Может, и правда
Главное, что сейчас они направлялись именно туда, а весь нынешний Дурбан пусть спокойно спит и не лезет не в свои дела. Девочка даже не удивилась, что думает о себе во множественном числе. Они — это, конечно же, она сама, старый двуручник и… и десять ножей Бао-Гунь. А кто же еще?
Действительно, больше на шоссе никого не было — ни машин, ни пешеходов; дома города остались позади, и только справа мерцала в лунном свете витая решетка ограды, отдаленно напоминавшая ограду музея. Девочка со слабым удивлением сообразила, что за оградой, в глубине большого ухоженного парка, находится тот самый… ну очень «престижный» мектеб, куда ее так настойчиво приглашали и куда ей никак нельзя было идти! Никак. Там, за витой оградой, в глубине старинного парка, таилось что-то страшное. Очень страшное. Страшнее, чем пьяные небритые ублюдки с автоматами и сумкой гранат — этих девочка не боялась, потому что темное знание всякий раз подсказывало, что с ними делать. Вот они, ножи, под шалью… Девочка на всякий случай еще раз нащупала по-прежнему теплые шершавые рукоятки. Это реальность… как бабушка или рассвет. А там, в недрах «престижного» мектеба, притаилось кое-что пострашнее, чему не перережешь горло, не всадишь в глаз бьющий без промаха короткий клинок. Может, там спит уставшая за день Смерть. И хорошо еще, если так. Потому что это может оказаться гораздо хуже Смерти.
Если бы девочка знала, что значит — сойти с ума, она бы, наверное, испугалась.
Или не испугалась.
В следующий момент из-за поворота шоссе послышался неторопливо приближающийся стук копыт.
«Конный патруль, — взорвалась мгновенная догадка, разом обрубившая нить размышлений. — Наверняка захотят узнать, что у меня за спиной!»
Девочка беспомощно огляделась в поисках укрытия, но спрятаться было негде: слева — вспаханное поле с только начинающими пробиваться молодыми ростками, справа — ограда зловещего мектеба. И луна, сияющая вполнеба. А стук копыт уже совсем рядом сейчас патрульные покажутся из-за поворота, и перелезть через ограду она явно не успеет…
Решение пришло само собой. Наверняка не самое удачное — будь у нее (у них?) хоть минута, она (они?) наверняка придумала бы что-нибудь получше.
Но минуты не было, и девочка, торопливо просунув между прутьями решетки завернутый в лоулезское знамя эспадон, с хрустом погрузила ржавое тело меча в переплетение кустов у самой ограды. Оглянулась: ага, вон напротив дорожный знак — захочешь, не ошибешься!
Она даже умудрилась отбежать от ограды и сделать несколько шагов по шоссе, прежде чем ее заметили.
— …С подругами гуляла… потом они подшутить решили, попрятались, а я этого района не знаю — заблудилась… Где живу? Тупик Ош-Дастан, дом четвертый, второй этаж. С бабушкой… Не вру, не вру я, господин мушериф, спросите в Ош-Дастане бабушку Бобовай — ее там все знают! А я — ее внучка, правнучка я…
— Отвези-ка ты ее домой, Ахъяд, — после некоторого раздумья проговорил наконец старший. — Ишь ты, внучка-правнучка!
Старшему шел двадцать первый год, он лишь неделю назад получил звание он-баши,[25] чем ужасно гордился, и теперь изо всех сил старался выглядеть серьезным и рассудительным, как и положено начальнику.
— Сам знаешь, ночью на улице с такой вот пичугой всякое может случиться. Я ведь насквозь вижу — не врет. Все равно дежурство заканчивается…
— Да чего там, господин он-баши, конечно, отвезу! — ухмыльнулся рябой Ахъяд, одногодок старшего — я тот район знаю и даже про бабку Бобовай краем уха слыхал. Вредная, говорят… — Ахъяд осекся и поспешно захлопнул рот. — Садись, кроха, подвезу, — закончил он уже совсем другим тоном.
У Ахъяда была сестренка тех же лет, что и ночная гулена; только его сестра гораздо чаще улыбалась.
Умер день.
Это много страшнее иных смертей.
Обалдело стою над потерей потерь.
Охранник, дежуривший у центрального входа в мектеб, равнодушно смотрел мимо Карена, жуя жвачку-нас и нехотя сплевывая по одному слову в час, — но висак-баши прекрасно понимал: этот верблюд следит за каждым его движением. Кого попало здесь в охрану явно не брали. А он, Карен, вне сомнений, с точки зрения стража, относился к категории «кто попало».
Тем не менее позвать госпожу Коушут охранник все же согласился.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец скрипнули петли, и дверь с узорчатыми матовыми стеклами резко отворилась. Госпожа Коушут, по-прежнему одетая в строгий деловой костюм, воззрилась на стоявшего двумя ступеньками ниже посетителя; потом она коротко и, как показалось Карену, победно усмехнулась, сделав приглашающий жест рукой:
— Пропустите. Это ко мне.
Охранник молча посторонился, придав своему лицу совершенно нейтральное выражение (даже челюсти прекратили на миг двигаться туда-сюда). Карен подмигнул парню и проследовал за Неистовой Зейри через обширный светлый холл, по мраморным ступеням с бархатной ковровой дорожкой — и дальше, на второй этаж, в кабинет, на двери которого красовалась бронзовая табличка с именем его спутницы.
— Итак, «белая змея» прислушалась к добрым советам и решила подыскать себе гнездышко поуютнее? — прищурилась хозяйка кабинета, усаживаясь за стол и указывая Карену на стул напротив.
— Здраво подмечено, госпожа Коушут, — в тон ей ответил висак-баши. — И «змея» очень надеется, что это будет ее «Звездный час».
— Ну что ж… свои обещания, особенно данные в столь экзотических обстоятельствах, надо выполнять, — одними уголками губ улыбнулась Зейри, и стекла ее очков загадочно блеснули. — Вообще-то свободных вакансий у нас пока нет и не предвидится, но кусаться вы умеете, сама убедилась, шипите тоже недурственно, а также…
Она выдержала небольшую паузу.
— Насколько мне известно, вы квартируете у почтенной Бобовай?
— А благодаря ее внучке мы и познакомились, — закончил Карен, разводя руками.
— Вот именно. И этот факт несколько меняет дело. Понимаете, господин…
— Рудаби. Карен Рудаби, можно просто Карен.
— Понимаете, мы здесь, в мектебе «Звездный час», привыкли строго придерживаться определенных принципов. Поверьте, обучение в нашем учебном заведении стоит недешево, но те из детей, кто прошел по конкурсу или выиграл место в лотерею, обеспечиваются полным пансионом за наш счет. И администрация кровно заинтересована в том, чтобы никто не смог упрекнуть руководство «Звездного часа» в пристрастности или, сохрани Творец, в корыстолюбии! Всем известно, что наш мектеб — не только привилегированная школа: мы занимаемся благотворительностью, разыскиваем юные дарования и помогаем им встать на ноги, а «Лотерея Двенадцати Домов» дает шанс любому…
