Штандарты росомах терялись в сени высоких сосен и елей, но дозорные с башни рассмотрели гостей и не ждали от них ни добра, ни уважения. Сэт не утруждал себя громкими криками, не зазывал речами и не привлекал к себе внимание. Он остановил коня перед вратами крепости медведей. Воины, приехавшие с ним из Стронгхолда, держались возле него, занимая узкую дорогу и теснясь к деревьям. Крепость медведей — не Лисбор. Взять его с такой лёгкостью и быстротой не выйдет, да и что они получат по итогу? Жену князя? Поездка казалась им неоправданной. Медведи с их нравом не сдадутся без боя и не подчинятся воле князя росомах — они погибнут в бою, сохранят свою честь. Сэт знал это, но после того, как он неуважительно отнёсся к боярину, посмевшему высказать общее мнение о Кайре и намерениях князя вернуть её, никто не посмел открыть рта. Князь росомах сказал своё слово, и оно всегда было последним. Рана, полученная во время похищения Кайры, всё ещё болела. Потревоженная скачкой и необходимостью держаться в седле ровно и уверенно, под весом доспеха, который говорил о намерениях князя намного больше, чем он сам. Сэт готовился брать крепость штурмом, если придётся, но надеялся, что старый медведь окажется мудрее, чем князь Лисбора.
Сэт вспомнил день, когда лисья княжна отказалась пойти за него, как он послал росомах на бой и силой взял крепость лисиц, как своими руками обезглавил старого лиса и омыл запятнанную честь кровью. Он собирался сделать это снова, если придётся, и понимал, что от этой женщины одни беды. Он снова проливает за неё невинную кровь, потому что вновь кто-то посчитал, что может опорочить его честь и уйти безнаказанным.
Над воротами показался крепкий и рослый мужчина, которому уступали все воины из дозора. На нём не было ни короны, ни венца, не было дорогих украшений, а только шуба из чёрной медвежьей шкуры с белой заострённой полосой от носа и до середины спины. На груди важно висел амулет, вырезанный из дерева в форме головы медведя. Черноволосый мужчина с густой бородой и редкой проседью на висках посмотрел на гостя с высоты дозорной башни. Густые брови нахмурились, чёрные глаза смотрели сухо и холодно. Сэт чувствовал в нём силу, и знал, что князь медведей выйдет на бой вровень с братьями, а из его рук даже с возрастом не ушла бывалая сила. Тяжёлая булава висела на боку мужчины и напоминала о годах великих побед медвежьего князя.
— Ты зачем к моим вратам с мечом пришёл? — голос медведя разнёсся эхом над тропой, так что его услышал каждый из свиты князя росомах.
Сэт не дрогнул. Лошадь справа от него под молодым бойцом переступила с ноги на ногу — почувствовала силу медведя, испугалась, но всадник справился с ней, усмирил кобылу, не позволил попятиться с тропы.
— Твой сын явился ко мне на праздник. Его приняли, как дорогого гостя вместе с послами, договорились о мире и братстве, и так мне отплатил твой сын? Кинжалом в спину и похищенной женой?
Сэт с трудом сдерживался. Он не хотел разговаривать с князем медведей после того, что сделал его сын, но пытался — и сам не понимал зачем — решить всё разговором, не проливая крови.
— Я знаю, что сделал мой сын, — голос медведя не изменился. В нём чувствовалось равное неодобрение к поступку сына и действиям князя, словно перед ним оказались сыновья, заигравшиеся во время тренировочного боя, и за то сыскали немилость разгневанного отца, который учил их с умом подходить к делу, ценить узы родственной крови и не поднимать меч на брата, чтобы ни стукнуло в горячую голову. — И знаю, что сделал ты, князь.
Он говорил о Лисборе. Молва о том, как князь взял княжество лисов, разнеслась по другим племенам и стала дурным предзнаменованием визита князя росомах и предложения его дружбы. Сэт удивился, когда князь медведей пожелал заключить с ним союзничество, но поверил в дружбу, пока медведи не нанесли ему удар.
— Это не умаляет поступка твоего сына.
— Так-то оно так… — медведь пригладил густую бороду, на мгновение смягчился в хмуром лице — так показалось Сэту. — Да только женщины твоей у меня нет.
— Обмануть меня вздумал? Думаешь, поверю!
Конь под Сэтом, почувствовав его ярость, забил копытом по земле.
