Доктор Мейсон снова намертво вцепилась в свой стетоскоп.
— Я не знаю, что именно тут происходит, но я точно знаю, что все это расстраивает мою пациентку. Так что либо немедленно остановитесь, либо я буду вынуждена вызвать охрану или полицию, чтобы очистить палату. — Ее голос немного дрогнул, когда она увидела раскачивающуюся лампу и парящий в воздухе стакан.
— Бабуля, — позвал Гален, его голос казался громким во внезапно наступившей тишине.
Она перестала орать. Фактически в палате было чересчур тихо, как будто настало то затишье, которое ниспадает на мир за секунды до того, как разверзнутся небеса и буря обрушится на землю.
— Бабуля, — позвала я тихонько, и мой голос выдавал ту панику, что творилась внутри. — Пожалуйста, Бабуля, не делай этого.
Гален и Рис все еще были между мной и ей, так что я не могла видеть ее, но я могла ее ощущать. Я могла чувствовать ее магию, когда та начала растекаться по комнате. Из кармана доктора выплыла ручка. Она едва слышно пискнула.
Рис попытался вразумить Бабулю:
— Однажды ты рассказала мне, Хетти, что Мэг стала богартом потому, что была слишком слаба и позволила своему гневу одержать над ней верх. Ты и вправду так слаба, Хетти? Ты позволишь своему гневу стать твоим хозяином или будешь его хозяйкой сама? — В его словах было больше, чем я могла услышать.
Была в его голосе сила, это были не просто слова. Сила магии, наполнявшая его слова подобно тому, как натиск прилива переполняет шёпот волн. Волны могут быть маленькими, но всегда есть ощущение, что за невесомой пеной, окутывающей ваши ступни, стоит нечто намного большее, гораздо более грубое. Таким и был голос Риса, простые слова, но за ними было желание с ним соглашаться. Сделать что-то разумное. Он никогда не стал бы проделывать этот фокус с сидхе, но Бабуля не была сидхе. Стараясь изо всех сил, даже сочетавшись браком с одним из благородным сидхе, она по-прежнему оставалась низшей фейри, и то, что не работало на высших, могло сработать на ней.
Это было одновременно и оскорблением со стороны того, кого она считала другом, и отчаянным шагом, потому что если это не сработает, Рис посеет бурю. Я молилась Богине, чтобы нам не пришлось впоследствии пожинать ураган.
— Уйдите, доктор, сейчас же, — взмолился Дойл.
— Я вызываю полицию, — отозвалась она через плечо, направляясь к двери.
Рис продолжал говорить с Бабулей, медленно, вкрадчиво.
— Если офицеры не волшебники, они не смогут нам помочь, — сказал Дойл.
Доктор Мейсон была уже в дверях, когда кувшин разлетелся на куски возле ее головы, поранив осколком ей скулу. Она вскрикнула, и Гален почти кинулся к ней, но остановился в изножье кровати. Он разрывался между тем, чтобы помочь женщине, и защитить меня. Рис, Дойл и Шолто не колебались. Они обступили постель. Думаю, они просто хотели меня заслонить, но Бабуля отступила. Я видела ее теперь, когда Гален был на полпути к двери.
Она сделала шаг назад, руки, опущенные вдоль тела, сжались в кулаки. Ее карие глаза были распахнуты так широко, что виднелись белки. Ее худощавая грудь поднималась и опадала, будто она запыхалась от бега. Большой стул в углу поднялся в воздух.
— Бабуля, нет! — Закричала я и потянулась к ней, будто моя протянутая рука могла сделать больше, чем мой голос. У меня были руки власти, но ни одну из них я не желала применять на своей бабушке.
Все мелкие предметы в комнате помчались в троих мужчин, окружавших мою постель. Помчались ко мне. Но я знала, что эти предметы призваны отвлечь внимание от чего-то более крупного. Бросьте что-то маленькое, чтобы не заметили большого.
У меня было время, чтобы перевести дыхание, чтобы их предупредить. Тут Дойл накрыл меня своим телом, защищая меня. Мир внезапно стал черным, не потому, что я вырубилась, а потому, что его волосы рассыпались полуночным водопадом вокруг моего лица.
Я услышала, как доктор вновь вскрикнула. Я услышала незнакомые голоса, раздающиеся от двери.
— Шолто, нет! — заорал вдруг Рис.
Я пыталась убрать с лица волосы Дойла, чтобы расчистить себе обзор, когда к крикам и воплям добавился звук, похожий на рев несущегося на нас урагана, перемежавшийся со звуком бьющегося стекла. Я услышала крик Бабули и стала еще отчаяннее отпихивать Дойла. Я должна была знать, что происходит.
— Дойл, пожалуйста, что там происходит? — Я толкнула его, но это было все равно, что биться о стену.
Невозможно было его сдвинуть, если он того не хотел. Я прожила большую часть жизни, уступая окружающим по силе, хоть и не намного, но в этот момент я поняла, что я, возможно, и буду их королевой, но все равно никогда не буду им равной.
Я наконец откинула достаточно волос с лица, чтобы разглядеть потолок. Я повернула голову и увидела Галена возле двери, прикрывающего доктора своим телом. Вокруг него были осколки и щепки. Двое полицейских, что стояли за дверью, оказались внутри палаты с выхваченным оружием. Но именно выражение их лиц подсказало мне, что могло происходить в другой части комнаты.
Ужас, тихий, всепоглощающий ужас был на лицах обоих. Они подняли свои пистолеты и прицелились, будто мишень, в которую они целились, передвигалась… хаотично и по размерам она была больше всех известных мне предметов в комнате, потому что целились они выше роста любого из присутствовавших здесь людей.
Выстрелы взорвали тишину небольшой палаты. Я была оглушена ими на мгновение, а затем ошеломлена, когда разглядела, во что именно стреляли защитники правопорядка. Огромные щупальца тянулись к ним. Крошечные летуны ринулись на полицейских, черные и похожие на летучих мышей, если, конечно, бывают летучие мыши размером с небольшого человека, и при этом оснащённые щупальцами по центру их тел, тянущимися к копам и извивающимися.
Их обладатель ревел за окном, пока эти щупальца, некоторые из которых не уступали в обхвате человеческой талии, продолжали наступать под выстрелы. Пули были свинцовыми, так что они могли причинить вред фейри, но я видела щупальца и раньше, и если их не отрубить, остановить их невозможно.
Они впечатали обоих офицеров в стену достаточно сильно, чтобы комната содрогнулась. Я увидела, как оба пистолета оказались в миниатюрных щупальцах. Я ничего не имела против разоружения полицейских, потому что понятия не имела, как ещё объяснить копам, что этот осьминожий кошмар на нашей стороне. Люди все еще склонны считать, что добро всегда прекрасно, а зло — уродливо. Я же частенько встречала обратную ситуацию.
Ночные летуны устремились внутрь подобно черным летучим морским скатам. У них есть лапы, чтобы цепляться за ветви, но главным орудием являются щупальца в середине их тел. Сейчас они воспользовались маленькими отростками, чтобы забрать оружие из больших щупалец. Я увидела, как ближайший к нам летун, уцепившийся за стену, поставил пистолеты на предохранитель при помощи маленьких отростков. Ночные летуны крайне ловко орудуют своими щупальцами, чего более крупному существу было не дано.
