Стрегон медленно осмотрел Братьев и, наконец, принял решение.
- Мы идем, - сухо сообщил он нетерпеливо ерзающему в седле пацану.
- Ну, слава богу... соизволили, - дурашливо раскланялась Белка. - Полгода не прошло, как у вас оформилась какая-то умная мысль. Прямо благодарен за высокую честь и оказанное доверие... так, чего встали? Живо по коням и вперед, пока на переправе не стало слишком людно. Курш, топай. Но не слишком быстро, а то они на своих клячах не угонятся.
Лакр только крякнул от возмущения, когда дрянное создание бесстрашно повернулось спиной и, уцепившись за луку седла, неразумно послало свое клыкастое чудовище штурмовать почти отвесный склон, с которого они не так давно спустились. Однако грамарец, как ни странно, ничуть не смутился крутизной и высотой подъема: выпустив когти и вцепившись ими в твердую землю, он уверенными, мощными прыжками принялся взбираться наверх. Да не по прямой, а целенаправленно двинулся в сторону начала Тракта, хотя такого приказа ему никто не давал.
Кажется, он и правда, довольно разумен?
Повинуясь знаку Стрегона, наемники проворно вскочили в седла, искренне недоумевая о причинах принятого им решения, но и не споря - в те редкие моменты, когда объединялось несколько ситтов, каждый из Братьев безоговорочно подчинялся однажды выбранному вожаку, приказы которого никогда не оспаривались и не подвергались сомнениям. Сейчас таким вожаком, по всеобщему молчаливому согласию, был Стрегон. Поэтому даже Терг не перечил и ни о чем не расспрашивал. А задержался на пару мгновений лишь для того, чтобы залить водой из котелка не до конца угасший костер.
О том, чтобы суровые Братья пожалели о своем решении, Белка позаботилась сразу: как только их кони ступили на первые плиты Большого Тракта и развернулись мордами строго на восток. А именно - скорчив недовольную гримаску, смерила запыхавшихся скакунов презрительным взглядом, громко фыркнула и, посетовав на то, что у некоторых совершенно нет чутья на хороших лошадей, безапелляционно заявила, что не собирается доверять подобным растяпам собственную спину и, разумеется, поедет самой последней. Так, чтобы и их в поле зрения держать, и на недовольные морды не любоваться, когда вздумается повернуться, наслаждаясь прекрасным видом на озеро.
Братья, скрипнув зубами, промолчали: убить низкорослого гаденыша они пока не могли, потому что наниматель потом спросит за утерянную (хоть и довольно призрачную) возможность отыскать Ходока. Догнать проворного грамарца и надавать его хозяину по шее не позволяла скорость - зубастый конь оказался действительно ОЧЕНЬ быстрым и на диво выносливым. От идеи сбить стервеца с седла с помощью подручных средств Иверу и Лакру (которые были отмечены одинаковыми татуировками Сторожей) тоже пришлось отказаться - за раненым или увечным мальчишкой надо будет ухаживать, а легкую царапину он вряд ли воспримет как угрозу. Связать и засунуть кляп в его мерзкий рот тоже пока не представлялось возможным, поскольку для этого пришлось бы сперва настигнуть проворного жеребца. В то же время отвечать на ехидные подначки или потрясать кулаками, обещая потом страшную кару, казалось мелким и недостойным Братьев. Поэтому, мысленно покривившись и подчиняясь требовательному взгляду вожака, мастера дружно сделали вид, что ослепли, оглохли и напрочь забыли о том, кто остался у них за спиной. Единогласно проигнорировали все нападки, но про себя решили: если вскоре выяснится, что Белик - не тот, за кого себя выдает, не имеет к Ходоку никакого отношения, а о кровожадной крылатой твари всего лишь услышал; что он - вовсе не тот, кого эта самая тварь красноречиво посоветовала не трогать... Торков хвост! В таком случае у пацана скоро возникнут ОЧЕНЬ большие проблемы. А до того времени они подождут. Стерпят, пока не встретятся с нанимателем. Пропустят грязные остроты мимо ушей, потому что недостойно портить безупречную репутацию Братства из-за одного мелкого, вредного, несносного сопляка.
Однако Белка не сдалась: немного отстав, с усмешкой достала из кармана тоненькую флейту и неожиданно выдала такую пронзительную, пробирающую до мозга костей трель, что даже ко всему привыкший грамарец всхрапнул и пугливо прижал уши. Не говоря уж о том, что невозмутимые боевые скакуны Братьев подпрыгнули от неожиданности, захрапели с перепугу, прянули ушами и аж присели, не в силах вынести этот истошный визг.
Лакр, ругнувшись, поспешно дернул поводья, чтобы дурное животное не вздумало вышвырнуть его из седла, а потом так красноречиво обернулся, что Белка, издав вторую мерзкую трель, поспешила отнять флейту ото рта и невинно хлопнула ресницами.
- Что?
- Еще один такой вопль, и ты пожалеешь.
- Да? А что ты мне сделаешь? Ударишь? Задницу надерешь? Зубы выбьешь? Пф-ф, сперва догони, а потом угрожай. Издалека-то вопить все вы горазды, а как до дела дойдет...
Лакр спокойно улыбнулся.
- Считаешь, не справлюсь?
- Не-а, - беспечно зевнула Белка. - Не родился еще на свете зверь, который мог бы меня догнать. А тебе с приятелями даже до Курша далеко. Так что сиди и помалкивай, если не хочешь познакомиться с одним моим голодным другом.
- О Курше не было речи, - с неприятной усмешкой вдруг обернулся Ивер. - Велено не трогать только тебя. Но ведь никто не мешает мне сделать в нем лишнюю дырку, верно?
- Попробуй.
- Ты разрешаешь? - с сомнением переспросил Лакр, ничего уже не понимая.
- Конечно: ему понравится, - хихикнула Белка, а потом вдруг выхватила из-под куртки нож и с силой провела острием по лоснящейся холке скакуна. К вящему изумлению и искренней оторопи Братьев. Однако они напрасно ждали болезненного вопля и жалобного ржания: странный скакун даже не рыкнул, только вдруг содрогнулся, как от удовольствия, зажмурился и негромко заурчал. А потом еще и шею повернул, чтобы хозяйке было удобнее чесать. Не говоря уж о том, что на его бархатной шкуре не появилось даже крохотной царапинки.
Лакр озадаченно крякнул, а у Ивера весьма забавно вытянулось лицо: его глаза отчетливо различили, что клинок в ее руках не "балованный", заточен до бритвенной остроты, однако грамарец даже дискомфорта не чувствовал. Только ежился, словно от щекотки, мурчал, восторженно фыркал и поглядывал за спину с нескрываемым обожанием.
- Хороший мальчик, - проворковала Белка. - Хороший... славный мой зубастик... если дяди захотят тебя почесать, пускай стараются. Я же знаю, как ты любишь. Вот та-а-к... да, мой маленький? Мы же должны дать им возможность доказать, что они не такие злобные и невоспитанные типы, как показалось сначала?
- Р-р-д-р-рау, - довольно рыкнул Курш, взглянув на "дядей" немного более благосклонно. И даже широко улыбнулся, охотно подтвердив, что совсем не против.
