Ждал.
Близился прилив, каждая следующая волна доходила немного дальше вглубь широко раскинувшегося, наклонного берега. Через час Оборванцу вместе со своим тюком придется отступить подальше.
Это будет через час. Сейчас он стоял на пляже и смотрел, как крабы перебираются из одной норы в другую. Наблюдал за тем, как волна вытаскивает на поверхность песчаных блох, которые затем зароются в рыхлую грязь лишь для того, чтобы новая волна вытащила их снова.
Ждал.
В воде появились тени, всего лишь головы и руки выходящих из моря существ. Одно, два, четыре, всего семь. У них была темно-синяя кожа, а длинные волосы напоминали львиные гривы. Люди-рыбы двигались к берегу, к Оборванцу.
Оборванец ждал, не подавая сигнала, что он их заметил.
Люди-рыбы достигли бурунов, и когда раздутые бурей волны достигли максимума, скользнули к берегу, позволив волнам нести их обтекаемые тела. Шестеро остались там, где волны разбивались и шипели о песок. Предводительница же поднялась в водах прилива и наполовину поползла, наполовину скользила вперед.
Она свернула хвост и поднялась на нем в полный рост, но оказалась ниже, чем Оборванец. Она что-то произнесла на искаженном гортанном языке.
Оборванец кивнул.
Предводительница людей-рыб сказала еще что-то, на этот раз более настойчиво.
Оборванец кивнул еще раз.
Предводительница людей-рыб махнула рукой, и двое ее соплеменников с плеском выбрались на берег, таща между собой узел, завернутый в сплетенную из водорослей сеть.
Она булькнула что-то еще, и носильщики развернули сеть, в которой обнаружился молодой человек с бледным лицом и синеватой кожей. Он не шевелился. Его рот был заткнут кляпом из веток морских водорослей, закрепленных вокруг рта.
Предводительница людей-рыб посмотрела на Оборванца. Тот просто кивнул.
Она снова булькнула. Один из людей-рыб потянул за ветку, проходившую по лицу молодого человека. Она легко отошла в сторону. Юноша все еще не шевелился, его грудь не двигалась.
Предводительница ударила распростертое тело по ребрам.
Молодой человек кашлянул, из его горла полилась вода, затем он глубоко и неровно вдохнул, снова закашлялся, и задышал. Его грудь нормально вздымалась и опадала.
Оборванец кивнул и потянулся за своей сумкой.
Закутанное в черное существо подняло холстинный мешок и вытащило из него шлем. Он был целиком сделан из оранжевого коралла и выглядел так, словно вырос таким, а не людские руки придали ему эту форму. Он преподнес его предводительнице людей-рыб.
Она обнажила клыки и что-то сказала на своем искаженном гортанном языке.
Оборванец просто кивнул.
Три участвовавших в набеге рыбочеловека наполовину поползли, наполовину поскользили назад к тому месту, где на глубокой воде разбивались волны. Остальные люди-рыбы уже покинули берег. Двое носильщиков последовали за ними и нырнули, не оглядываясь. Предводительница в последний раз посмотрела назад и тоже нырнула, удаляясь прочь от берега вслед за своими собратьями.
Оборванец подождал, пока все люди-рыбы ушли. За его спиной небо становилось все темнее. Затем он поднял молодого человека и освободил его от сети из водорослей. Он схватил юношу за ворот рубахи и перетащил его выше границы прилива в маленькое углубление между двумя дюнами, куда не могли добраться даже поднятые бурей волны. Там заранее был собран плавник, а в качестве растопки добавлена сухая соленая трава.
Оборванец положил неподвижного юношу и прикоснулся к его щеке тыльной стороной скелетообразной руки. Плоть молодого человека уже была теплой, хотя несколько мгновений назад она была холодна, как лед.
Оборванец сунул руку под одежду, прямо внутрь груди. Раздался треск, когда он отломил кусок своей грудной клетки. Безлунной ночью человекообразное существо вытащило кость и подняло ее вверх. Неровный край кости накалился сам по себе и загорелся мертвенным светом, управляемым колдовством умертвия.