— Верь, во что пожелаешь, князь росомах. Да только сын мой позор сыскал, когда чужую женщину выкрал, и потому не вернулся домой. Нет его в Скогенбруне. Ты зря приехал, воинов своих на бой вывел и подорвал нашу дружбу. Возвращайся в Стронгхолд. Не в тот дом ты пришёл.
Сэт натянуто рассмеялся.
— Да ты никак, князь, думаешь, что я уеду?
— Воины твои уедут. Не захотят впустую кровь проливать и служить князю, который без раздумий в бой рвётся.
Сэт осклабился, поднял руку, собираясь отдать приказ воинам, но услышал шаги, быстрые и неумелые, словно раненная косуля пробиралась меж елей, заблудилась и из последних сил продиралась к городу. Залитый кровью, сгорбленный и потрёпанный княжич медведей вышел на тропу, ведя под узды кобылу. Она служила ему опорой.
Визэр знал, что выйти прямо в руки к князю росомах — всё равно, что самому себе голову отрубить, но он не побоялся. Глянул на отца снизу вверх, ощущая вину и извиняясь за свой поступок, но не сыскал прощения в его глазах, а только отцовский страх, что непутёвый сын сам на смерть пошёл. Отдал бы он его на растерзание росомахам, если бы не сам вышел? Теперь Визэр понимал, что нет. Не отдал бы.
— Схватить, — Сэт отдал приказ, и вооружённые росомахи окружили медвежьего княжича.
— Где ты княжну оставил? Убил? Признавайся, погань! — рыкнул боярин Крут, встряхнув раненного.
— Выкрали. На нас у реки напали и её забрали, — Визэр не надеялся, что ему поверят.
— Ты явился в мой дом, — Сэт спешился с коня, — и выкрал её из Стронгхолда, — подошёл к медведю, — а сейчас говоришь, что не ты? — и рыкнул в его лицо.
Визэр гордо выпрямился, превозмогая боль и слабость в теле. Он без страха посмотрел на росомаху. Сэт лишился его уважения, когда Визэр узнал, как он обошёлся с девушкой, и больше не видел в нём ни князя, ни человека. Убийца и насильник, у которого и чести нет.
— Я. Вины не отрицаю. Да только я там случайно оказался. Жену твою украсть собирался не я, а предатель твой. Росомаха. Служит он другому племени, а я её спас. И от тебя, и от него.
Медведь сплюнул кровь на землю, сделал хриплый вдох.
— Ищи её в землях князя Витара.
***
Кайра не понимала, сколько дней и ночей прошло с того дня, как она попала в руки похитителей. Она думала, как освободиться и спастись, пыталась вызнать, зачем её выкрали и куда везут, но похитители говорили на странном наречии, которое девушка не понимала. Княжна прислушивалась, присматривалась на постоях, но воины будто не знали устали и продолжали путь после коротких привалов. Все они служили одному хозяину и были зверями, чтившими законы Природы, но лишь немногих из энайдов Зверь одаривал способностью принимать лик зверя. Они все имели дар и пользовались им в личных целях, потому что их покровитель ценил иные качества в энайдах.
Первая попытка обернуться зверем и сбежать от похитителей закончилась для Кайры остатком путешествия в зловонном мешке. Лисица пыталась разорвать его зубами или разодрать когтями, но после порчи мешка заработала верёвки на лапах и пасти. Кто бы ни заплатил этим людям за её похищение — удобство лисицы его не интересовало, но она нужна ему живой.
Пробуждение было болезненным. Кайра почувствовала встряску, попыталась выглянуть через дыру в мешке, но за ворсинками, торчащими в разные стороны, едва разглядела очертания каменной арки. Тени людей, что сопровождали её, изменились, уменьшились в размерах и растворились в сгустившейся тьме. Кайра ничего не видела, она лишь слышала странные звуки, которые в пространстве, полном эха, отражались от стен и напоминали гудение. От неизвестности девушке стало страшно.
Она снова услышала странное наречие, когда похититель остановился. Мешок развязали и его содержимое выбросили на пол. Кайра болезненно ударилась коленями, запястьями и скулой о камни. Кожа содралась, на свежие раны налипла мелкая крошка из песка, мела и глины. Девушка сдавленно рыкнула от злости, обиды и боли. Она услышала шаги и тихий шелест. Тень нависла над ней и сказала:
