Ядвина ахнула и расплакалась. Ей было больно дышать. Он стянул штаны вниз, на грязные сапоги. Встал на колени, потом лег сверху. Начал неуклюже дергать ее нижнюю одежду. Она ударила его, расцарапала ему лицо. Он выругался, потом рассмеялся и больно сжал ее внизу.
Затем все его тело дернулось в сторону, главным образом голова. Ядвина испугалась и растерялась, почувствовав что-то мокрое. Ей было больно и страшно. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что случилось. Она вся была в крови Рауда. Его ударили по шее сверху, сзади, топором. Она подняла глаза.
Удар топором нанесла одна рука.
Тело Рауда, с обнаженным, все еще восставшим членом, со штанами на лодыжках, лежало на боку рядом с ней в неглубокой канаве, куда Эдин его столкнул. Инстинктивно она отпрянула от него. Ядвина видела, что он уже мертв. Она испугалась, что ее сейчас стошнит. Приложила руку к виску, где болело больше всего, потом поднесла ее к лицу. Рука стала красной от крови Рауда.
Эдин, с лицом бледным, как у призрака, стоял над ней. Она попыталась сесть. Ей было так больно, словно у нее в боку застрял кинжал, словно что-то сломалось и сместилось внутри. Он немного отступил назад. Корова паслась у него за спиной, в траве по другую сторону от тропинки, щипала траву. Никаких других звуков. Птицы слетались к веткам деревьев в конце дня; поля и деревья, темно-зеленая трава; солнце почти село.
— Я тут тренировался, — в конце концов произнес Эдин, махнув топором. — Проверял, смогу ли рубить. Понимаешь? Увидел тебя.
Кажется, ей удалось кивнуть головой.
— Ничего у меня не получается, — сказал он, снова приподнял слегка топор и опустил его. — Никуда не годится.
Ядвина осторожно перевела дух, прижав к боку ладонь. Она была вся залита кровью.
— Но ты только начал. У тебя потом лучше получится.
Он покачал головой.
— Бесполезный я человек. — Она старалась не смотреть на забинтованный обрубок его правой руки. Его рабочей руки.
— Ты… ты сумел меня спасти, — возразила она. Он пожал плечами.
— Я подошел сзади.
— Какая разница? — сказала она. К ней возвращалась способность говорить, думать. И ей пришла в голову одна мысль. Она испугалась, поэтому заговорила быстро, чтобы страх не успех укорениться. — Ложись со мной сейчас, — сказала она. — Дай мне ребенка. Никто другой тогда меня не захочет. Тебе придется жениться.
И в этот момент она увидела при угасающем свете долгого летнего дня и запомнила навсегда, что он боится и что он смирился с поражением. Это можно было прочесть, как священники читают слова в книгах.
Он снова покачал головой.
— Не-а, так нельзя. Я калека, девочка. Они мне тебя не отдадут. И как я теперь смогу прокормить жену и детей?
— Я прокормлю нас обоих, — сказала она.
Он молчал. Топор — темный от крови Рауда — держал в левой руке.
— Будь все проклято Джадом, — в конце концов произнес он. — Я погиб. — Он взглянул на мертвеца. — Его братья меня теперь убьют.
— Не убьют. Я расскажу священнику и старосте, что случилось.
— И какая им разница? — Он горько рассмеялся. — Нет, я сегодня ночью уйду, девочка. Ты вымойся и ничего не говори. Может, пройдет какое-то время, пока они его найдут. Дай мне шанс уйти.
У нее к этому моменту разболелось сердце, сильнее, чем бок, тупой, жестокой болью, но в тот же самый момент в глубине души она начала презирать Эдина. Чувствовать это было все равно что умереть.
— Куда… куда ты пойдешь?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил он. — Да пребудет с тобой Джад, девочка.
Он бросил это через плечо, когда уже отвернулся.
Он оставил ее там, ушел на север, назад по заросшей травой тропинке, в том направлении, откуда она пришла, а потом дальше, за пастбище. Ядвина смотрела ему вслед, пока он не пропал из виду в сумерках. Встала, подняла свой ореховый прутик и погнала корову домой, медленно шагая, прижав ладонь к боку и оставив в траве мертвого человека.
Она решила, прежде чем подошла к первым домам, что не послушается Эдина. Он оставил ее лежать там и ни разу не оглянулся. Они были обручены и должны были пожениться.
Она пошла домой прямо в таком виде, с кровью Рауда на лице, волосах и руках, на всей одежде. Она видела ужас — и любопытство — на лицах людей, пока гнала корову по деревне. Она высоко держала голову. Ничего не говорила. Они шли за ней. Конечно, они шли за ней. У своей двери она рассказала отцу и матери, а потом священнику и старосте, когда их позвали, что произошло и где. Она думала, что ее снова поколотят, но этого не произошло. Слишком много людей вокруг.
Мужчины (и мальчишки, и собаки) побежали посмотреть. Уже давно стемнело, когда они принесли в деревню тело Рауда. Доложили, как он лежал, когда его нашли, со спущенными штанами, все на виду. Староста поручил двум старухам обследовать Ядвину. Они завели ее в дом и заставили поднять юбки, и обе потыкали в нее пальцами, а потом вышли, хихикая, и доложили, что она осталась нетронутой.
Ее отец владел землей; а кузнец был всего лишь кузнецом. Никто не мог опровергнуть ее рассказ. Прямо там, при свете факелов у их двери, староста объявил дело закрытым с точки зрения королевского правосудия и назвал убийство справедливым. Два брата Рауда утром отправились на север за Эдином. Они вернулись, не найдя никаких его следов. Рауда похоронили в земле позади церкви.
И некоторое время спустя, в эти теплые дни в конце лета, они узнали о набеге эрлингов и смерти графа, доброго друга короля.
Ядвине тогда было почти безразлично, она почти не слушала, вот почему она никогда не была уверена в последовательности и времени этих событий. Она помнила возбуждение и волнение, как священник все говорил и говорил, староста уехал куда-то, потом вернулся. И в один из этих дней к западу от них поднялся черный столб дыма. Они узнали, что, оказывается, это сжигали убитых эрлингов.
Сам король, кажется, побывал там, прямо за лесом и холмами. Этот бой произошел почти прямо на виду у деревни, где они жили. Победа. Для тех, чья жизнь не была почти погублена, как жизнь Ядвины, это событие стало очень памятным.
Позднее в том же году умерла жена кузнеца от осенней лихорадки. Еще двое в деревне также отправились к богу. Через две недели после похорон жены Грин снова пришел к отцу Ядвины, на этот раз от своего имени. Отец человека, который был с ней помолвлен, напал на нее и был за это убит.
Кажется, это ни для кого не имело никакого значения, и уж конечно, не для ее отца. К тому времени на Ядвине появилось нечто вроде облака, некое пятно. Ее отослали к нему в ту же неделю, в кузницу и в дом за ней. Священник благословил их в церкви; у них был священник, который любил идти в ногу со временем. Слишком поторопились, говорили некоторые об этой женитьбе. Другие шутили, учитывая историю Ядвины, что ее отец боялся, как бы и третьего мужчину не искалечили или не убили раньше, чем он сбудет ее с рук.
