Не дожидаясь возражений, Хейзит легонько толкнул сестру в проем между стоящими здесь почти вплотную избами и стремительной походкой направился в таверну.
— Идет! — вздрогнул приникший к заиндевевшему окну курносый доносчик. — Все-таки идет!
Донел брезгливо взял его за шиворот и бесцеремонно передал в лапы двум помощникам, которые еще менее радушно затолкали перепуганного Дита под стол.
— И пусть кто только пикнет, — предупредил Донел, многозначительно оглядываясь на бледную женщину заурядной наружности, но зато с густой копной роскошных высветленных волос, для удобства перехваченных на затылке широкой синей лентой. — К тебе, мамаша, это относится в первую очередь. По местам!
Засаду Донел подготовил на удивление быстро и толково. Пока брат с сестрой добирались пешком, он с небольшим отрядом всадников доскакал до таверны, спрятал коней за домом, припугнул хозяйку и немногочисленных посетителей, рассадил своих людей поближе к входу, а сам благоразумно встал подальше, за увитую плющом и цветами деревянную колонну. Не хватало только спугнуть мальца. Донелу бы этого не простили.
— Я кому сказал, по местам! — зашипел он, видя, что хозяйка мешкает в проходе, а не идет, куда ей было велено, — на кухню. Сделал знак ближнему из мергов, что был сейчас переодет в костюм рыбака. Тот грузно поднялся из-за стола и взял женщину под локоть. — И раньше времени не вздумай высовываться.
— Мама!
Тэвил! Как он мог так быстро дойти? Бежал, что ли?
Выглянув из-за колонны, Донел увидел нерешительно остановившегося на пороге Хейзита. Парень смотрел на оглянувшуюся мать, на спину подталкивавшего ее вперед рыбака и мешкал. «Догадался», — понял Допел. Хорошо, что своих людей он учил действовать молниеносно. А они, зная, что от них требуется, давно забыли о том, что можно рассуждать и медлить. Две тени метнулись к двери с обеих сторон, и не успел Хейзит отшатнуться, как его уже держали за руки крепкие пальцы.
— Беги, сынок! — словно спохватившись, крикнула женщина, вырывая локоть и обрушивая на голову «рыбака» тяжелый деревянный половник.
Вместо того чтобы прятаться, она устремилась на помощь сыну. Донел не мог отказать себе в удовольствии подставить ей подножку и, больше не думая скрываться, вышел из-за колонны.
— Наконец-то мы снова свиделись, маго Хейзит! — Он едва заметно пнул женщину сапогом в бок и метнул грозный взгляд на нерасторопных мергов, вся задача которых сводилась сейчас к поддержанию порядка, однако они даже такую малость не в состоянии были обеспечить без понукания. — Надеюсь, вы еще меня не забыли и мне не нужно лишний раз представляться?
— Мама!
«Молодец, — подумал Донел, видя, как один из державших Хейзита захлопывает входную дверь. — Нечего соседям слышать, что тут у них происходит».
— А куда же делась твоя пригожая сестрица? — поинтересовался он, только сейчас заметив ее отсутствие. — Потерял по дороге? — И, сделав знак двум воякам, готовым прийти на помощь кому понадобится, добавил: — А ну-ка, обшарьте все закоулки поблизости. Она не могла уйти далеко. Ты с ними, — бросил он тому, в ком Хейзит, если бы ему был досуг, мог легко узнать недавнего зазывалу, понукавшего строителей садиться в сани, и тихо добавил: — Девчонку словить во что бы то ни стало!
Когда все основные распоряжения были отданы, а главная цель достигнута, Донел позволил себе расслабиться. Чувство выполненного долга посещало его редко, наград свыше он не ждал, а потому привык пользоваться моментом, когда тот подворачивался. Сейчас был именно такой случай.
— Всех лишних в подвал, — коротко распорядился он. — Эй, у тебя тут есть подвал? — Это относилось к сидевшей в проходе хозяйке, вытиравшей рукавом разбитый при падении нос.
— Есть…
— Вот и ступай туда! Живо!
Донел едва сдерживал улыбку, видя, с какой покорностью испуганные посетители семенят следом за хозяйкой, сопровождаемые всего тремя, правда, хорошо вооруженными провожатыми. Он не уставал удивляться извечной покорности жертв. Хотя, казалось бы, чего проще: навалиться дружно на немногочисленных противников — и дело сделано. Некоторые даже меч вынуть из ножен не успеют. Сам в свое время проверял. Так нет, эти будут послушно подчиняться приказам и сами себя загонят в безвыходное положение. Поделом. Знают, что нужно шкуру свою беречь. Потому что наказ ему был дан строгий: чтобы все тихо и без лишнего шума. Это означало, что свидетелей лучше не иметь вообще. Ничего, посидят в холодном подвале день-другой — сами окочурятся.
