8
Ее звали Елена, эту молодую девушку из маленькой горной деревушки в самой южной части Австро-Венгрии, империи Габсбургов. Она была хороша собой и доброго нрава, но что с того, ведь беднее ее не было в той деревушке. Суровым законом тех времен было: нет у тебя приданного, так и свадьбы не жди. Многие парни заглядывались на нее, но их тут же осекали родители: «Только не Елена! Тебе нужна богатая невеста, ты же знаешь!»
После недавней смерти бабушки Елена осталась совершенно одна. Все, что у нее было — так это две козы и кошка. Состояния на этом не сделаешь, особенно на кошке.
Но был в жизни Елены один молодой человек, любивший ее до смерти. Он говорил ей об этом, не уставая. Он был добрым парнем с прекрасным характером. И богатым его назвать было трудно, так что все бы хорошо, если бы не отец Милана, который решительно запретил сыну даже смотреть на Елену. Так как пока у него не было собственного состояния, женитьба на богатой невесте становилась тем более важной.
Милан не перечил, ведь в этой стране было принято слушаться родителей. Он просто думал о том, что отец не будет жить вечно. Не то чтобы он желал своему отцу смерти, Милан ведь был очень набожным, просто отец был очень, очень старым и немощным. Вот в чем было дело!
Елена жила в маленьком глиняном домике за пределами деревни, который грозил рухнуть в любую минуту. Однако она редко бывала дома, ей ведь приходилось все время пасти своих двух коз в горах, так как вокруг деревни Планина водилось множество хищных зверей.
У Елены были длинные темно-коричневые косы, а одевалась она в красивое бело-красно-желтое платье, как и все остальные окрестные девушки. Платье это было очень старым и поношенным, но у нее не было денег, чтобы сшить себе новое. Глаза девушки сверкали как звезды, а ее кожа была золотистой. Картину дополняли румяные щеки, алые губы, белая кожа и почти черные глаза.
Той деревне выпала тяжелая мука…
Может быть, называть это мукой было бы неправильно. Лучше уж страхом. По вечерам никто не выходил на улицу в одиночку. В это время суток на улицу вообще никто не выходил. А уж если приходилось, то несчастный быстро шел вперед, уперев свой взгляд в землю и беспрестанно бормоча молитвы.
Иначе можно было натолкнуться на того, кого жители называли «ночным странником».
Однажды, когда Елена пасла своих коз среди редких кустов горного склона, мимо проходил Милан. Это не было подстроено, но раз уж так получилось, Милан решил, что может с чистой совестью поговорить с девушкой.
Они уселись на освещенной солнцем траве, стараясь не испачкать одежду, и после нескольких простых фраз, замолчали, не зная, что говорить дальше.
Елена покосилась на Милана. Он был крупным и крепким мужчиной, не то чтобы красивым, но зато добродушным, как настоящий медвежонок. Грустные, меланхоличные глаза, широкие нос и рот, темные волосы и борода. Руки у него были волосатые, а движения размеренные. Быть может, мечтать о таком не следовало бы, но когда Елена давала свободу своей фантазии, ей казалось, что он наверняка может любить и ласкать женщину так, как никто другой.
Ей было приятно рядом с Миланом, его присутствие внушало ей спокойствие. Любила ли она его? Нет, об этом не было и речи.
Наконец он нашелся:
— Я… Э… я… строю себе дом в поместье.
Называть поместьем небольшой участок земли, принадлежавший Милану и его отцу, было слишком, но Елена вежливо ответила:
— Да ну?
— Да, мне показалось, что наш дом будет маловат, когда я женюсь и обзаведусь большой семьей. Да и корову еще одну завести не помешает.
Тут он безразлично добавил:
— И, может быть, парочку коз.
Елена спрятала улыбку.
— Как здорово, — сказала она. — Так значит ты… собрался жениться?
Милан покраснел.
— Да, время пришло. Мне уже двадцать пять, и хозяйству нужна женщина.
— Может быть, и тебе тоже?
— Да. И мне тоже.
Она нагнулась и сняла несколько травинок, налипших на ее мягкий кожаный сапог.
— Ты… уже, должно быть, сватался?
Он тоже не решался поднять глаза.
— Ты же знаешь, что нет, Елена.
Она прекрасно понимала, почему он не делает ей предложения. Беседа становилась все более натянутой, поэтому она вскочила.
— Смотри-ка, одна коза куда-то пропала!
Только что обе козы паслись рядом, а сейчас одна из них просто зашла за куст с желтыми цветами, так что повод прервать разговор был сомнительным.
Но Милан ее понял, а так как сказать ему было больше нечего, продолжение разговора оказалось бы в тягость обоим. Милану и в голову не приходило взять ее за руку или поцеловать. В этой местности репутация была для девушки превыше всего.
Он тоже поднялся.
— Ну что ж, пойду дальше. Если потребуется моя помощь, ты только скажи, Елена!
— Спасибо, скажу.
Оба прекрасно понимали, что она никогда не осмелится о чем-то попросить его.
— А ты придешь на праздник урожая?
Она неуверенно улыбнулась.
— У меня есть только это платье. Не думаю, что мне стоит появляться в нем на празднике.
— А почему бы и нет, — сказал он, сам не веря в то, что говорит. Ему ведь тоже не хотелось, чтобы она подверглась насмешкам. — В один прекрасный день, Елена, я куплю тебе новое платье.
На ее лице отразился страх.
— Нет, ты поняла меня неправильно! Но ведь своей собственной жене новые одежды покупать можно, не так ли?
С этими словами он ушел, прежде чем она успела ответить или смутиться.
Он ведь был деликатным человеком, этот добрый Милан.
Елена долго провожала его взглядом, следя за тем, как он то появляется, то исчезает между скалами и кустами на пути вниз, к деревне.
Она не боялась жить одна в своем крохотном разваливающемся домике.
Мужчины Планины соблюдали моральные устои, предписываемые религией и строгим воспитанием. В Планине не было так называемых «плохих» женщин. Здесь неукоснительно соблюдались заповеди Господни.
С другой стороны, она боялась «ночного странника» больше, чем остальные. Во-первых, потому что она жила одна на самом краю деревни, а во-вторых, потому что ее дом стоял близко к тому месту, где его чаще всего видели: на верхушке горы к северо-западу.
Сама она с ним не встречалась. Ей редко приходилось выходить в темноту. А днем его не было видно. Хотя иногда он появлялся уже с наступлением сумерек. А по ночам… Она слышала много рассказов о нем от тех, кому приходилось выходить из дому ночью.
Поэтому Елена всегда очень спешила, загоняя коз домой.
Милан… Теперь он казался ей маленькой точкой в самом низу склона. Если бы жить с ним в одном доме, разумеется, в его доме в деревне, она чувствовала бы себя в полной безопасности.
Только вот его старому отцу она совершенно не нравилась, в этом не было никакого сомнения. Он вечно плевал ей вслед и выкрикивал оскорбления о нищенке и тому подобные, хотя уж ему-то рассуждать об этом не пристало. Елена тоже понимала, что Милан ждет своего времени.
