Лицо инквизитора заледенело.
– Именно они вырезали мою семью. Что ты хочешь?
– Для продолжения разговора мне нужно твоё слово, что ни ты, ни твои коллеги не будут пытаться найти меня или моих людей. Крайне желательно, чтобы ты вообще не распространялся обо мне в отчете для ордена. Со своей стороны я даю слово, что никоим образом не связан с колдунами и не допускаю мысли причинить какой-либо вред церкви Триединого.
– То есть ты хочешь, чтобы о тебе забыли после ликвидации колдуна?
– Да.
– Хорошо, даю слово именем Триединого, что церковь не будет искать тебя и твоих людей. И также даю личное слово, что упоминание о тебе будет минимальным, только как о проводнике. Церковь в лице меня заинтересована в ученике колдуна, надеюсь, он не умер?
– Нет, он жив и в полном здравии. Но передать его в ваши руки я не могу. Он слишком много видел и слышал. Ты можешь его допросить в моем присутствии, а после этого мы его сожжем.
– Покажи своё лицо, – неожиданно попросил инквизитор.
"Слово он уже дал и к тому же считается человеком чести".
Я откинул капюшон и меня, почти как рентген, просветил его взгляд.
– Договорились, – сказал Турус, – еще условия есть?
– Да. Три условия и небольшая просьба.
– Я слушаю.
– Условие первое: на штурм мы пойдем вместе. Условие второе: некоторые личные вещи колдуна меня могут заинтересовать, я хочу их забрать. Условие третьи: деньги и прочие ценности в лагере делим пополам.
– По первому и последнему условиям претензий нет, но личные вещи колдуна это чересчур.
– Некоторые вещи меня могут очень сильно заинтересовать.
– К примеру?
– Демоническая цепь боли.
– Не заставляй меня доставать меч, – с угрозой произнес инквизитор, – такие вещи должны быть уничтожены немедленно.
– Некоторые цепи боли прекрасно преобразуются в цепи подчинения и изгнания демонов. Причем необратимо.
– Это меняет дело, – успокоился Турус, – если ты сможешь при мне изменить демонские вещи в условно-полезные, то я согласен.
– Договорились.
– У тебя была еще просьба.
– Ах, да. Мне нужно изгнать демонов из двух одержимых.
– При условии, что потом они уйдут в церковь под наблюдение священников.
– Нет, – отрезал я, – они тоже слишком много видели. И в руки церкви они не попадут.
– Тогда ничем не могу помочь, – заартачился Турус.
– Хорошо, нет, так нет, – я развел руками, – тогда придется перерезать парнишкам глотки.
– Сколько им лет?
– Совсем молодые, – безжалостно произнес я, – лет по четырнадцать, может тринадцать. Точно сказать не могу, они же одержимые. Спросить-то никак.
– Я не могу, а вдруг изгнание пройдет не полностью? И одержимость вернется? Любое дело надо доводить до конца.
– Во-первых, думаю, что у инквизитора такого ранга изгнание не может не пройти полностью. Во-вторых, они ученики боя, поэтому одержимость не может быть "сильной". В-третьих, я сам за ними понаблюдаю. И даже найду мастера Боя, который дополнительно проведет над ними ритуал ярости.
– Почему сразу к нему не обратишься?
– Есть свои причины, – туманно ответил я, – и вообще, мы разговаривали о колдуне. А это только просьба. Мне нужен ответ: поможешь или нет?
– Хорошо, – вздохнул инквизитор, – я проведу обряд изгнания.
– По остальным вопросам договорились?
– В общих чертах.
– Тогда ждите здесь. Завтра ночью за тобой придет кто-нибудь из моих людей и проведет в одно место. Там ты сможешь провести разговор с учеником колдуна и изгнать демонов. После обсудим детали.
– За мной одним?
– Да. Не стоит посвящать твоих спутников в нашу тайну. Паладины, конечно, стойки в вере, но у них нет твоей репутации.
– Хорошо. Договорились. У тебя есть средство, чтобы разбудить моих соратников?
– Конечно, – я выставил небольшой флакончик, – достаточно дать понюхать. Хотя сейчас у них сон целебный, может пусть отдохнут?
– Дома отдохнут, – отрезал Турус, – кстати, а где хозяева двора?
– Внизу в подвале, пришлось их временно связать, чтобы не помешали, – улыбнулся я, – передай им компенсацию от меня. Так сказать за беспокойство.
– Думаю, что они каждый день бы готовы испытывать беспокойство за такие деньги, – усмехнулся инквизитор, бесцеремонно заглядывая в мешочек.
***
– Как всё прошло? – спросила Джула, когда мы углубились в лес.
– Отлично. Он согласился на все условия, – ответил я.
– Повезло.
– Ничего подобного. Я все-таки немного разбираюсь в людях.
– А если бы он бросился бы на тебя с мечом? – вмешался Фериш.
– Я тщательно ознакомился с информацией об инквизиторах, в общем, и изгоняющих в частности. И тех, и других учат самоконтролю и предварительной оценке ситуации, – усмехнулся я, – а вот то, что поблизости оказался инквизитор такого ранга это действительно удача. Кстати, парни, еще раз хочу вас поблагодарить за отлично проделанную работу по сбору информации в Бденске. Настоящие разведчики.
– Спасибо, – ответил за обоих Родигес.
– А тебя, сестренка, отдельно поблагодарю за отличную актерскую игру, ты так улыбалась инквизитору, что даже не стоило тратить синюю лилию.
В ответ Джула мило покраснела и промолчала.
Далеко за полночь мы достигли лагеря, который располагался к югу от постоялого двора.
– Наконец-то, – произнес Торрен, – я уже устал вас ждать. Все успешно?
– Да, чуть позже расскажу подробно. Как пленники?
– Да что им сделается? – пожал плечами вампир, – живы.
Когда мы уходили в "поход", Бератрон подогнал нам боевой нежити из пленных разбойников: четыре зомби седьмого класса и умертвие – третьего. Кстати, умертвие получилось из того сверхживучего здоровяка.
– Как нежить?
– Нормально. Зомби, конечно, туповаты, а вот тот здоровый вполне себе… соображает, если можно так сказать о трупе. Только я не понимаю, зачем они нам.
– На всякий случай. Вдруг врагов будет слишком много. Лично мне хватило сломанной грудной клетки и отсутствие руки. А тебе?
– Тоже. Только я вспоминаю, как мы тащили их сюда и заранее прихожу в ужас, если их придется тащить обратно.
– Обратно потащим только умертвие, остальных точно в расход.
– Всё лучше, чем ничего, – усмехнулся Тор, – ладно, давайте к столу. Я, конечно, не умею готовить как наша красавица, но постарался на славу.
– Мне все равно, – устало произнес Фериш, – я так жрать хочу…
***
– Показывать изгоняющему инквизитору умертвие – это редкая наглость, – сказал Турус, когда его следующей ночью привели братья.