Те, что поймали Хейзита, зря времени тоже не теряли. Они связали его по рукам и ногам тонкими, но прочными пеньковыми веревками, засунули в открывшийся после нескольких ударов под дых рот заранее приготовленную тряпку и завалили животом на стол. Из-под которого тотчас же появился с кислой физиономией Дит и застыл в ожидании дальнейших распоряжений.
— А ты иди порадуй жену, — сказал ему Донел. — И не забывай, что долг платежом красен.
— Я, конечно… я всегда… я мигом… — залепетал доносчик, бочком протискиваясь к двери мимо взвившегося в немом крике Хейзита.
Донел плюнул ему вдогонку и сел на лавку напротив пленника. Только сейчас он разрешил себе почувствовать, как устал за этот нескончаемый день.
— Ну что, строитель? Или как там тебя прикажешь величать? Гончар? Так что, бывший гончар, жалко с жизнью прощаться? Что говоришь? Погромче, а то я глуховат последнее время стал. Не хочешь? Помирать не хочешь? Я бы на твоем месте, наоборот, порадовался. Потому что тогда ты не узнаешь, что приключится в скором времени с твоими любимыми родственничками. Волнений, так сказать, избежишь. Ишь как бежал! Боялся не успеть? А мы тебя подождали, чтобы все чин по чину было. Сейчас и сестренку твою выловят и приведут. Представляешь, что я с ней сделаю? Что головой мотаешь? Представляешь, я знаю! По глазам твоим красным вижу. — Затянутой в кожаную перчатку рукой он взял пленника за подбородок и с силой поднял к себе. — Вот так бы по горлышку твоему ножичком и проехался… Да не велено тут ничего портить. Жаль, конечно. Но ничего не поделаешь. Будем блюсти порядок. — Он посмотрел на замерших в ожидании подручных. Эти двое взирали на происходящее равнодушно. Они привыкли. — Так куда, говоришь, твой приятель Локлан с прочими деру дал? Ты ведь наверняка знаешь. Как нехорошо утаивать правду! Матушка у тебя вон какая, можно сказать, благородная женщина, а ты кочевряжишься. Нехорошо. Плохо она тебя, видать, воспитала. Ну да ничего. Мы тебя живо вежливости научим. Сестренка с тобой заодно, поди? Тоже небось молчать будет, как думаешь? Я вот, к примеру, думаю, что будет. Но недолго. Тело женское боль и стыд плохо переносит, быстро ее разговорим. Согласен? — Он игриво потрепал пленника по залитой кровью и слезами щеке. — Где это ты успел так себе мордашку расквасить? Ну ничего, мы тебе ее еще красивее сделаем, чем была. Полюбуешься потом. Если будет чем. В прошлый раз одному несговорчивому так щечки разрумянили, что он оба глаза потерял. Вытекли глазки. Как белок из яйца. И зачем только нужно было до этого доводить! Сказал бы, о чем спрашивали, и пошел бы восвояси. Мы никого насильно ведь не держим. — Сжатая в кулак рука в перчатке отлетела назад и на обратном движении саданула Хейзита по скуле. Удар вышел звучным и таким сильным, что почти перевернул пленника на спину. — Сплошная обида, маго Хейзит! С удовольствием свернул бы тебе челюсть, так ведь ты потом говорить не сможешь, не так ли? Эй вы, — бросил он помощникам, заметив движение на улице, — стойте у двери и никого из посторонних сюда не пускайте. Только девку. Так на чем мы остановились? Ах да, челюсть! — Второй раз он ударил совсем без размаха, однако удар получился чуть ли не сильнее первого. — Сестренку твою я колотить не буду. К чему добро переводить, верно? Как думаешь, достаточно ее раздеть будет? Или все-таки придется еще и по мягкому месту горяченьких всыпать? Соточку-другую, а? Хотя, знаешь, я, пожалуй, даже этого делать не буду. Филейные части не должны портить картину. По пяточкам ее пройдемся нежным. Вот визгу-то будет! — Донел хихикнул, не отрывая внимательного взгляда от посеревшего лица пленника. Тот явно порывался что-то сказать. — Разговаривать захотел? Пора, пора, братец. Выньте-ка из него кляп. Ну, давай, сглотни и говори.
