– Это почему?
– Почти равны сейчас силы богов и великанов, и исход того, что случится с наступлением Времени, висит буквально на волоске. Если опоздаем мы на поле сраженья, то без сомнения будем разбиты. Великаны числом нас задавят. И в такое-то время я сижу здесь – в проклятой этой темнице – и пропадает чудесное мое искусство видеть и слышать все, что творится вокруг! Я сижу здесь, а Гьяллархорн, ревущая труба, что созовет богов и героев на битву, осталась в дома Сверра!
Ши спросил:
– А почему бы асам первыми не напасть на великанов, пока те не успели подготовиться? Ведь известно, что война так и так будет?
Хеймдалль уставился на него изумленным взором.
– И верно, не знаешь ты Закона Девяти Миров, Харальд. Мы, асы, права не имеем нападать на великанов все вместе до прихода Времени. Люди и боги живут по закону – лишь великанам, увы, закон не писан.
Нахмурив лоб, он принялся быстро расхаживать взад и вперед. Ши заметил, что даже в такой момент Вечно Бодрствующий не забывал помещать одну ступню строго на одной линии с другой, дабы наглядней проявлялась знаменитая легкость его поступи.
– Вас, конечно, будет здорово не хватать, – подал голос Ши. – Но разве нельзя, ну, там, в разведку кого послать, чтобы засечь, когда соберутся великаны, или... – закончил он, запнувшись при виде вспыхнувших вдруг глаз Хеймдалля, – или еще чего?
– Рассуждения смертного! Эх! – Хеймдалль горько хохотнул. Разведку, говоришь? Туда послать, сюда послать... Слушай же, Харальд-Репка, Харальд-дурачок! Из всех асов лишь Фрейр способен устоять перед Суртом с оружием в руках. Но так уж устроены наши миры, и никто не в силах переделать их, что опасаться должен он другого великаньего рода. Против инеистых великанов бессилен Фрейр. Только лишь я, я и меч мой Голова способны их одолеть. И если не будет меня там, дабы стать во главе войска, что противостоять будет инеистым великанам, жить нам осталось куда меньше, чем на роду предначертано.
– Прошу прощения... сэр, – пролепетал Ши.
– Да ладно. Не бери в голову. Давай сыграем-ка лучше в вопросы и ответы, как в тот раз, помнишь? Скудны и печальны мысли, рождаемые томительной тишиной!
* * *
Несколько часов они убили, бомбардируя друг друга вопросами о мирах, которые каждый из них представлял. Впрочем, за временем в этом зловещем заведении можно было следить разве что по наступлению часа кормежки и периодическим «Ингви – гнида!» из соседней камеры. Где-то после восьмого такого вопля Стегг очнулся от дремоты, куда-то сходил и вернулся со стопкой мисок. Миски он расставил перед дверями камер в коридоре. В каждой имелась ложка; предполагалось, что узники должны есть через решетку. Ставя миску перед камерой Ши, он величественно заметил:
– Король смотреть, как подданные кушать!
То, что он туда навалил, представляло собой нечто вроде овсянки с крохотными кусочками рыбы, довольно кислой на вкус. Ши не в чем было обвинить своих товарищей по несчастью, когда они разразились громкими жалобами на качество и количество пищи, на которые Стегг, надо сказать, не обратил ни малейшего внимания. Он безмятежно клевал носом на своей табуретке, пока арестанты не умолкли, а потом собрал миски и куда-то унес.
Когда дверь распахнулась в следующий раз, на пороге стоял уже не Стегг, а какой-то другой тролль. В неверном свете факелов обнаружилось, что данный экземпляр, если можно так выразиться в подобной ситуации, явно проигрывал в красоте своих черт сменщику. Если у того нос представлял собой обыкновенную равноправную часть лица, у этого, наоборот, казалось, что именно нос и является основной деталью, к которой приделана вся остальная жутковатая рожа – торчал он на добрых восемнадцать дюймов. Двигался новый тюремщик проворно, как-то по-кошачьи. Узники, которые в смену Стегга шумели и галдели почем зря, теперь попритихли.
Он напористо ворвался в камеру.
– Новенькие? – рявкнул он. – Я – Сногг. Ваша вести себя хорошо никто вашу не трогать. Вести себя плохо – сразу вж-жик!
Он чиркнул себя пальцем по горлу, дабы продемонстрировать, как будет выглядеть в случае чего этот самый «вж-жик», и, развернувшись к ним спиной, направился вдоль коридора, подозрительно заглядывая в каждую камеру.
Ши ни разу в жизни не приходилось спать на голом каменном полу. Поэтому он был крайне удивлен, когда по прошествии неопределенного промежутка времени проснулся и обнаружил, что это ему удалось – с теми, правда, последствиями, что он весь окоченел и едва мог пошевелиться.
Потягиваясь, он поднялся на ноги.
– Долго я спал? – поинтересовался он у Хеймдалля.
– Не могу сказать. Собрат наш по несчастью, который недолюбливает некоего Ингви, почему-то прекратил испускать свои вопли.
Длинноносый надзиратель все расхаживал по коридору. Несколько одуревши со сна. Ши никак не мог припомнить его имя, поэтому обратился попросту:
– Эй, ты, с носом! Скоро ли зав...
Тролль обернулся, как ужаленный.
– Это как твоя мою называть?! Вонючий червяк! Я... вж-жик!
Он бросился в нишу с искаженной от бешенства рожей, вылетел оттуда с полным ведром воды и вы плеснул ее прямо в изумленную физиономию Ши.
– Сын невенчанных родителей! – бушевал тролль. – Моя жарить твою на медленный огонь! Я Сногг! Моя тут владыка! Звать мою как полагается!
Хеймдалль, укрывшись в глубине камеры, беззвучно хохотал.
– Теперь я, по крайней мере, знаю, что делать, если хочется принять душ, – пробурчал Ши. – По-моему, нос у нашего друга Сногга – крайне больное место.
– Вне всяких сомнений, – согласился Хеймдалль. – Эх! Насколько проще была бы жизнь у отпрысков человечьих, владей они искусством богов читать мысли, что кроются в движениях губ! Готов побиться об заклад – не меньше, чем от половины бед избавились бы.
– Кстати о закладах, – осенило вдруг Ши. – По-моему, я придумал, как нам убить тут время – устроим гонки!
– Клетка сия не отличается простором, – возразил Хеймдалль. – Э, что ты там делаешь? Зачем тараканы? Не собираешься же ты соревноваться, кто быстрее их съест?
– Нет, конечно. Они у нас сами будут соревноваться. Вот этот – ваш. У него ус сломан, так что легко отличить.
– М-да, скакун кровей не царских, – заметил Хеймдалль, осторожно принимая насекомое. – Ну да ладно – назову его Золотой Челкой в честь коня своего. А как ты своего назовешь? Каковы будут правила?
– Своему я дам кличку Вояка, в честь одной знаменитой лошади в моем мире.
Обмахнув середину пола от пыли и грязи, он пальцем очертил вокруг себя круг.
– Ну вот, – пояснил он, – ставим лошадок в центре, отпускаем, и какая первой доползет до линии – та и выиграла.
– Добрая забава! Какие будут ставки? Крона?
