Остается мне один вариант, ну из тех, что я вижу. Обзавестись призывом, благо, разумность призывников гарантирована, а “биологичность” тел призываемых неоднократно описана. Контракт заключить и гонять призванных помощников до познания сути и механизмов.
У Удзумаки, кстати, свитки контрактов были. Но с Узушио благополучно ахнули, то ли в никуда, то ли в лапы захватчикам. Так что остается мне лишь, мать его, свободный призыв. Что, во-первых, само по себе пространственно-временная техника, что меня прибить-покалечить, в теории, может. А во-вторых, пофиг. Ежели до мира призываемых я доберусь, подготовленный притом, то причинить мне вред и нанести неприятности нужен будет кто-то типа дружища Шинигамыча. Остальным я либо сам нанесу-причиню, либо хрен догонят легконогого меня.
И, по всему, с этой техникой рисковать мне все-таки придется, потому как без “пространственно-временного” знания не выходит у Хизуми-мастера каменный цветок. Но точно не сегодня, ибо нафиг.
Принял я сие решения да занялся обследованием-копированием. Базу Корневища, вроде, нашел. Самого его там вроде не было, так что отложил знакомство с макулатурой на потом. А пока копался в библиотеке каге и с каждым свитком понимал, что без носителей я просто загнусь нафиг. Так что призывному зверьку быть, как ни крути.
Закончив дела свои скорбные, лег я спать. И, никогда такого не было и вот опять, забралась ко мне под одеяло Эйка. Впрочем, что на обучаемость и некоторую разумность указывает, спросила “хочу ли я”. Что некоторую надежду на отношения нормальные давало. Так что продемонстрировал, что “хочу”, но в разумных пределах. Ну и засыпал, с расчетом на отоспаться и довольный.
16. Случилось страшное
Ну а после завтрака принялся за подготовку задуманного. Для призыва удачи, вышел на пригорок, плюнул на Солнце и прыгнул в лужу. Фиг знает, поможет или нет, но не помешает. Оделся-собрался, в подвал спустился, да и скрутил соответствующие фиги, подав чакру.
Безрезультатно. Никакой “мир призыва” вокруг не образовался, подвал как подвал и я как я. Решил влить побольше чакры и, видимо, изрядно переборщил. Потому что вместо положенного переноса в мир призыва в центре подвала нарисовался глюк. Явился он в быстроразвеивающихся белых облаках, однако глючность сего глюка была бесспорна и однозначна. И вызвана она была, несомненно, перерасходом чакры на технику.
Ну раз облом, надо перекусить-помедитировать, решил я и пошел из подвала. Глюк тем временем нес какую-то, несомненно глючную пургу, в которой, краем уха, отслеживалось: “…Избранный…предсказано…”, и прочая ересь. Да еще пошаркал вслед за мной, но я дверь в подвал запер и забаррикадировал. На всякий. Не фиг всяким глюкам по усадьбе шляться. В дверь поскреблось-постучало и затихло. Ну вот и славно, а я сначала поем, а потом помедитирую. И вообще, с чакрой поаккуратнее надо быть, а то и крышей уехать можно… ну скажем так, дальше, чем сейчас есть.
Покушав и помедитировав, чакру я до сносной отметки восстановил, в подвал спустился. Глюка, как понятно по его глючной природе, не было, так что скрутил я фиги и очень аккуратно подал чакру.
Появился глюк, правда без облаков и начал опять нести глючную пургу. Ну, видно, день не мой. Надо, наверное, сей глюк пристукнуть, дабы расшалившееся подсознание признало его дохлым и не пихало в мою, уже очевидно, протекающую крышу. Ну и стал я приводить сие благое начинание в реальность. Глюк, зараза, попался верткий, почти не получил от меня, но зарядил мне пару раз глючной корягой в глючных лапах. Почесав синяки и осознав, что глюк, даже мой, повреждения должен наносить стигматообразные, а не явно внешне нанесённые, я призадумался.
Планета незначительно поменяла ось вращения. Друг мой, Шинигамыч, озадаченно осмотрелся. Ну и мелочи вроде сверхприливов, извержений вулканов произошли. Даже Вселенная, на сотую долю процента, устыдилась, услышав полный отчаянья и боли крик главы клана Удзумаки: “ЗА ЧТО?!!!”
Ну а немного сбросив легкое нервное напряжение и помедитировав, я начал внимательно рассматривать не совсем глюк.
