Преодолев безотчетный страх, мисс Минг вошла в зал, огромный и сумрачный, отведенный радушным хозяином для приема гостей. За длинным столом друг против друга сидели Доктор Волоспион и Огненный Шут, которым прислуживали бесшумные роботы. В зале голубовато-мертвенным светом горели архаичные люминесцентные лампы. Они гудели и беспорядочно вспыхивали. В помещении был и камин, в котором не менее архаичные лампочки имитировали горящие угли, но он лишь выхватывал из темноты мрачную фигуру сидевшего к нему спиной хозяина замка. Над камином на каменной шероховатой стене висел портрет Доктора, изображенного во весь рост.
При виде вошедшей дамы мужчины поднялись из-за стола.
— Мадонна! — выдохнул Иммануил Блюм.
— Добрый вечер, мисс Минг, — Доктор Волоспион поклонился.
— Добрый вечер, джентльмены, — ответила Мэвис Минг, едва справляясь с волнением. — Рада видеть вас, мистер Блюм.
Огненный Шут смутился и уткнулся в тарелку.
Мисс Минг не лез кусок в горло. Сев за стол, она только делала вид, что ест, как, впрочем, и Доктор. Несмотря на его пояснения, она не могла понять, зачем такой интеллигентный, здравомыслящий человек снисходит до приватного общения с психопатом, который того и гляди разразится идиотическим монологом. Однако ее опасения оказались напрасными: Огненный Шут, похоже, даже не помышлял о зажигательной речи, а разговор за столом, хотя и не носил идиллического характера, но и не обещал вылиться в бурное столкновение.
— Вы все об идеалах, — услышала Мэвис снисходительный голос Доктора, — а я смотрю на вещи реально, хотя порой и восторгаюсь уловками, придающими значимость стремлениям человека.
— Уловки — это по вашей части, ибо вы черствы и безнравственны, — ответил Огненный Шут. — Вы не способны верить в прекрасное, да и вообще не верите ни во что.
— А зачем? Миллионы людей отдали жизнь за веру, по существу отличную от других только частностями. Не глупо ли?
— Клоуны, да и только. Вроде меня.
Доктор опешил.
— Вы согласны?
— Клоун плачет и смеется, знает радость и горе, а иные в этом проявлении чувств видят лишь шутовство.
— Зеленого горошка? — прощебетала мисс Минг.
Огненный Шут кивнул.
Подождав, пока гость насытится, Доктор благожелательно улыбнулся и предложил:
— Пожалуй, вам пора взглянуть на мою коллекцию, собрание культовых и религиозных святынь.
Он ткнул пальцем в сторону пола.
— Там, под нами.
— Не сомневаюсь, все они мне знакомы, — ответил Огненный Шут. — Что вы собираетесь доказать?
— Что вы отнюдь не оригинальны.
— И на этом сомнительном основании вы предложите мне покинуть планету?
Доктор всплеснул руками.
— Вы читаете в моей душе, как по писаному.
— Хорошо, я ознакомлюсь с вашей коллекцией, я любопытен. Но что касается моей оригинальности…
— Вы сами ее оцените, ознакомившись с экспонатами.
— Мисс Минг пойдет с нами?
— О, с большим удовольствием, — ответила Мэвис Минг, содрогнувшись. Она однажды видела коллекцию Доктора и иначе, как с омерзением, не вспоминала о ней.
— Моя коллекция лучшая во Вселенной, предмет зависти на Земле, — продолжил Доктор Волоспион. — Она наглядно показывает, что вашим путем прошло немало миссионеров. Среди них были и спасители человечества. Повторяю: вы не оригинальны, — Доктор изловчился и наколол на вилку горошину. По его довольному виду мисс Минг неожиданно поняла, что осмотр коллекции — главная часть хитроумного плана Доктора. — Скажу больше: все спасители прошлого неизменно находили удобный, а зачастую и весьма изящный предлог для осуществления замысла. Вы же действуете прямолинейно, без гибкости.
Огненный Шут не выдержал, поднялся со стула, птичьей походкой прошествовал вдоль стола и возвратился на место.
— Уловки не для меня! Вонзай когти и клюв в хребет! Требуху — на свалку истории! Пусть ею питается воронье. Орел берет то, что хочет, и сколько хочет, — Огненный Шут остановил взгляд на мисс Минг. — Мадонна, отрешись от условностей. Покинем вместе эту планету. Ей не нужны высокие идеалы. Тебе одной преподнесу все дары.
— Вы очень добры, мистер Блюм, — ответила Мэвис Минг сдавленным голосом.
— Мы еще вернемся к разговору о ваших дарах, — сказал Доктор Волоспион, — а сейчас, сэр, нам, пожалуй, пора.
Все трое поднялись из-за стола.
Мисс Минг уныло поплелась сзади, все же рассчитывая на то, что ее роль и дальше не будет слишком обременительной. Доктор Волоспион — великодушный, сострадательный человек, а последнее время — сама обходительность. Хотя это и настораживало. Печальный опыт подсказывал: если кто-то с тобой чрезмерно любезен, держись от него подальше.
Эти невеселые размышления сменились более прозаической мыслью: как бы не сломать шею. Свою коллекцию Доктор держал в подземелье, куда вели тускло освещенные лестницы и не менее темные коридоры. На лестнице больше двух-трех ближайших ступенек было не разглядеть.
— У вас небогатое воображение, Доктор Волоспион, — заметил Огненный Шут. — Всюду мрак.
— Я не ищу разнообразия, в отличие от большинства обитателей Края Времени. Чту простоту. В этом мы с вами схожи.
Мистер Блюм открыл было рот, чтобы несомненно опровергнуть мерзостное сравнение, но его остановили тихие слова Доктора, вставшего у обитой железом двери:
— Мы пришли.
Доктор Волоспион распахнул дверь, и перед взором Огненного Шута предстал огромный, хорошо освещенный зал с высоким сводчатым потолком. По всему помещению тянулись длинные, терявшиеся у дальней стены ряды шкафов, стеллажей, витрин.
— И что же представляет из себя ваша коллекция? — спросил, моргая на свету, Огненный Шут.
— Собрание культовых и религиозных святынь, — напомнил Доктор Волоспион и с довольством добавил: — Претендует на полноту: экспонаты со всей Вселенной, — он взглянул на Огненного Шута, но по его раскрашенному лицу, увы, невозможно было определить, насколько он потрясен яркой характеристикой собранных раритетов.
— В коллекции только подлинники, — добавил Доктор Волоспион и подошел к маленькому столу, на котором пылился кусочек кожи с остатками перьев.
Благоговейно взяв лоскут в руки, Доктор спросил:
— Можете ли вы, мистер Блюм, умудренный опытом путешествий во времени и пространстве, сказать, что это?
Огненный Шут вытянул шею.
— Останки птицы? Возможно, курицы?
Доктор снисходительно улыбнулся.
— Это все, что осталось от Йока, Спасителя Шаки, основателя религии четырнадцати звездных систем и восьмидесяти планет, существовавшей семь тысячелетий и побежденной другой религией. Эту реликвию мне передал последний живой последователь Спасителя. Он считал себя хранителем святыни и распространял учение своего духовного наставника в иных мирах, на других планетах, пока не достиг Земли. Теперь он мой гость. Скоро вы его увидите.
