Все удивленно посмотрели на него.
— А то я все расскажу, — стушевав под нашими взглядами, пригрозил он.
— А ну молчать упереныш! — огрызнулась я.
— Это что, тоже вампир?! — возмутился Лиор. Я кивнула. — Нам бы оперативность людей в заключение упырей под стражу!
— Еще одно подобное оскорбление и я тебя убью! — зарычала я.
— Ну ты же сама его так назвала!
— Мне — можно! — гордо заключила я.
— Ничего подобного! — вякнул мелкий из темноты.
— Ваше время окончено, — ужасно не вовремя появился охранник, но, поймав три пары злых взглядов, стушевался. — Хорошо, еще минутку!
— Так ты меня вытащишь? — я приникла к решетке, оказавшись лицом к лицу со старшим дроу.
— Как интересно? — язвительно поинтересовался мужчина. — Магия здесь бесполезна — на камерах пологи Растворения.
— Что это? — скривилась я.
— И ты еще называешь себя магом? Альвхейдом? Пф-ф! Невидимые барьеры, растворяющие любое проявление магии на-нет. По крайней мере, магию, таких как ты и любой маг в этом городе — на раз плюнуть.
— Откуда ты все это знаешь? — удивилась я.
— Интересовался. Я же не такой флегматик как ты, Алиэн, — спокойно заключил Лиор.
— Значит, тебе уже приходила мысль вытащить меня отсюда? — хитро сощурилась я.
— Да, но не радуйся. Это не от большой любви к тебе, просто ты должна мне мои деньги, а конкретно отработать их. Книга, Алиэн, книга — вот что меня интересует сейчас больше всего!
Хм, и почему это я не удивлена? Признаться, Лиор, я к тебе тоже большой и пламенной любви не испытываю, но говорить об этом, пока нахожусь в таком положении, благоразумно не буду.
— Начальник идет! — словно неоткуда появился бледный охранник. — Живо сваливайте отсюда!
Братья уже уходили, как я окликнула дроу:
— Лиор? — в моем голосе все еще теплилась надежда.
Мужчина равнодушно посмотрел на меня:
— Прости, Ал… Аллаэта, — и, посмотрев на охранника, поспешил к выходу.
Сиротливо появившийся луч солнца, скользнул через решетку, отозвавшись длинными рисунками на каменном полу, и исчез так же внезапно, как и возник. Мелкой дробью отдавался звук каблуков Начальника, постепенно приближающийся все ближе и ближе. Когда перед глазами появился темно-зеленый камзол с позолоченными пряжками, я обреченно подняла голову. Седовласый хранитель закона улыбнулся мне своей мягкой улыбкой и торжественно оповестил:
— Герцогиня прибыла.
Человек — всё равно, что кирпич:
обжигаясь, он становится твердым.
Бернард Шоу
Аллаэта напряженно раздвинула ветки в сторону. Подул прохладный ночной ветерок и черная прядь волос упала ей на глаза. Она флегматично смахнула ее пальцами и продолжила наблюдение.
На дороге стоял маленький фургончик. Он был обшарпанный и на вид довольно старый. Мутно-зеленая краска кое-где уже облупилась и потрескалась, сковырнуть ее не составило бы труда. Весь вид фургончика говорил о том, что ему не раз пришлось пережить и дождик, и засуху, и град. Рядом стояла худая серая кляча и жадно щипала траву у дороги.
Аллаэта пригляделась, пытаясь найти хозяина упряжи, но его нигде не было видно. Девушка тихонько убрала ветку в сторону и выскользнула из своего укрытия. Тихонько скользя по траве обутыми в дешевые сапоги ногами, она добежала до фургончика и осторожно открыла дверку. Внутри была абсолютная темнота. Девушка выставила на поручень ногу и подтянулась в фургон. Мысленно она проклинала себя за то, что ей приходится пользоваться чужим фургоном без разрешения. Отец сказал бы, что это недостойно воспитанной девушки из благородной семьи. Но ей не приходилось выбирать. После того, как она покинула поместье, прихватив с собой всего лишь сотню дилиров, никаких заработков по пути не попадалось, а те деньги, что у нее были, она быстро потратила. Не привыкла ни в чем себе отказывать: ночевала только в дорогих гостиницах, питалась только лучшей едой. Воровать не умела, а когда попыталась заработать путем уборки конюшни — ее вывернуло наизнанку от запаха навоза. Все, что она умела, так это только разбираться в травах и готовить различные полезные настои. Отец говорил, что травничество — привилегия богатых и образованных девушек. Вот только лавки знахарей ей еще не попадались, да и было бы полным сумасшествием остановиться на полпути от цели прямо в Ните. Ее моментально вычислят и найдут, а потом против воли вернут домой, а вот этого она не могла позволить никак. Достаточно уже того, что по возвращению, отец сразу же выдаст ее замуж за этого самовлюбленного урода, избалованного сыночка какого-то там аристократа.
"Девочка должна вырасти умной и послушной, чтобы стать образованной, благовоспитанной девушкой, а девушка должна вырасти таковой, чтобы стать идеальной и верной женой своего мужа". Слова отца, а с ним не поспоришь. Себе дороже будет.
Вот поэтому она и ушла. Она докажет ему, что женщина в этом мире может добиться не меньшего, чем какой-нибудь там мужчина! Когда она будет готова, она вернется другой, и тогда он будет просить у нее прощения и быть может, изменит свое мнение о месте женщины в обществе. А на примере ее, Аллаэты, свое мнение изменят и другие.
Правда во всем этом было одно "но".
Как Летте будет это доказывать, она не представляла. Но у нее еще было время это обдумать. А пока… пока стоит поспать, а то усталость уже давала о себе знать свинцовыми веками и бесконечными зевками.
Ночь выдалась безоблачной. Луна заливала землю мягким серебристым светом. Ночной ветер слегка тормошил листья деревьев. Где-то стрекотали сверчки и был слышен вой волков. Госпожа ночь вошла в свои владения просто, как и всегда. Аллаэта огляделась, благо свет от луны позволял это сделать. Вот сейчас она отдохнет пару часиков, а потом уйдет отсюда и обязательно подумает, что ей делать дальше и как можно доказать отцу свою самостоятельность. Девушка не поленилась встать и прикрыть дверку, а потом, свалившись на кучу тряпья, очень быстро уснула.
Она проснулась, вырвавшись из ужасного, зябкого сна. Сквозь щели и прорехи фургонного полога сочился промозглый скудный свет. Ветхие одеяльца не спасали от холода, и если бы не смертельная усталость, она не сомкнула бы глаз до утра.
Освободив ноги от мешанины тряпок, девушка потянулась и замерла.
Фургон двигался!
Аллаэта подорвалась с места и на заплетающихся ногах подбежала к дверям, подергала. Тщетно. Она была заперта снаружи и, судя по тупому стуку с той стороны, на амбарный замок. Ужас сковал тело, мысли неслись бешеным галопом стада диких лошадей. Она в ловушке! Ее схватили! Кто? — стражники? Хозяева фургона? Разбойники? А может ее достали наемники отца??? Девушка едва держалась на ногах, оттого, что фургон раскачивало из стороны в сторону. Наконец, тихо примостившись в углу и обмотав кургузым одеяльцем замерзшие ноги, она опустила голову на колени и… заплакала, осознав, какую глупость совершила, сбежав из дома.