Неглюк был роста этак метрового. В верхней хваталке держал скрюченную то ли трость, то ли дрын. Облачен неглюк был в серый, застёгнутый лишь на шее плащ, что очевидно выдавало его порочные наклонности, потому как более из одежды не имел ничего. Сед был этот неглюк, носил противный ирокез, имел мохнатые бровищи, таких размеров и густоты, что они тоже вполне укладывались в понятие “прическа”. Ну и мерзенькую козлиную бороденку не стоит забывать. Буркалами своими был неглюк желт, кожей же был зелен.
А еще это был Жаб.
Ну ладно, фальшиво-спокойно думал я, жаб и жаб, ошибка призыва и все такое.
— Скажи, Избранный, зачем ты напал на меня?
— Ммм… А ты собственно кто такой? Вот я Удзумаки Хизуми, глава клана Удзумаки. И присутствие всяких жаб, на моем свободном призыве, меня несколько раздражает. Да и “избранничать” меня не стоит, я сам себя давно избрал, а другим — нельзя! — решил я поставить неглючного жаба на место.
— Фукасаку я, Великий Жаба-Мудрец, с горы Мёбоку, а избрал тебя и предсказал явление…
— Так, Жабыч, стоять! Знаю я теорию причинности, и иди-ка ты с предсказаниями на фиг. Скажешь хоть слово о “предопределенности и пророчестве” — найду способ устроить жабоцид, даже из другого мира. Нафиг мне такое счастье.
— Фукасаку я, а не Жабыч, а предск… — поглядел мне Жабыч в глаза и проникся, надругиваться над вероятностями не стал и народ свой земноводный пожалел.
— Скажи мне Изб… Хизуми Удзумаки, чем тебе так народ наш в странствиях насолил? Исправить вред возможно? — призадумался я над вопросом и решил ответить честно.
— Знаешь, Жабыч, вот сам сейчас думаю, а не насолил. Даже, будем честны, скорее помог. Вот не помню всего, но из двух Жабообразных, с которыми жизнь сводила, все вроде хорошо было. Скорее друзья, чем враги, — задумчиво протянул я, а на попытку Жабыча высказаться, продолжил, — Вообще, наверное, много их слишком в моей жизни было. Фобию не хочу получить или филию какую, на фиг мне такое счастье, — Жабыч слушал, кивал, а по окончании моей исповеди выдал вердикт.
— Цундере.
Вот хоть стой хоть падай. Даже убивать не хочется. И ведь не стебется, гадость земноводная. Ну а пока я продолжал погружаться в пучины страданий и самоанализа, Жабыч продолжил:
— Надо признать, что у тебя отменный вкус. Однако, насчет филий, должен тебя ответственно предупредить, женат я давно, и супругу люблю свою всем сердцем. Тебе же, раз страсть к прекрасному в твоем сердце столь велика, советую поискать подругу среди юных жабочек у подножья горы Мёбоку, там встречаются такие…
Жабыч похотливо облизнулся, закатил буркалы, но продолжить монолог не смог. Немного, слегка, самую малость раздраженный я шуншином подскочил к амфибии и отвесил ей пинка. Впрочем, получил в обратку, и чувствительно, однако зрелище распластанной на стене жабы осталось в памяти и грело сердце.
— Ладно, ладно, они с тобой, сам разбирайся со своей жизнью, только руки, точнее ноги, — поправился увидев мой скептический взгляд Жабыч, — не распускай.
— Так, ладно. Скажи мне Фукасаку, во-первых, какого овоща я не в мире призыва?
— Тяжелый слишком ты, надо больше чакры, у тебя столько нет, а встретиться надо было, отшельник с горы Мёбоку предска… кхм, посчитал, что нам стоит встретиться.
— Ладно, допустим. Вы мой призыв? — Жабыч кивнул, — Обидно, досадно, но ладно. Сколько, примерно, моих теперешних объемов чакры надо, чтобы попасть к вам?
— Примерно полтора, но лучше два, — ответствовал амфибия.
— Накопители подойдут? — Жабыч кивнул, — И, кстати, вопрос. Я всю эту тягомотину с призывами затеял, чтоб узнать, моя “тяжесть” как-то на пространственно-временные техники влиять будет? Не поврежу я себе что, ну или кому-то еще?
— Не повредишь, да и тяжко тебе только в мире призывов будет. Мир надо напитать, чтобы он тебя принял, а ты тяжелый очень, — успокоил меня Фукасаку.
