Сходятся на семнадцатом "тук". Сшибаются. Две молнии бьют друг в друга. Сверкает, и даже не зазвенит - дребезжит разбитым стеклом, холодно и протяжно. Серое Ничто втягивает в себя звуки, искажает их, рвёт и хаотично швыряет обрывки обратно в реальность. Сталь гремит грозовыми раскатами, скрежещет ржавой жестью, стонет почти как живая. Многообразие звуков распадается в дикую сумбурную какофонию, заполняющую собой всё вокруг…
Время замедляется, тянется ниточками вязкой патоки. Клинки режут его плавными точными движениями, кромсают ломтями. Тук-тук… Тук-тук… Тук… Десять ударов сердца на пять ударов меча…
Для ненависти нет места. Для злости - тоже. Эмоции сталкиваются с холодным хрустальным звоном. Отскакивают, сходятся вновь, обмениваются короткими выпадами. Осторожность против расчётливости, уверенность против решительности. Победит тот, кто выиграет поединок внутри себя…
Мастерство против мастерства. Родовые навыки виша-рукх против отточенных приемов эндра-ши. Там, где давно уже закончился бы любой другой бой, этот только набирает темп и ожесточённость. Они оба слишком долго ждали его, слишком долго к нему готовились, чтобы решить всё в одно лишь мгновение…
Рубящий в шею… Отклониться от ответного - в бок… Парировать левой рукой, а правой - подсечь колено… Ушёл! Ускользнул, как собственная тень!… Пируэт и длинный выпад с обманчиво неловким блоком в конце… Серое марево скрадывает движения, замедляет, мешает обоим… Если невзначай приоткрыть правую сторону груди… Нет, не купился - бьёт обратным хватом в левое плечо!… Удобный момент чтобы поставить точку, используя преимущество в парных клинках против одного у противника… Нужно только шагнуть вперед, отвести чужую шиссу одной эпилерой, уйти в полупируэт и уколоть второй за спину, прямо в правый бок… Отличный удар, безотказный!…
"Не успеваю, ч-черт!… Нет, успеваю!… Н-н-на!…"
Глаза не видят куда попадает острие меча, но отчётливый тупой удар отдаётся в руке…
"Достал?… Достал!…"
Инерция собственного движения проносит чуть дальше, чем следовало, и левое бедро обжигает резкая пронзительная боль…
Пауза. Она столь неожиданна, что ошеломляет не хуже упавшей на голову дубины. В очредной раз отскочив друг от друга, бойцы замирают, застывают в напряжении мгновенно прерванной схватки. Фигуры противников двоятся, плывут. Мечи, застывшие на отлете, бессильно царапают серое ничто. Эмоции… Не слишком ли много позволено себе эмоций в тот момент, когда их не должно было быть вовсе?
Почему же он не падает? Стоит вполоборота, чуть пригнувшись и напружинившись - вот-вот прыгнет. Раненый бок не разглядеть, но сомнений нет, выпад достиг цели. Вот только… почему же он всё ещё на ногах? Проклятье! Бедро, похоже, всрьёз зацепил, ловкач. Но это уже неважно, потому как если у него пробит бок… если… если?!
Словно демонстрируя нежелание валиться навзничь в серое Ничто, хальгир делает шаг в сторону, меняя положение тела. Левая рука его опускается и становится видно как из рукава по кисти стекают темные капли… прямо на зажатый в пальцах кусок дерева - самую заурядную деревяшку, короткую и толстую. Которую он только что исхитрился подставить под чужую эпилеру. А кровь, бегущая по руке - это так, царапина, ничего серьёзного.
Время слов прошло. Теперь - только один исход. Один на двоих. То, что предначертано свыше, уже не способны изменить никакие слова…
- Будь я проклят, - медленно говорит Харт, цинично игнорируя всякую предопределённость. - Будь я проклят, если ты не достал меня снова…
* * *
Серый стоял перед ним, обманчиво расслабленный, спокойный, готовый к продолжению схватки. Всё ещё не побежденный… но уже проигравший свой бой. Окончательно. Безнадёжно.
И дело даже не в том, что шисса Олега глубоко рассекла его бедро и уверенная устойчивость Харта теперь была лишь иллюзией, от которой нечего не останется, сделай эндра-ши первый шаг. Нет, раненая нога - это ещё не поражение. И даже смерть - не поражение. Как и убитый враг - ещё не победа…
- Будь я проклят, - неожиданно произнес Харт. Его холодный взгляд не отпускал противника, не позволял расслабиться ни на миг. Несмотря на серьёзную рану, Серый был опасен. Смертельно опасен. И вот, решил вдруг поговорить… может, уже что-то понял?
- Будь я проклят, если ты не достал меня снова. И на этот раз - никаких полоумных издаров, никаких нолк-ланов, даже пистолета - и того нет под рукой. Честный бой один на один, как я хотел уже давно. И ты снова меня достал, в моей же собственной стихии… Ну и ну… Хороший трюк с деревяшкой, ловко и эффективно. Честное слово, впечатлён… Но этот трюк - "одноразовый". А дальше-то что?
"Он - враг! Он - убийца! Разве мы не ждали этого целый год - шанса поквитаться, отплатить за всё?!"
"Ждали, всё так… Значит, будем мстить? До полного самоудовлетворения? Как Лобову?"
- Ничего, - Олег опустил шиссу. - Дальше - ничего. Чем бы у нас с тобой ни закончилось здесь, это уже ничего не изменит. Я всё, что мог - сделал. Теперь либо выиграл, либо проиграл. И ты больше не сможешь ни помочь, ни помешать. Ты вне игры, Серый. Аут.
- Аут, - повторил Харт с таким видом, словно его слова "мальчишки" не касались вовсе. - И ты думаешь, я поверю?
- Мне всё равно, - Олег заставил себя разжать пальцы и клинок, осуждающе блеснув на прощание, беззвучно канул в клубящуюся серую пустоту под ногами.
- Чёрт, - впервые на памяти Олега и Эки-Ра невозмутимость эндра-ши дала трещину, лицо Харта исказила какая-то странная болезненная судорога, правая скула дернулась. - Ты что же, мальчик, и впрямь думаешь, что это игра? Думаешь, у меня рука дрогнет просто прикончить тебя прямо сейчас? Или вас там всё-таки двое, а? Тогда - сразу двоих, одним ударом!
"И в самом деле, что может ему помешать? Честь? Благородство? Олежа, не будь наивен…"
"Я не наивен, Эки. Мы оба давно не наивны. Но выбирать…"
- Хватит с меня уже, - бросил Олег вслух, - навыбирался я. За эти два мира, за этих людей и не-людей. До оскомины. Теперь ты выбирай, Серый. В кои то веки - за самого себя. По-настоящему.
Что ещё они могли сказать Харту? Что две души в одном теле - это очень много, но шанс судьба даёт двоим, а не только одному, и право остаться есть у обоих? Что спасти мир иногда бывает проще, чем ужиться с другой половинкой собственного "я", стать с ней единым целым и при этом не перестать быть собой? Что научиться ненавидеть вдвойне не так трудно, как научиться прощать, и начинать нужно с себя, а это подчас - труднее всего?
Все разговоры остались где-то там, за порогом миров. Здесь для слов было не то место, и не то время, здесь все они казались лишними, пустыми, малозначительными.
