум, - уже совсем сурово припечатал Экзор.
- Отлично! В конце этого семестра я могу попросить вас выдать мне удостоверение профессиональной уборщицы? - положила я конец своей свободе.
- К сожалению, я могу дать вам лишь свои рекомендации, если вы будете искать подобную работу, - тоже не преминул съязвить Экзор. Для всего класса это было что-то новенькое. Язва-алхимик… Наверное, сейчас все подумали, что я довела его до настоящего гнева и мне точно не получить зачет по предмету. Боюсь, их ждет сюрприз.
Эй, полюби меня чумазым, А чистым каждая возьмет, Я убеждаюсь с каждым разом все сильней, Что жизнь с тобой - не Новый год. Нет, я не принц и я не белый мотылек, Но рад лететь на огонек, Но я держался, сколько мог. Ария - Вот и все дела
В свой домик я залетела рассерженной фурией. Чтобы не было соблазна что-либо сотворить, а потом раскаиваться, я сразу закинула сумку и волшебную палочку в дальний угол комнаты, сама же плюхнулась на жесткую постель и накрылась одеялом. Так легче, кажется, что никто не услышит твоих слез, а значит, их как будто нет. Будто и не позволяла себе такую слабость.
Как же больно и обидно получать наказание за то, что оскорбила какую-то высокомерную стерву в ответ! Почему ее не заставят мыть полы холодной водой и протирать пробирки до мозолей на пальцах? Леди! Она, видите ли, леди! А я кто? Не человек уже? Чем я ее хуже? Менее подлая и более умная? В этом моя вина? Или в том, что не отрастила волосы? Дались ей они…
Я потрогала чуть отросший темный ёжик на голове. Ведь так удобней! Но… как же хочется, чтобы было еще и красиво!
Обида сдавливала горло. И ведь не с кем поделиться. В кресле у камина не сидит мама, а отец не выйдет из своего кабинета на мой плач. Детство кончилось. Самая большая рана заныла еще больше. Сестра. Нора ведь тоже ушла. Даже скорее бросила. Обещала, что мы еще увидимся, сказала хранить острый осколок и… не пришла. Каждую ночь я всматривалась в зеркало, которое не отражало ничего, и каждую ночь видела лишь гладкую темную поверхность. Ничего. Я одна. Все меня бросили.
Экзор же…Я не хотела ни с кем сближаться, чтобы не было так больно, чтобы не терять. Но ведь пришлось! Ради знаний я согласилась просиживать с ним все вечера, пить чай и вести неторопливую беседу о том, что я уже прочла и что еще предстоит. Говорить о розах, о том, как прошел день, о ветре, который дул с этой стороны горы, и какие потрясающие грозы будут весной. О том, что это совсем не сложно вьюжной зимой протянуть заклинание от горящей башни к моему домику и растапливать снег вокруг. Говорить о книгах моей матери и стихах ее подруги. Он не знал, что она мне мать, у нас просто были одинаковые вкусы. И это было приятно. Профессор видел и понимал ту же красоту, что и я. Экзор относился ко мне хорошо. Он был открыт, причем открыт, по большей части, только мне, и это заставляло довериться, почувствовать к нему расположение и привязаться всего за один месяц.
Вот только сейчас я не хотела его видеть. Я никого не хотела видеть и слышать. На ужин не пойду, не хочу даже слышать щебет Ливир с другого конца стола. Не могу видеть ее довольную физиономию. Как же она меня бесит! Хотелось кричать и крушить все вокруг! Но я лишь глубоко вздохнула и крепче сжала в объятиях подушку. Вечером идти к Экзору, мне надо успокоиться!
***
Ко времени отработки я опоздала и уже не плакала. Хотя злость все еще душила. Если Экзор хочет со мной подружиться, то пусть учитывает и некоторые обидные для меня вещи.
Двери в класс открыла ногой, сумку швырнула на парту и зубром прошла мимо ошарашенного Экзора в подсобку. Там я еще погремела швабрами, уронила ведро. Раз. Второй. Третий. Потом решила, что хватит, и наполнила его водой несложным пасом волшебной палочки. Еще один протест. Воду наказанным полагалось наполнять из крана и таскать из одного угла класса в другой руками, а не так, как я. Два ведра на швабру и все это отлевитировала к центру комнаты. Все так же безмолвно и быстро прошла мимо Экзора, застывшего с пером в руке. На каменный пол ведра опустились с оглушительным грохотом, а вода вылилась за края, щедро обливая пол. Профессор вздрогнул и наконец-то отмер. Пергамент выпал из его руки и медленно опустился на стол. Сверху уже аккуратно легло перо. Все это я видела мельком, из-под челки, потому как неистово терла пол. Точнее размазывала по нему пыль и грязь. Недавно начались дожди, похолодало, и дорога до замка превратилась в лужи с болотом. Курсы постарше уже умеют через все это безобразие переносить себя, а вот мы… разве что только чистую обувь перед собой перенести и на пороге переобуться. Но вот запасной обуви у многих не было, и теперь я убирала плоды "бережливости" ректора, которому не хватило денег на дорожки от студенческих домиков.
- Ливир по пути встретила? - осторожно поинтересовался Экзор.
- Нет, а должна была? - тут же огрызнулась я, дальше размазывая грязь по полу. - Она тоже напрашивалась на отработку?
- Нет, я подозреваю, что шваброй ее в детстве пугали, как меня злым хозяином леса, - осторожно ответил алхимик.
- И вы его боялись? - не успела я остановить свое любопытство.
- Нет, сбежал туда в пятнадцать, - однако! Смелый все же он мужчина. Но отчего тогда боится сказать Ливир, какая она дура?!
- Ясно, - буркнула я.
- Так отчего ты в ярости? - так же осторожно поинтересовался профессор.
- Я не в ярости, - проницательный какой! И чего же не думал, когда меня из-за Ливир наказывал?
- Пол дымится, - будто его это не волнует, отметил Экзор.
