Посмотреть было решительно не на что: большой, разбитый постоялый двор. На знаке, криво висевшем у входа, была изображена лиса, то ли спящая, то ли мертвая. На окнах висели сломанные ставни, явно нуждающиеся в покраске. Это был тот самый постоялый двор «Спящая лиса», в котором они с Марио были всего неделю назад.
Дверь в постоялый двор была закрыта, что было необычно. Эцио постучал. Бесполезно.
Потом у него из-за спины раздался тихий голос, удививший Эцио. Ассасин повернулся. На него это было непохоже – раньше он никому не позволял приблизиться к нему бесшумно со спины. Нужно будет убедиться, что такое не повторится вновь.
К счастью, голос был дружелюбным.
– Эцио!
Говоривший вышел из-за дерева, за которым прятался, и Эцио немедленно узнал его. Его старый союзник, Гильберто – Ла Вольпе, – который руководил ворами во Флоренции и некоторое время назад работал в союзе с ассасинами.
– Ла Вольпе! Почему ты здесь?
Гильберто усмехнулся, когда они обнялись.
– Ты имеешь в виду, почему я не во Флоренции? На этот вопрос легко ответить. Глава Гильдии умер, и они выбрали меня. Я ощутил, как дует ветер перемен, а мой старый помощник, Коррадин, решил вернуться домой. Однако, – он заговорщически понизил голос, – как раз в тот момент Рим бросил мне… вызов, скажем так.
– Это вполне достойная причина. Мы войдем?
– Конечно.
Ла Вольпе сам постучал в дверь – очевидно, кодовым стуком, потому что дверь открылась почти незамедлительно. За ней обнаружился просторный внутренний двор, заставленный столами и лавками, как и ожидалось от постоялого двора, но всё было очень грязным. Дюжина мужчин и женщин металась туда-сюда через дверь, ведущую в сам постоялый двор.
– Выглядит не очень, да? – Поинтересовался Ла Вольпе, усаживаясь на лавку и подзывая девушку, чтобы налила вина.
– Ну… да.
– Этого мы и добивались. У меня есть кое-какие планы. Но что привело сюда тебя? – Ла Вольпе поднял руку. – Погоди! Не говори. Думаю, мне известен ответ.
– Как обычно.
– Ты хочешь нанять моих воров в качестве своих шпионов.
– Именно! – Эцио нетерпеливо перегнулся через стол. – Ты присоединишься ко мне?
Ла Вольпе поднял бокал в безмолвном тосте и отпил вина, прежде чем категорически отрезал:
– Нет.
Эцио опешил.
– Что? Но почему?
– Потому что это будет на руку Никколо Макиавелли. Нет уж, спасибо. Он предал Братство.
Это заявление почти не удивило Эцио, хотя он сильно сомневался в его истинности.
– Это очень серьезное обвинение, особенно из уст вора, – проговорил ассасин. – У тебя есть доказательства?
Ла Вольпе смерил его кислым взглядом.
– Как ты знаешь, он был послом к Папскому двору, и прибыл в Рим как личный гость Чезаре.
– Он делал это по нашему поручению!
– Да? Тогда буду рад напомнить, как он оставил тебя перед самой атакой на Монтериджони.
Эцио с отвращением поморщился.
– Чистая случайность! Послушай, Гильберто, может Макиавелли не всем нравится, но он ассасин, и он не предатель.
Ла Вольпе упрямо посмотрел на него.
– Я в этом не уверен.
В этот момент в их разговор вмешался вор, в котором Эцио узнал парня, срезавшего его кошелек. Он подошел и что-то шепнул на ухо Ла Вольпе. Глава воров встал, парень ушел. Эцио, почуяв беду, тоже поднялся.
– Прошу прощения за поведение Бенито несколько дней назад, – проговорил Ла Вольпе. – Тогда он не знал, кто ты. Он просто увидел, что ты ехал с Макиавелли.
– К черту Бенито! Что случилось?
