– Это ты молодец, – одобрительно сказал Семён, вынимая из петельки пистолет и приводя его в боевое состояние. – Цепляй нашего падре и поехали! Будем, стало быть, закон и порядок восстанавливать. Не слезая с повозки.
– Ты что, в людей стрелять будешь? – полюбопытствовал Мар, следя за приготовлениями Семёна. – В живых?
– Нет, в дохлых, – огрызнулся Семён. – Скажешь ещё! Ни в кого я стрелять не собираюсь… пока что. На всякий случай пушку готовлю! Может, пугнуть кого придётся. – Семён направил ствол в небо. – Поехали!
В ту же секунду Семёна сшибло с ног: падая, он нажал на спусковой крючок и пистолет громыхнул, выпустив короткую очередь в небо.
– Караул! – истошно завопили где-то рядом. – Спасите! – крик внезапно оборвался, послышался тяжёлый удар и удаляющийся дробный топот сапог.
Семён сел, огляделся: он был в повозке. Рядом, недоумённо вертя головой по сторонам, сидел отец Вуди, обхватив руками свой бесценный сундучок-аптечку. Похоже, монах начинал приходить в себя и без всякого отрезвина – взгляд у отца Вуди стал осмысленным. В меру осмысленным.
Повозка, никем не управляемая, мчалась полным ходом – впряжённый гнедой жеребец бодро стучал копытами по утоптанной грунтовке, встречный ветер развевал его длинную гриву; повозка то и дело подпрыгивала на ухабах, не спасали и резиновые шины с рессорами.
По левой стороне дороги, что-то невнятно крича, убегал в чисто поле незнакомый Семёну мужичок; впереди, неподалёку, высились зубчатые городские стены – дорога упиралась в раскрытые настежь въездные ворота. У ворот стояли вооружённые алебардами стражники и с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим.
– Тпру! – заорал Семён, на четвереньках добравшись до лавочки возницы и хватая брошенные ремни вожжей. – Тпру, кому говорю! Стой, животное! – Семён натянул вожжи, конь постепенно перешёл на шаг и остановился.
В наступившей тишине было слышно, как громко дышит жеребец, как вдалеке голосит напуганный мужичок, с курьерской скоростью уносясь в неизвестность, как чему-то хохочут стражники.
– Соображать можешь? – Семён повернулся к монаху, тот пожал плечами, подумал и согласно кивнул.
– Что случилось? – садясь на лавочку, спросил Семён. – Поехали потихоньку, что ли, – он легонько тряхнул вожжами: конь фыркнул и неспешно потрусил дальше.
– Случилось-то что?! – Семён обернулся к отцу Вуди. – Этот, который из повозки выпрыгнул, он – кто?
– Сволочь он, – хриплым голосом ответил монах, роясь за пазухой. – Крыса. Проезжий шаромыга на коне. Опоил меня дурью и повозку украл. Я с ним в кости со скуки поиграть согласился и хлебного винца выпить, а он, мразь, вон чего сделал… – отец Вуди проглотил таблетку, привычно поморщился.
– Универсальное лекарство? – подмигнул Семён. – На все случаи жизни, да? А понос лечит?
– Нет, – буркнул монах. – От поноса, говорят, пробка в нужном месте хорошо помогает, – и захихикал, но тут же со стоном схватился за голову. – Ох, башка как трещит! – отец Вуди со вздохом привалился спиной к борту повозки. – Противоядие это. Но действительно, универсальное. Всем лекарям перед поездкой выдают: заказчики, мать их, разные попадаются… Иной вместо платы может тебя и особым вином напоить, в целях личной экономии.
– Ну что ж, – рассудительно сказал Семён, глядя на приближающиеся ворота, – нет худа без добра! У нас теперь есть конь и новая упряжь, причём бесплатно, да и дорогу мы изрядно сократили. В общем, спасибо шаромыге, – и замолчал, приняв надменный гордый вид: стражники вовсю пялились на них, пытаясь разобраться, кто ж такой важный едет в повозке, если кучером у него – богатый дворянин. Так ничего и не поняв, стражники на всякий случай взяли алебарды «на караул».
Отец Вуди торжественно повёл рукой, осеняя благодатью и стражников, и алебарды, и ворота заодно. После чего шумно высморкался через борт, сказал: «Да ну вас всех к чёрту, у меня голова раскалывается» и улёгся на дно повозки.
Копыта коня застучали по тёсаным камням: повозка въехала в город.
В город графа Локира.
Глава 6
Старость Лечится: Издержки Магических Попыток
Баронов и графов Семён представлял себе соответственно прочитанному в книгах и виденному в кино. Скажем, барон – это всегда нечто толстое, жизнерадостное, только и умеющее, что махать мечом, пить вино кадушками и способное иногда членораздельно говорить. Когда вино не пьёт.
Граф, разумеется, должен быть худым, остроносым, гладко выбритым, с моноклем в левом глазу, в обязательном чёрном фраке с гвоздикой в петлице и с начищенным цилиндром на голове; само собой, слегка пьяный и невероятно глупый.
Граф Локир подходил под вторую категорию лишь частично – скорее, он был похож на въедливого бухгалтера, зубы съевшего на своей нелёгкой службе. А бухгалтера глупыми не бывают. Как правило.
Был господин Локир болезненно худ, высок, остронос и гладко выбрит. Но на том его схожесть с киношными графами и заканчивалась: Локир был лысым, без монокля, одет по-домашнему во что-то затрапезное, вроде ношеного спортивного костюма; абсолютно трезв и чем-то чрезвычайно неприятен. Во всяком случае, Семёну гражданин Локир не глянулся сразу, едва он и отец Вуди переступили порог библиотеки, где их ждал граф.
Назвать зал библиотекой мог только человек, искренне верящий, что пяток тонких книжек на каминной полке дают ему полное право так величать это стылое просторное помещение. По всей видимости, зал в основном использовался для других целей: бильярдный стол в глубине библиотеки и карточный, неподалёку от холодного камина, с бронзовым колокольчиком на столешнице, не оставляли сомнений, для каких именно. Для игры, и, несомненно, – на деньги.
Граф Локир сидел в кресле возле карточного столика, о чём-то размышляя; вид у графа был отрешённый и горестный. Как будто он мучительно решал, что предпочтительнее – то ли самому отравиться, и немедленно, то ли погодить и отравить сначала кого другого.
– А, отец Вуди, – неприятным голосом проскрипел граф Локир, увидев монаха и нехотя вставая из своего глубокого кресла, – Наконец-то. В этот раз ты что-то не торопился на мой вызов! Небось, по пути все кабаки проверил, пока до замка добрался… За что я монастырю деньги плачу, а? Не только за качество работы, но и за скорость её выполнения. – Граф близко подошёл к отцу Вуди. Семён подумал, что Локир наконец-то решил поздороваться с лекарем-алхимиком, но ошибся: граф обнюхал застывшего в почтении монаха и с кислым выражением на лице отошёл в сторону – от отца Вуди ничем не пахло. Универсальное противоядие действовало безотказно, даже запах убирало.
Семён мимоходом подумал, что такое великолепное средство и ему самому пригодилось бы, что надо будет при случае прикупить этих таблеток, если они вообще хоть где-нибудь продаются. И ещё у Семёна мелькнуло в голове, что если бы перед человечеством вдруг встал окончательный выбор, какое радикальное лекарство ему нужнее – от рака или от похмелья, и вопрос поставили бы на голосование перед всем миром, то ещё неизвестно, какое именно лекарство выбрало бы человечество…
