— Спите, юные странники, и ваш путь станет короче.
Голос окреп в их сознании, в нем появились повелительные ноты. Долинцы уже не могли сопротивляться усталости, такой приятной и желанной, и покорно растянулись на мягкой траве. Фигура старика медленно теряла очертания, обращаясь во что-то иное. В полусне братьям казалось, что он становится моложе и одежда была какой-то другой. Шиа невнятно забормотал, пытаясь не заснуть, однако через мгновение оба долинца уже спали.
Во сне они плыли, подобно легкому облаку, сквозь забытые дни солнца и счастья. Они снова были дома, в родном лесу, который оставили так давно. Снова они бродили по тихому Дальну и плескались в прохладных водах Раппахалладрона. Все заботы и страхи унеслись прочь. Братья ходили по заросшим лесами холмам и долинам с пьянящим чувством свободы. Они никогда не испытывали такого раньше. Они прикасались, как в первый раз, к каждому растению, каждому зверю, птице и насекомому, совершенно по-иному понимая всю важность любого живого существа, пусть даже маленького и такого незначительного на первый взгляд. Они летели и плыли, как ветер, вдыхая свежесть земли, научившись видеть красоту живой природы. Все было сверкающим калейдоскопом цвета и запаха, и единственный нежный звук достигал их усталого сознания — голос вольного воздуха и спокойной земли. Забылись долгие дни блужданий по туманным Низинам Клета, дни без солнца, когда сама жизнь казалась заблудшим призраком, без надежды скитающимся по мертвой стране. Забылась темень Черных Дубов, беспорядочное сплетение бесконечных ветвей, скрывающих небо и солнце. Стерлись воспоминания о Духе Тумана и о черном Слуге Черепа — неотступном, безжалостном охотнике. Юные долинцы оказались в мире без страха и тревог.
Они не знали, сколько блуждали в мире видений, и не знали, что с ними случилось за это время. Но когда братья проснулись, Серебряная река пропала. И само время стало каким-то другим; волнение, но вместе с тем какое-то спокойствие вдруг охватило долинцев.
Когда вернулась способность видеть, Шиа осознал, что вокруг были люди, они наблюдали за ним и ждали. Он медленно приподнялся на локте, смутно различая маленькие фигурки, с тревогой глядящие на него. Откуда-то сзади возникла высокая внушительная фигура в свободно ниспадающих одеждах. Человек наклонился к долинцу, широкая рука легла на его хрупкое плечо.
— Флик! — закричал Шиа, протирая глаза.
— Ты теперь в безопасности, Шиа, — прогремел глухой голос. — Это Анар.
Долинец моргнул, попытался встать, но широкая рука ласково удержала его. Шиа мельком увидел, как рядом с ним заворочался Флик, тоже только что проснувшийся. Вокруг них стояли приземистые, неповоротливые на первый взгляд существа. Шиа сразу сообразил, что это дварфы-карлики. Потом он разглядел решительное лицо высокого человека, руку в кольчуге, сжимавшую его плечо, и понял, что путь в Анар завершился. Они нашли Кальхавен и Балинора.
Но для Мениона Лии путь до Анара не был таким же легким. Когда он понял, что потерял долинцев, его охватила настоящая паника. За себя он не боялся, но за Омсвордов, оставшихся в Черных Дубах, серьезно переживал. Он тщетно звал, вглядываясь в окружающую темноту, потом сорвал голос. Принц был вынужден признаться себе, что в таких условиях любые поиски бесполезны. Из последних сил он ломился сквозь черную чащу по направлению, как он был уверен, к низинам и утешался мыслью, что завтра, при свете солнца, обязательно отыщет друзей. Менион пробыл в лесу дольше, чем ожидал, и только к рассвету выбрался на опушку. Он не мог знать, что находится совсем рядом с Омсвордами, — горец вышел из леса чуть южнее. Силы окончательно покинули его, и Менион рухнул в высокую траву — и долго, медленно падал, легкий, как перышко, куда-то вниз, в черноту сна. Ему казалось, что он спал очень долго, но на самом деле принц проснулся лишь на пару часов позже Шиа и Флика, когда те ушли уже к реке. Менион решил идти к Серебряной реке, надеясь, что по пути ему удастся найти следы друзей. Если же он не обнаружит их, значит, придется признать — как бы ужасно это ни было, — что Шиа и Флик так и блуждают в дремучем лесу.
Горец подобрал мешок, закрепил за спиной длинный лук и меч Лии и зашагал на север. Он тщательно изучал луга, выискивая хоть малейшие признаки того, что недавно здесь прошли люди. День закончился быстро. Уже в сумерках Менион заметил какие-то следы на земле. Кто-то прошел здесь пару часов назад, хотя горец не мог сказать точно, один человек или два. Но Менион поспешно бросился по следу, надеясь нагнать этих путников, кем бы они ни оказались, когда они остановятся на ночь. Он знал, что Слуги Черепа их ищут, но тут же отбросил страхи, рассудив, что вряд ли они нападут на него одного. Так или иначе, ему придется пойти на риск, если он хочет помочь своим друзьям.
Когда солнце почти опустилось за горизонт, далеко на востоке Менион заметил человека. Путник шел в противоположном направлении. Горец окликнул его, но тот, похоже, не на шутку перепугался и попытался убежать. Менион бросился в погоню, громко крича, что не собирается причинять никакого вреда. Через несколько минут он уже смог ясно разглядеть мужчину, судя по всему, бродячего торговца кухонной утварью, разносящего свой товар по отдаленным деревням и фермам. Коробейник, сутулый, робкий человек, и без того напуганный неожиданной погоней, теперь, при виде высокого, вооруженного до зубов горца, появившегося будто бы ниоткуда в вечерних сумерках, едва не лишился сознания от ужаса. Менион еще раз заверил его, что не сделает ничего плохого, что он просто ищет двух друзей, которых потерял, когда они шли через Черные Дубы. Это было самое худшее из того, что он мог сказать. Теперь маленький человечек окончательно уверился, что перед ним сумасшедший. Менион хотел было объяснить, что он — принц Лии, но быстро отказался от этой идеи. В конце концов торговец сказал, что еще днем видел вдалеке двух путников, в точности подходящих под описание друзей Мениона. Горец так и не понял, действительно ли коробейник видел долинцев, или выдумал это из страха за свою жизнь, чтобы ублажить Мениона. Но принцу ничего другого не оставалось, как только поверить на слово. Он пожелал торговцу доброго пути, и тот, явно обрадованный, что так легко отделался, поспешил прочь, на юг, в спасительную тьму.
Мениону пришлось признать, что уже слишком темно для поисков, и он покрутил головой, высматривая подходящее место для ночлега. Заметив пару высоких сосен, которые лучше всего подходили для укрытия, он двинулся к ним. Эта рыскающая тварь с севера без труда могла бы заметить любого путника, остановившегося на открытом месте. Мениону оставалось только надеяться, что у братьев хватило ума найти на ночь укрытие понадежней. Он положил мешок и оружие у ствола сосны и пробрался под полог низко свисающих ветвей. Изголодавшись за два последних дня, горец доел последние припасы. У долинцев, наверное, тоже уже ничего не осталось, подумал он. Все так неудачно сложилось. Вслух обругав злую судьбу, Менион завернулся в мягкий плед и тотчас заснул. Огромный меч Лии лежал рядом с ним, тускло поблескивая в лунном свете.