Оборванец опустился на колени и использовал потрескивающий мертвенный свет, чтобы поджечь плавник. Огонь, скрытый между двумя дюнами, невозможно будет увидеть издалека.
Он снова проверил тело юноши. Оно стало еще теплее. Он передвинул парня поближе к огню, не настолько близко, чтобы сжечь одежду, но достаточно, чтобы тот смог согреться.
Сделав это, Оборванец осмотрел созданную им картину – стабильно дышащее тело, огонь в ямке и себя самого, все вместе были помещены между дюнами под безлунным небом.
Оборванец кивнул и отошел на пятьдесят шагов в сторону. Здесь он остановился и развернулся лицом к огню.
Оборванец ждал.
Глава 8
Безопасные убежища
Дом Ита, известный также как Цитадель Майрсила и Конклав Магов, был известен лучше, чем загадочный Город Теней. В то время, когда весь остальной мир погружался во тьму и невежество, Конклав служил маяком магической мысли. Он был домом для Ита и Майрсила, Барла и Шаннана, и многих других людей, на которых маги ссылаются вплоть до нынешних дней. Здесь был настоящий цветник магии, где подвергавшиеся гонениям заклинатели могли найти место для работы, исследований и научных занятий, и они приходили со всего Терисиара, чтобы участвовать в магическом возрождении.
Аркол, ученый из Аргива
Джодах проснулся и выплюнул изо рта песок. Он открыл глаза и увидел, что высоко над ним кружит кричащая чайка, она, видимо, приняла его за труп и расстроилась, обнаружив, что он оказался жив.
Молодой человек сумел усесться. Каждый сустав его тела болел от усилий, а тело чувствовало себя так, словно банда напала на него, избила и бросила умирать.
Затем он увидел разбивающиеся о берег волны, длинную полосу прибоя между ним и глубокой водой. Он вспомнил, что произошло – корабль, бурю и Симу.
Холодная ярость сжала его желудок. Сима его бросила. Она могла его спасти, но не стала. Она спасла зеркало, а не его.
Чайка снова закричала, и Джодах осмотрел океан. Сейчас синевато-серый, он почти сливался с небом на всем протяжении затянутого облаками пространства и то откатывался обратно к горизонту, то возвращался обратно. Сима не спасла его, но он как-то сумел выжить.
Теперь Сима, возможно, была мертва, вместе с капитаном и его эльфийской помощницей и всеми остальными на борту корабля. Как матушка Доббс. Как Фендах и остальные алсоорские и гедские солдаты в Западне.
Как Воска.
Чайка села выше уровня воды, чтобы поспорить с черноголовой крачкой за какой-то лежащий в полосе прибоя предмет. Джодах медленно поднялся, его суставы все еще звенели при каждом движении, а плоть была похожа на тяжелую одежду. Он разогнал птиц, надеясь что, по-видимому, они сражались над чем-нибудь, что могло стать ключом к судьбе остальных.
Предметом их спора был разлагающийся труп рыбы. Шторм вытащил длинного, тонкого угря из его жилища и выбросил на чужой берег, словно обломок кораблекрушения, как и его самого.
Джодах разделся и выкупался в прибое, холодная вода помассировала его кожу и заглушила боль в суставах. Он вытряхнул кучу песка из одежды и оделся, понимая, что еще несколько дней будет ощущать покалывание песка под рубахой и штанами. Он надел обратно тяжелые сапоги и на мгновение ясно представил, как они наполняются водой и тянут его вглубь бушующей воды.
Он выжил чудом или благодаря магии? – непонятно. – Что произошло на самом деле? Остальные умерли, а он остался в живых, и есть ли смысл гадать, почему так произошло?
Сима бы легко и без усилий предложила причину, но она мертва. Это не уменьшало боль от ее предательства.
Когда Джодах повернулся в противоположную от моря сторону, то увидел стоящую на дюне фигуру в рваных лохмотьях и клочьях ткани с фонарем в одной руке и мешком в другой. Бриз с моря подхватил края одеяния из повязок и превратил их в темное знамя на фоне холодного темного неба.
Джодах моргнул, но оборванец не исчез. Вместо этого он развернулся и спустился по дальнему склону дюны.