– Бенито принес весть, что Макиавелли встречается с кем-то в Трастевере. Я собираюсь разузнать, что происходит. Составишь компанию?
– Пойдем.
– Мы воспользуемся старым маршрутом – по крышам. Здесь это несколько сложнее, чем во Флоренции. Уверен, что справишься?
– Пойдем уже!
Это оказалось сложно. Крыши в Риме находились друг от друга дальше, чем во Флоренции, и большинство из них было разрушено, поэтому сложно было найти опору. Не раз на землю из-под ног Эцио обрушивались плитки черепицы. На улицах были люди, но ассасин и вор бежали слишком быстро. Стражники Борджиа реагировали на их появление, только когда они уже скрывались из виду. Наконец, они добрались до рыночной площади. Все лавки на ней были закрыты, за исключением пары ярко освещенных винных палаток, у которых толпились люди. Эцио и Ла Вольпе замерли на крыше и спрятались за дымовыми трубами, осматриваясь.
Вскоре на площади появился Макиавелли. Он шел, подозрительно оглядываясь. Эцио разглядел, как другой мужчина, одетый в плащ со знаменем Борджиа на спине, подошел к Макиавелли и осторожно передал ему что-то, похожее на записку, а потом, не задерживаясь, зашагал дальше. Макиавелли тоже пошел прочь от площади.
– Ну, что скажешь? – спросил у Эцио Ла Вольпе.
– Я пойду за Макиавелли, ты – за тем парнем, – сухо отозвался Эцио.
Но в этот момент у одной из винных палаток вспыхнула драка. До них донеслись разгневанные крики, в свете факелов блеснуло оружие.
– Чёрт! Там мои люди. Они сцепились с людьми Борджиа! – Крикнул Ла Вольпе.
Эцио увидел спину Макиавелли, удаляющуюся по улице, ведущей к Тибру, а потом ассасин и вовсе скрылся из виду. Догонять его было поздно. Эцио снова обратил внимание на драку. На земле распростерся охранник Борджиа.
Большинство воров разбежались, влезли по стенам на безопасные крыши, но один остался внизу. Юноша, почти ребенок, стонал, лежа на земле и зажимая кровь, текущую из раны на руке.
– Помогите! На помощь! Моего сына ранили! – Раздался тоскливый голос.
– Я узнаю его, – скривившись, проговорил Лис. – Это Трималькио. – Он внимательно посмотрел на раненного вора. – А это – Клаудио, его младший сын.
На обе стороны от рынка, на парапетах двух крыш, появились солдаты Борджиа с ружьями в руках. Прицелились.
– Они собираются стрелять! – Воскликнул Эцио.
– Действуем быстро! Я беру на себя группу слева, ты – справа!
На каждой стороне от рынка было по три стражника. Двигаясь незаметно, как тени, и быстро, словно пантеры, Эцио и Ла Вольпе побежали каждый по своей стороне. Эцио увидел, как трое солдат подняли оружие, целясь в лежащего мальчишку. Ассасин кинулся по крыше – казалось, его ноги почти не касались черепицы – и одним огромным прыжком бросился на трех вооруженных мужчин. Высота оказалось достаточно большой, чтобы Эцио удалось впечатать в крышу среднего из солдат, попав тому пяткой по шее. Эцио приземлился, присел, амортизируя толчок, и почти сразу встал и ударил руками по обе стороны от себя. Двое оставшихся солдат упали. Левому в правый глаз вошло лезвие кинжала, застрявшее в черепе. Другому – вонзился в ухо скрытый клинок, темная вязкая кровь потекла на шею. Эцио поднял взгляд и увидел, что Ла Вольпе так же эффективно расправился со своими противниками. Через минуту все солдаты, державшие огнестрельное оружие, были мертвы. Но на площадь уже спешили алебардщики, которые опустив оружие, бросились к несчастному Клаудио. Люди у винных лавок отшатнулись.
