— Где его мамка? Отвечай живо!
— В подвале, — буркнул Донел, готовый сквозь землю провалиться от стыда перед своими подчиненными да не находящий в себе сил противостоять уверенности во вкрадчивом голосе незнакомца. Давно ли он насмехался над пленниками, не готовыми противостоять значительно уступающим им силам? А что же он сам? Неужели допустит глумление над своей боевой честью от какого-то безымянного дровосека с топором? Пусть даже с двумя топорами.
Один из его людей по неопытности решил прийти ему на выручку. Он стоял к Гийсу и старику ближе остальных и наивно полагал, что успеет выхватить из ножен меч и нанести боковой удар. Когда он падал с некрасиво разрубленной головой, меч все еще находился в ножнах…
— Всем на колени! Сюда, в проход! Чтобы я видел.
Хейзит выдернул из ослабевших рук Донела нож, нагнулся и освободил себе ноги. Не раздумывая рванулся к подвалу.
— Погоди! — хрипло окликнул его Тангай. — Там кроме матери твоей еще люди есть?
— Да они всех там заперли!
— Погоди, говорю! Нам лишний народ не нужен.
— Чего?
— Сперва с этими разобраться надо. А то понаскочат тут всякие с вытаращенными зенкам. Знаю я, как со страху бывает. Со всеми разом не управишься. Давай по очереди дело делать. Веревки есть?
— Есть, — опередил Хейзита голос Веллы.
Пахнуло холодом с улицы.
Она появилась из-за спины Тангая, осторожно, чтобы не задеть его напившийся кровью топор, переступила через первый и единственный пока труп, глянула исподлобья на Гийса и пошла, как показалось Хейзиту, куда-то в сторону. Хотя на самом деле просто на всякий случай благоразумно обходила стоявших на коленях виггеров. Не оглядываясь, скрылась за дверью кухни.
— Расторопная у тебя сестренка, — заметил Тангай. — Быстро меня нашла. Я, правда, и сам в вашу сторону двигал.
«Так значит, она его, а вовсе не Гийса позвала на помощь, — подумал Хейзит. — Гийс, выходит, по собственному почину пожаловал…»
— Верните Гийсу его топор, — сказал он, наблюдая за выражением лица своего недавнего приятеля.
— А ты уверен, что он за нас будет? — хмыкнул старик и не шелохнулся.
— Гийс, ты с нами?
— Конечно, он с нами, — ответил за раскрывшего было рот фултума дровосек. — Ты кого угодно спроси, тебе скажут, что он всегда мечтал послужить тебе верой и правдой. Даже вот этот. — Он указал топориком на тупо уставившегося в пол Донела. — Они, может, до конца и не знают, зачем им голова, но понимают, что без нее будет хуже.
— Гийс? — повысил голос Хейзит. Уверенность старика в правоте своих суждений начала раздражать его.
— Без оружия как-нибудь обойдусь, — сказал Гийс обнадеживающе спокойно. — Сейчас не лучшее время для споров.
— А вот и наша умница, — прервал его Тангай, приветствуя появление девушки с мотком прочной плетенки — веревки не скрученной, а именно сплетенной из смеси растительных волокон и животных жил. Моток этот они ходили покупать на рынок вместе, еще до его отъезда на злополучную заставу.
Не дожидаясь указаний и вооружившись кухонным ножом, Велла начала связывать покорившихся своей судьбе воинов, как недавно те связывали его, Хейзита. Сейчас он не испытывал по отношению к ним прежней ненависти, сознавая, что они здесь — люди во многом подневольные. Все, за исключением Донела, последнего в этой странной очереди. Правда, вели тот покончить с ним, кто знает, стали бы они возражать?..
Велла действовала на удивление проворно и толково, разворачивая пленников к себе спиной, а не заходя им за спину, чтобы не иметь у себя в тылу тех, кто с отчужденным видом ждал своей очереди. Кто знает, насколько хватит впечатления, произведенного быстрой гибелью их сотоварища? Тем более что оружие по недосмотру Тангая все еще оставалось при них. С ножом наперевес Хейзит стал помогать сестре, заодно устраняя этот досадный просчет. Воины не сопротивлялись, когда он вытаскивал из ножен тяжелые мечи, прямо с кожаными чехлами срезал с поясов кинжалы, отбирал увесистые дубинки и складывал все это на соседний стол, подальше от пределов их досягаемости. И связывал, связывал, связывал. Донелу он затянул запястья и щиколотки так, что тот в конце концов не выдержал и заскрежетал зубами. Велик был соблазн съездить сапогом по его прижатой к полу красной физиономии, однако Хейзит ограничился тем, что наступил обидчику на шею и долго не отнимал ноги, выслушивая дальнейшие распоряжения Тангая.
А тот продолжал упорно настаивать на необходимости избавиться заодно и от Гийса, от которого ждал вреда. Гийс стоял на коленях молча, не глядя на Хейзита, и только, встречая украдкой взгляды Веллы, нежно ей улыбался. Велла же, надо опять отдать ей должное, понимая всю серьезность сложившегося положения, не роптала и ни за кого не заступалась. Свои мысли и подозрения она держала при себе, не будучи уже уверенной ни в ком и ни в чем. Кроме, разве что, брата, ни лице которого, лишь недавно переставшем быть лицом наивного ребенка, сейчас читалась неподдельная мука. Мука от бессилия и невозможности сделать осознанный выбор.
Тангай связал Гийса. Без ожесточения, но не без удовольствия. Весь его вид говорил о том, что он терпеть не может людей служилых, какого бы роду-племени или окраса они ни были. Наблюдая за ним, Велла решила, что в далеком прошлом он сам мог быть одним из них.
— Ну, кажись, одно дело худо-бедно сделали, — выпрямился старик. — Этих спеленали, теперь можно других высвобождать. Никого больше из пришлых не осталось? Точно? Поди-ка тогда, красавица, выпусти народ из подвала. А ты, братишка, при мне тут пока останься. Слышь чего, — продолжил он очень тихо, чтобы разобрать мог один Хейзит, — я сейчас малость сгину, чтоб меня кто потом по недоразумению не уличил, а ты их всех выпускай да приговаривай, чтобы быстрей по домам разбегались. Говори, мол, новые хозяева замка лютуют, с первых же шагов за простой люд взялись, теперь не будет никому ни продыху, ни покою. И не зырь так на меня, объяснять ничего не намерен. Потом сам все поймешь, коли голова есть.
С этими словами старик нырнул под стол, где до него отсиживался Дит, исчез из поля зрения и затаился.
— Хейзит!
Он чуть не бросился навстречу матери, позабыв про необходимость соблюдать хладнокровие и следить за поверженными врагами. Гверна первой вышла из-за дверей кладовой, где находился спуск в подвал. Все та же уверенная походка, та же густая копна волос, перехваченных на затылке. И только взгляд — напряженный, испуганный, чего-то жадно ищущий. Даже фигура улыбающегося сына не успокоила ее. Но вот она увидела распростертых на полу недавних своих обидчиков, и взгляд ее стал мгновенно равнодушным и безмятежным.
