— Этого не случится! — с самоуверенным видом перебила Джесара. — Ибо я собираюсь покарать мятежника!
— И как, интересно знать?
Они сидели в скальной расщелине, защищенные сверху каменным козырьком. Сюда лишь долетал рокот близкого прибоя да крики морских птиц. Все устроились прямо на камнях, и только девушке подстелили тот самый мешок, в котором ее сюда притащили.
— Все очень просто, — дернула она плечиком, которое при этом движении чуть не вывалилось из порванного платья. — Мой дядя, младший брат моего недавно умершего отца, растрезвонил всему народу, что я слегла, тяжело переживая кончину любимого родителя. Он несколько дней не выпускал меня из покоев, чтобы в мою болезнь поверили даже слуги. Я попыталась убежать, но меня остановила стража… В общем, по традиции Саргона только сорок дней может оставаться без властелина. На сорок первый новый правитель должен быть объявлен. У меня нет старшего брата — он погиб три года назад. Мой второй брат совсем еще ребенок, ему нет и трех лет, он не может править. Кроме них у меня есть лишь сестры, все моложе меня. Выходит, править должна либо я, либо дядя. Но он объявил всем о моей болезни, так что к Длани Бога он явится самолично.
— А что за Длань Бога? — вежливо поинтересовался Каспар. Как врач, он сидел рядом с девушкой, внимательно наблюдая за ее состоянием.
— О, это старинная реликвия моей страны! — Джесара даже глаза закатила. — Это случилось в те времена, когда боги ходили по земле, как люди!.. Один из них отдал свою руку: дескать, пока моя Длань будет здесь, никакая беда не приключится с Саргоной! С тех пор каждый правитель обязан, вступая на престол, приложиться к Длани Бога и принести клятву любить и оберегать свой народ. И если он нарушит клятву, его испепелит на месте!
В этом месте все вдруг очень внимательно посмотрели на Брехта.
— Байки! — буркнул орк.
— Нет! — горячо запротестовала Джесара. — Именно так к власти пришел мой отец, когда его собственный родитель нарушил клятву. Стоило ему оступиться, как в небе сверкнула молния. Длань в храме раскалилась добела, и моего деда сожгло на месте — остались лишь одежды. Я тогда еще не родилась, а вот мой брат, тот, который потом погиб, уже два месяца как жил на свете… И послезавтра сороковой день после смерти моего отца, — помолчав, добавила она. — Мой дядя просто обязан явиться в храм и приложиться к Длани Бога. И я собираюсь этому помешать!
— Как? — живо заинтересовался Тан.
— Очень просто. — Джесара опять дернула плечиком, и ткань все-таки сползла, обнажив одну ее грудь. — Я проберусь в храм и первая прикоснусь к Длани!
— Как? — повторил Тан. — Как вы это сделаете?
— Никак, — с потрясающей самоуверенностью ответила девушка. — Это сделаете вы! Вы поможете мне проникнуть в храм!
Шесть пар глаз опять уставились на орка. Тот заерзал на камнях.
— А чего вы на меня-то уставились?
Вместо ответа Тан выразительно поиграл бровями — дескать, ты приволок эту девушку, за тобой и последнее слово. Джесара по-своему поняла наступившее замешательство. Она сползла с камня и, подойдя к орку, осторожно взяла его за руку.
— Пожалуйста, — ее карие глаза смотрели умоляюще, — помогите мне! Я вас отблагодарю… Мой дядя не должен прикоснуться к Длани первым!
В сороковой день Саргона была шумна и празднична. Городские ворота распахнули настежь, все высыпали на улицы. Двери многих питейных заведений тоже были отрыты, на улицы вынесли лавки и столы, и любой желающий мог получить кружку хмельного напитка и лепешку с мятой. На торговых площадях толкался народ. Издалека казалось, что празднично разодетая толпа просто развлекается. Глаз так и искал уличных артистов, музыкантов, глотателей огня, гадателей и фокусников. Но люди не искали развлечений. Наоборот, среди собравшихся попадались личности в дорожной пыльной и грязной одежде. Некоторые из них сидели или лежали на голой земле, другие расхаживали среди горожан. Слышались голоса: люди что-то негромко обсуждали между собой. Из окрестных сел и небольших городов пришло много паломников. Все надеялись, что в день вступления на престол нового правителя Длань Бога явит чудо.
На семерых чужаков — четырех мужчин и трех женщин — никто не обратил внимания. Правда, кто-то из вездесущих мальчишек попытался выкрикнуть дразнилку относительно роста одного из них, темнокожего великана с копьем на плече, но ему хватило одного взгляда, чтобы заткнуться.
— Видите, как все просто? — Джесара с любопытством, словно впервые попавший на ярмарку маленький ребенок, озиралась по сторонам. — Нас даже стража в воротах не остановила!
— Угу, — мрачно кивнул Брехт. — Проще не бывает! А что дальше?
— Ну… мы проберемся в храм и…
— Вот просто так и проберемся?
— В город же вошли!
— Да, потому что там целая толпа валила!
— Вот и к Длани Бога мы легко сможем подобраться с толпой!
— А потом? — поинтересовался Тан, применяя быстрый прием: воришка, рискнувший подобраться к эльфу со стороны его слепого глаза, даже взвизгнул, когда тот вывернул ему кисть.
Джесара нахмурилась.
— Ты прав. Я должна первой прикоснуться к Длани Бога! Иначе вся затея теряет смысл!.. Ведь по окончании церемонии представления нового правителя Длань доступна всем жаждущим исцеления.
Все опять посмотрели на Брехта.
— Пошли к храму, — скомандовал он.
Но это оказалось проще сказать, чем сделать.
Все подходы к главному и единственному храму в Саргоне были надежно перекрыты стражей. Закованные в броню воины заворачивали всех назад. Какой-то пестро разодетый старик с бородой, выкрашенной по южной моде в красный цвет, плачущим голосом доказывал, что живет во-он в том доме, что отлучился ненадолго проведать больную тещу и должен вернуться домой, пока его не хватилась супруга. Но стража только ухмылялась и переглядывалась: чтобы в такой день кого-то понесло к постели родственницы?
Путешественники наблюдали за этой сценой издалека, но, когда бородач удалился прочь, стеная и делая вид, что пытается выдрать бороду по волоску — то и другое получалось у него очень плохо, — они переглянулись. Солдат на улице было около полутора десятков. Для трех мужчин-воинов — не такая уж и помеха.
— Будем прорываться с боем? — высказал общую мысль Брехт.
Каспар с Кайрайлой переглянулись, Тан спокойно обнажил саблю и меч, Брехт погладил ладонью теплое шершавое древко копья Гэхрыста… Но Джесара остановила их решительным жестом:
— Нет!
И, вздернув подбородок, чеканным шагом направилась к стражникам.
