— Запомнишь? — спросил Варент и, когда Каландрилл кивнул, сжал руку в кулак — серебристый воздушный рисунок исчез.
— А что потом? — спросил Каландрилл.
Неужели ему отведена лишь эта жалкая роль?
— Затем, — сказал Варент, вновь развеселившись, — я отплачу любезностью за любезность, как и обещал. В день моего отъезда я буду ждать тебя у себя, и мы уедем вместе.
— В Альдарин?
Только туда?
— Нет, мне и дальше понадобится твоя помощь, — глаза Варента маняще блеснули. — Сам я не могу уехать из Альдарина, боюсь, что Азумандиас заметит мое отсутствие и пошлет в погоню своих волшебных псов. Это будет конец. Нет, мой друг, я прошу у тебя очень — может, даже слишком — многого. Ты знаком с Древним языком, и ты один из немногих, кто способен отыскать «Заветную книгу». Ты должен пойти в Тезин-Дар.
«Ты будешь много путешествовать… и повидаешь такое, чего не видел ни один южанин…» Предсказание! Не иначе!
— Хорошо! — тут же согласился Каландрилл.
— Это опасно, — предупредил его Варент.
Каландрилл пожал плечами. Затем опять вспомнил предсказание: «…За ним придет еще один человек, и ему ты тоже можешь довериться…»
— Может, мне следует нанять телохранителя? — спросил он.
— Блестящая мысль, — согласился Варент. — У тебя есть кто-нибудь на примете? Человек, которому можно доверять?
Брахт уже услужил ему, к тому же керниец сейчас без работы.
— Есть человек, которого зовут Брахт, — сказал он. — Кернийский наемник.
— Твой спаситель? — Варент задумался, плотно сжав губы. Затем кивнул. — На кернийцев можно положиться. Где его найти?
Каландрилл нахмурился. Как называется тот постоялый двор?
— У него комната в доме прямо на окраине Купеческого квартала. Там еще вывеска такая, «Путник», что ли?
— Я наведу справки, — пообещал Варент, но тут же сурово посмотрел на Каландрилла. — Но он не должен знать ничего о нашей настоящей цели, а то еще сообщит Азумандиасу. Мы скажем ему, что ты бежишь из Секки в поисках неких знаний. Как думаешь, он этим удовлетворится?
— Думаю, да, — сказал Каландрилл.
— Прекрасно, я отыщу его, — пробормотал Варент. — Ну, а теперь мне, пожалуй, пора, а то меня здесь еще кто-нибудь застукает. Запомни: тайна — наше лучшее средство от чар Азумандиаса. — Он встал, накинул на плечи черный плащ и взял Каландрилла за руки. — Благодари Деру за то, что ты мне встретился, Каландрилл. Вместе мы победим Азумандиаса.
Каландрилл с улыбкой ответил на его рукопожатие. Так хорошо, когда к тебе относятся как к мужчине!
— Хорошо, — твердо сказал он.
Варент кивнул и вышел на балкон. Каландрилл подошел к двери. Ветер зашелестел в черных складках накидки, человек замерцал и вдруг пропал, оставив после себя запах миндаля.
Долго еще Каландрилл стоял и смотрел на опустевший балкон; наконец, улыбаясь, закрыл дверь. Первый шаг сделан, приключение началось. Он не станет священником. Он докажет и отцу, и Тобиасу, что уже не мальчик, что он мужчина, что у него есть собственная судьба, которой он намерен следовать. Он вернется героем. И что тогда подумает о нем Надама? Он был слишком возбужден, чтобы уснуть, и потому бросился в кресло, поднял брошенную книгу и быстро перелистал страницы в поисках того, что Медиф пишет про богов.
«Вначале, еще прежде, чем образовался этот мир, — читал он, — были Боги-Прародители, всемогущие Ил и Кита. Бесформенные, они носились над пустыней до тех пор, пока не решили обрести плоть, и тогда стали они мужчиной и женщиной. И вздумалось им придать форму миру, и они создали солнце и луну, звезды и все, что есть на небосводе, и в воде, и на земле. И так пустыня заполнилась и перестала быть пустым местом.
Поскольку Ил и Кита приобрели форму мужчины и женщины, они соединились, и от их союза появились дети, не столь великие, как их родители, но все же боги; и отправились они в мир.
Дети Первых Богов были братьями, и звали их Фарн и Балатур, и формы их были безупречны.
Дети Первых Богов росли и постепенно начали ощущать свою мощь, и тогда они попросили у родителей дать им обожателей с тем, чтобы не пропали втуне их мощь и божественное происхождение. Тогда Ил и Кита взяли землю и воду и из них сотворили человечество, чтобы потрафить своим детям — так люди дарят своим отпрыскам игрушки, а несомненно, что люди и являются таковыми для богов. Так появились первые люди, и населили они мир, который был тогда неисчерпаем и всем всего хватало — и пищи, и воды, и крыши над головой; и был это настоящий рай, и новые его обитатели молились на братьев-богов так, как того от них требовали Фарн и Балатур.
Но со временем дети Первых Богов устали от собственного совершенства и попросили родителей создать равные им существа, дабы ходить среди равных. Но Ил и Кита отказались, заявив: «Этого не будет, ибо мы создали вас, и этого достаточно». И разгневались тогда дети, ибо не было таких, как они, на всей тверди небесной, и они чувствовали себя одиноко. И тогда в гордыне своей они сами попытались создать себе подобных, но силой такой обладали только Ил и Кита, и потому существа, созданные братьями, оказались странными и неуклюжими, наводя трепет на людей.
Тогда Первые Боги увидели, что созданные их детьми существа не имеют места среди людей, и заключили их в пустынных местах, дабы не вредили они людям и не устрашали их своим ужасным видом и нечеловеческим поведением. И с тех пор считается, что эти существа населяют джунгли Гаш, и топи Гессиф, и леса Куан-на'Дру в Керне, и многие другие пустынные места этой земли, где им была дана возможность жить, как им заблагорассудится, не трогая человека, за исключением тех, кто отважится забрести к ним.
Балатур смирился пред мудростью родителей своих, но Фарн в гневе воскликнул: «Почему вы отказываете нам?», и «Почему вы бережете эту силу только для себя?», и еще; «Почему не можем мы быть, как вы?». И тогда он решил действовать по-своему и отвел очи свои от величия родителей своих и все пытался что-нибудь сотворить, как Первые Боги.
Но, несмотря на то что Ил и Кита не дали такой силы ни Балатуру, ни Фарну, этот последний не переставал гневаться до тех пор, пока не сошел с ума. Тогда он попытался привлечь на свою сторону брата, но Балатур ответил: «Нет, ибо родители наши мудрее нас, и я подчинюсь их воле». И тогда Фарн совсем обезумел и в ярости набросился на брата. Балатуру пришлось защищаться, дабы не погибнуть от руки брата и не позволить ему поставить людей на колени. И в те времена рассыпались горы, и образовывались расселины и трещины, и одни моря выкипали, а другие затопляли сушу. И райское время кончилось, а люди съежились пред противоборством богов в страхе быть растоптанными божественными созданиями, которые боролись по непонятным и потому страшным для смертных законам.
