- Ты всегда была фанатичным служакой, - улыбнулся Мидоху.
- Я всегда его любила, - сказала Кору. - Я могу рассчитывать на тебя, когда понадобится защищать командира? Я страшно рада видеть тебя живым и рядом с нами, брат. Ты всегда был хорошим бойцом; лишний меч ещё никому не мешал.
- Ты так ведёшь себя, словно метаморфоза не понизила, а возвысила тебя, - сказал Мидоху озадаченно.
- Это так, брат, - кивнула Кору. - Теперь я больше, чем просто телохранитель. Теперь я - идеальный телохранитель, брат. Везде - и в спальне тоже.
- Бесстыдница, - пробормотал Мидоху, смущаясь вконец, даже краснея. - Похабничаешь, как северянка.
- Конечно, - кивнула Кору весело. - Поживёшь в хлеву - пропахнешь навозом. Ничего не поделаешь!
Кору думала, что этот разговор может настроить Мидоху против неё - но он странным образом напомнил её товарищу-бестелесному старую боевую дружбу и укрепил отношения. Кору сочла Мидоху "нашим человеком" и решила, что при случае ему можно будет довериться. Ещё, по её разумению, можно было доверять послам-северянам, особенно Барсёнку Ча, совсем уж "нашему", и кое-кому из лянчинских женщин с хорошими лицами людей, спокойно идущих на смерть. Ночь в приграничной северной деревушке, подслушанные обрывки разговоров и общий душевный подъём заставили Кору заподозрить, что многие волки догадываются об истинной цели Старших Львят.
Догадываются - и идут с ними. Значит, тоже готовы присягнуть Пятому Львёнку. Это внушало радость и надежду.
Но когда утром чудесного весеннего дня отряд, наконец, пересёк границу, страх вдруг воткнулся в сердце Кору, как длинный стилет.
Она смотрела на деревенские постройки, закрытые наглухо, как женские тела - именно от взглядов волков, смотрела на лица соотечественников, напряжённые, привычно испуганные, смотрела на суровые лики Творца, вырезанные из дерева и камня, на звезду Элавиль на синих знамёнах Лянчина - и вдруг подумала...
Неожиданно. Творец, Отец Небесный, милостивый - никак, тут всё так же, как всегда?! Больше полугода прошло, столько всего произошло - и ничего не изменилось? Никто не радуется? Никто не встречает, не приносит воды и мёда, никто не улыбается "нашим" Львятам, которые вернулись, чтобы всех освободить?
Что же получается?
Нас ведь действительно могут проклясть, подумала Кору - и ужас окатил её жаркой волной. Война. С братьями, которые будут жесточе врагов. Это, наконец, осозналось в полной мере.
И с этого момента мучительный страх за Маленького Львёнка так её и преследовал. И Кору была каждый миг готова закрыть командира собой, потому что ждала удара с любой стороны.
Кору пришлось очень недолго гадать, сможет ли она убить брата по вере.
"Брат" попытался обнажить меч против её командира. И она убила. Без малейших колебаний, без угрызений совести, без жалости. И когда отвратительный труп выскользнул из седла на молодую траву, Кору поняла - при жизни он и не был её братом по вере. Она уже приняла другую веру. Более истинную.
Потому что вера в Творца, похоже, раскололась на части. На одной половине оказались рабы Наставников-отступников, готовые предать и быть преданными, на другой - "наши" Львята, верующие в истинную братскую любовь.
Кору не ожидала войны за веру в собственной стране - но так уж выстроились светила небесные. Волки - воины Творца, а ещё они - воины Прайда. Но в священных книгах сказано, что Прайд - священный братский союз - волей Отца Небесного уподоблен прайду истинных львов. "Угрызающий собственных собратьев - да сгинет в пустыне, скуля в одиночестве", - это Кору тоже помнила с детства.
В нынешние ужасные и нечестивые времена Львы и волки угрызали собственных собратьев. Чтобы пресечь это святотатство, прикрытое высокими статусами и громкими, якобы несущими истину словами, стоило сражаться.
С лжебратьями.
Кору не понравился Львёнок Хотуру. Она не доверила бы ему глиняного черепка - а он ведал большим куском пограничной земли. Лев Львов, значит, говорил, что "границу запирают их мечи"? Это тоже ложь. Границу держали не мечи, а слова "наших" Львят - и этот тип, Львёнок по рождению и облезлый деревенский кот по манерам, льстиво мяукал и оббивал ноги, думая, не разорвут ли его на части, случись ему выпустить когти.
Но, послушав разговор, Кору подумала, что когти, пожалуй, так и останутся скрыты мехом внутри мягких лап. У Хотуру один признанный сын, а иметь одного ребёнка - значит, жить в вечном страхе за его будущее. Хотуру думает о женщинах для Мингу - о внуках думает. Лев Львов дал ему землю, а дать внуков может только Творец... и новая истина, решила Кору, скрывая улыбку.
Волки Хотуру быстро поняли, какой запах несёт ветер с севера. Теперь им сложно будет приказать сражаться с "нашими", думала Кору - опасно. Их нынешнее веселье - всего лишь принятие очевидных священных истин, а вот если они не выполнят приказ, выйдет измена.
Возможно, Хотуру достаточно умён, чтобы не провоцировать бунт?
А Барсёнок Ча, вдохновлённый дружбой с "нашими" Львятами и истиной, говорил, как восьмой пророк - и Наставник-отступник взбесился и потерялся. Обращённый язычник победил его прилюдно в богословском поединке. Конечно, это всего-навсего деревенский Наставник - хорошо, если он знает буквы и может прочесть несколько первых страниц в священной книге - но этому терять нечего. Кроме власти.
"Запомни, Кору, - говорил дядя Ринту когда-то в далёком, но незабытом прошлом, - мужчину от подлости остановит честь и вера, женщину - любовь и жалость к детям, бесплотного не остановит ничто. Недаром телохранители Льва Львов - обрезанные бойцы. Они не любят ничего, кроме власти - опасайся их, как никого не опасаешься".
И Кору очень понравилось, что его командир поел бараньего сердца, зажаренного на углях специально для "наших" Львят, но едва притронулся к вину. Кору тоже чуть пригубила, только чтобы держать чашку в руке - несущим истину не годится пить вино, как воду.
Тем более, что Анну и Ча тоже почти не пили. Они вели с чужими волками благочестивые беседы - и это было так здорово, что Кору всю ночь бы слушала, но Наставник ударил в гонг, когда звезда Элавиль засияла над башней храма, над собственным медным изображением. По-хорошему, после молитвы надлежало бы лечь спать.
Чужие волки устроили "наших" в кордегардии, предназначенной для молодых бойцов, у которых ещё не было детей. Это помещение всегда строилось с большим запасом - именно для того, чтобы в случае необходимости вместить братьев, которых привели обстоятельства и война.
Кору позабавило, что чужим даже в голову не пришло заикнуться, что женщинам и мужчинам не пристало делить одно помещение и спать бок о бок, или даже просто намекнуть, что женщинам полагалось бы пойти в жилище рабынь. Видимо, уравнять в правах волчиц и рабынь показалось кощунственно, хоть и те, и другие - женщины.
