— Отпусти моего мужа шлюха! — крикнула Даша и тут же получила кулаком в нос.
Макс развернулся и уперся носом в дуло автомата. Его ноздри расширились, лицо залила краска.
— Не нервничай парень, — сказал Жюбо. — И впредь, я бы поостерегся называть мою жену некультурными словами. Она этого не любит.
— Хватит рядить нас в мужа и жену! — повернулась к Жюбо Манада. — Мы с тобой под венец не ходили, а ты уже третий раз нас так представляешь!
Дуло автомата переместилось на нее.
— Манада, если ты сейчас не заткнешься и не начнешь меня слушать, клянусь, я выброшу тебя из машины и делай что хочешь!
Мертвая надула синие губы и, сложив руки на груди уставилась в окно.
— Поехали, — сказал Жюбо.
Макс включил первую передачу, а Жюбо вдруг высунулся с заднего сидения и сказал:
— Поясняй, что ты делаешь?
— То есть? — Макс все еще цветом напоминал рака, Даша держалась за кровоточащий носик, Манада улыбалась.
— Как ты заставляешь карету двигаться? — пояснил Жюбо.
— В смысле машину?
— А что у вас из машин, только механические повозки? — Расстроился Жюбо и подумал, надо бы найти того мужика из лавки и оторвать руки за дезинформацию.
— Просто они так называются, — ответил Макс, врубая вторую. — Еще можно сказать автомобиль.
— А летающий транспорт?
— Самолет.
— Тогда все нормально, — успокоился Жюбо. — Ну объясняй?
— Сначала поворачиваешь эту ручку, включаешь первую передачу, предварительно зажав сцепление. Потом медленно отпускаешь сцепление и нажимаешь на газ. Когда машина разгоняется, опять зажимаешь сцепление и включаешь вторую передачу…
— А чего так сложно? Что нельзя было сделать проще: нажал, поехала?
— Ну, есть и такие машины, только стоят дороже, — нахмурился Макс.
— То есть вы бедные и не можете позволить себе купить нормальную машину? — спросила Манада, тоже высовываясь вперед. Даша и Макс поморщились, пахло от нее отнюдь не духами.
— Мы не бедные! — прогнусавила Даша. — Мы средний класс!
— Странно. — Жюбо вернулся на заднее сидение. — У вас что, жесткое разграничение каст? Вроде как правящая элита, под ней средние торговцы, а следом рабы?
— Ребята, а вы откуда такие взялись? — спросил в ответ Макс.
— Из Дельты Миров, — ляпнула Манада.
— Конспирация! — рявкнул Жюбо. — Никто не должен знать о Дельте!
— Почему? Они же все равно…
— За рассекречивание сведений о Дельте Миров, следует стандартное наказание первой степени. Ссылка в пекло.
— Ой…
— Во-во. А ты отвечай на вопросы, а не задавай?
— У нас демократия, — ответил Макс.
— Мне это уже говорили. — Поморщился Жюбо. — А что тогда значит средний класс?
— То, что мы не богатые и не бедные.
— Торговцы?
— Я работаю в магазине электронной техники, Даша парикмахер…
— О, это удобно! — сказала Манада. — А ты меня не пострижешь? А то космы растут, словно тесто в кадке.
Даша кинула на Манаду такой взгляд, что если бы та состояла не из плоти, а из соломы — сгорела бы в миг.
— Я думаю, что рассчитывать на стрижку тебе не стоит, — сказал Жюбо. — Надо думать, прежде чем бить людей.
Манада опять вылезла вперед и наклонилась к Даше.
— Извини, — сказала мертвая. — Но как ты бы поступила, если бы я назвала тебя той, что торгует телом за деньги? Я никогда не занималась такими вещами… ну почти никогда. Жюбо, у нее, кажется, нос сломан.
— И что?
— Вправь.
— Уйди.
— Эй, не прикасайтесь к моей жене!
— Не хочешь, ходи так.
Жюбо повернулся и уставился в окно, обдумывая, что еще спросить у пленников. Макс взглянул на лицо жены. Все в слезах, косметика поплыла, на подбородке засохла струйка крови. Да и носик действительно немного сдвинут в сторону.
— Тебе больно? — спросил Макс.
— Немного, — всхлипнула Даша.
— Позволь моему другу помочь, — сказала Манада. От ее взгляда по спине пробежали мурашки. — Он, можно сказать, врач. Уж в анатомии разбирается это точно, а если не вправить нос сразу, он может неправильно прирасти.
Макс сжал руль так, что костяшки побелели. Глубоко вздохнул и сказал:
— Уважаемый…
— Жюбо, — подсказал Манада.
— Уважаемый Жюбо, вы действительно можете вправить моей жене нос?
— Я проводил такую операцию не меньше тысячи раз.
— А больно не будет?
— Будет, но не очень.
— Вы не могли…
— Ладно, повернись.
Жюбо наклонился, посмотрел на нос, а потом зажал его ладонями с двух сторон. Глаза Даши перестали видеть, она отметила, что от пальцев несет краской и гнилью, а еще они словно каменные — тяжелые и холодные. Мороз распространился по коже, заполз в переносицу, на секунду захотелось чихнуть…. Даша уже хотела сказать, чтобы Жюбо предупредил, когда начнет, но раздался хруст, легкая резкая боль и она увидела свет.
— Ну, вот и все, — сказал Жюбо.
— Спасибо.
На этом общение замялось. Даша и Макс вспомнили, что они вообще-то заложники и что в Маныче убили трех милиционеров. Жюбо все еще обдумывал о чем их расспросить, а Манада… Признаюсь честно, Манада ни о чем не думала. Не то чтобы ее голова опустела от мыслей, но к размышлениям, мозговые процессы никак не относились. Мертвая вспоминала. Второй удар ее колокола раздвинул мысли о настоящем, унося в прошлое…
***
Снаружи пейзаж стремительно летел, вырывая из подкорки образы один за другим. Кое-где усеянные теплицами, длинные зеленые поля обращались в бескрайние желтые покровы ржи. Уродливые поливательные машины изменялись, трансформировались в старые телеги, запряженные быками. Вокруг них носились смеющиеся дети. Телега везла сено, а может зерно, сейчас уже и не вспомнишь… Ад оставляет клеймо не только в душе, но и в памяти. И как порой трудно вернуть свое…
Она поехала к сестре — та жила неподалеку, всего в пяти лигах к югу. Сестру звали Ревада. Писаная красавица и редкая правдолюбка. Зачем же она поехала к ней? Может взять закваску для молока, или просто посудачить? К сожалению, и это стерлось. Если жизнь течет вперед, от события к событию, воспоминания Манады прокручивались в обратном направлении. Телега ехала взад, дети неестественно размахивали руками. Среди них еще нет ее дочери, она появится только через год. Муж уехал отбывать оброк в соседний город, а сразу после свадьбы у них ничего не получилось. Девушке предстояло три месяца провести в одиночестве, только что познав радость близости. Это раздражало, но Манада терпела. Пока не поехала к сестре.
Воспоминания прибежали к прощанию с сестрой. Ее взгляд… Есть ли в нем осуждение? Возможно. Маленькая капля не то досады, не то… зависти? Тогда Манаде казалось, что именно зависти. Солнце уходило за горизонт, мрачный потолок церкви Гоябы. Молодой священник. Безумное тело, удовольствие…
