Но, как бы то ни было, а самая сложная часть работы была проделана, и оставалось самая малость.
На то, чтобы расширить отверстие из которого, хвала Страннику, все еще продолжала истекать вода, много времени не ушло. Два удара мечом окончательно разнесли искореженную молнией морду горгульи, открыв дорогу для бурного потока, а еще один — легко разрушил оставленную хилавистой тонкую преграду на краю острова.
Теперь все было готово, и изготовленный совместными усилиями водопад вскипел бурлящей и пенящейся водой. И, честно говоря, ее даже больше чем надо тут было.
Осси снова — уж незнамо в какой раз — заглянула за край острова, чтобы убедиться, что все в порядке и как надо, да так и застыла в неподвижности, очарованная открывшимся перед ней зрелищем.
Это была первозданная мощь, высвобожденной энергии. Огромная масса воды рушилась в темную бездну, вдребезги разбиваясь о плиты зависшего под Ступенью обломка площади. Водопад ревел как одержимый, а периодически до слуха девушки доносились мощные раскаты, подобные далекому грому. Облако водяной пыли росло из глубины заволакивая все вокруг, а падающая вниз вода порождала к жизни странное ощущение наведенного магнетизма, притягивающего и засасывающего одновременно.
Осси отпрянула в ужасе, пытаясь унять бешено скачущее сердце и нарастающее желание слиться с бездной и раствориться в этой кипящей и бурлящей стихии.
– Ничего себе…
– Ну, что? Получилось? Как там? Да не молчи ты… — хилависта аж подпрыгивал от нетерпения, пока леди Кай боролась с приступом внезапно подступившего головокружения.
– Получилось. Получилось, — наконец смогла выдавить она из себя. — Все хорошо получилось. Все как надо… — и потянулась к поясу с магическими кристаллами: — А теперь отходим! Быстро!
Шамерский Огонь[76] не подвел и на этот раз, и даже второго, заготовленного на всякий случай кристалла не понадобилось. Одна синяя вспышка, и несчастная многострадальная площадь тут же погрузилась в зиму, украсившись снегом, сосульками и всеми другими обязательными атрибутами, включая пар изо рта. Разом упавшая на десятки градусов температура выстудила воздух на сотню ардов вокруг, и на хилависту стало просто больно смотреть — посиневший и сильно дрожащий от холода шар здорово напоминал хорошенько промороженное желе, которое даже бурчало теперь, то и дело заикаясь от холода.
И все-таки ледяной мост был готов.
Почти прозрачным он был, не сильно широким, и не очень убедительным с виду. Все это вместе делало прогулку по скользкому льду на головокружительной высоте аттракционом совершенно исключительным и не очень безопасным. Но, как говорится, что строили, то и получили, и Осси, глубоко вздохнув, и мысленно попрощавшись с жизнью, вступила хрупкую его поверхность.
– Никогда больше! Слышишь? Никогда больше не предлагай мне ничего подобного! — Визжал хилависта. — Да я лучше на месте помру, но не по каким таким мостам ходить больше не стану. У меня аж кишки в стылый студень скрутило! Да если ты хочешь знать, у меня…
Орал он давно, и даже уже подохрип малешко, но пыла своего нисколько не растерял, и повториться тоже нисколько не боялся. А посему повторялся снова и снова, изо всех своих сил стараясь донести до девушки простую и непреклонную истину, что ледяные мосты хилавистам очень и очень не нравятся. Причем, абсолютно всем и каждому, без исключения, а ему — в особенности.
И то верно: та еще прогулка получилась.
В середине пути, чуть не навернулись оба, затем еще долго Ташура с места сдвинуться уговаривали, а последнюю треть пути проделали так и вовсе ползком. И если для Ташура такой способ передвижения был достаточно привычен и вообще — вполне естественен, то леди Кай на заднице своей с ледяных горок уже лет этак десять, как не съезжала. А тут вот приспичило, понимаете ли, на ночь глядя в развеселой компании.
– …в общем, не годится это, — подытожил Ташур и замолк, чтобы перевести дыхание.
– Да? А я думала тебе должно понравиться, — пошутила Осси.
Зря она это сделала. В хилависту, который только было успокоился и притих, будто бес вселился:
– Должно? Понравиться? Ага… Как же! Да меня чуть не разорвало от счастья такого небывалого! Да ты в своем уме, вообще? Понравиться… Для тебя это слово, похоже, смыслом до конца еще не объято! Да ты вообще понимаешь, что такое неосознанное принятие мнящегося тебе бреда за действительность может привести к совершенно непредсказуемым последствиям? Страшным последствиям…
В общем, по-новой он шарманку свою завел.
Он бубнил, визжал и гундосил, захлебываясь от переполнявших его эмоций, и брызгая слюной во все стороны. Он не замолкал не на миг, но постепенно превращался в сознании леди Кай из гневного обличителя и защитника обездоленных хилавист сначала в мерно гудящего шмеля, а затем и вовсе — в шумовой занавес, наподобие шелеста листьев или ручья, перекатывающегося по камням с нежным журчанием.
Она сидела и смотрела на портал, который пылал в ночи ярким бело-голубым столбом, соблазняя и маня в очередную — бог уже знает какую по счету неизвестность… И не было ей, честно говоря, ни дела ни забот до бесконечных выкриков своего приятеля-попутчика, да и, вообще, — она вся уже была там: на другой стороне.
«Ну, что? Пойдем? — Хода, как всегда очень точно уловила перемену настроения. — Пора, наверное?»
– Пора, — кивнула Осси и поднялась, подхватывая свой рюкзак. — Пошли.
– Пошли, — неожиданно согласился Ташур, прервав свою зажигательную речь буквально на полуслове. — Давно пора. А то сидим тут… — он смешно сморщил нос, чихнул и подкатил к порталу.
– Ну? — Обернулся он на самой границе ослепительного света.
– Давай, — кивнула Осси и шагнула следом.
В манящую светлую даль, так сказать…
И даль эта, надо заметить, ожиданий ее не обманула и оказалась действительно светлой и очень даже нарядной. Просто-таки изысканной.
Они стояли посреди большого зала, убранного со всей возможной роскошью и безупречным вкусом. Не было тут ни бескрайних просторов, ни исполинских скульптур от которых холодок по коже, ни могильных плит. А было все, как раз наоборот: очень даже красиво и уютно.
Каждая вещь, каждая деталь интерьера была на здесь своем месте. Тщательно выверенном и единственно возможном. И пузатые, но очень хрупкие на вид напольные вазы, украшенные яркими осенними цветами, и большой овальный, похожий на замерзшее озеро стол в окружении десятка кресел с очень тонкой, почти филигранной резьбой, и ниспадающие широкими волнами портьеры расшитого золотом бархата, укрывшие высокие стрельчатые окна, расцвеченные витражным стеклом, и даже легкие ажурные подсвечники и темно-бордовые свечи в них.
