лицу. Роан левой рукой подхватил меч и вскочив ударил в живот. Острие лязгнуло о кольчугу, натянуло вместе с поддоспешником и плотью. Роан навалился всем телом, рыча в перекошенное удивлением и ужасом лицо. Меч пробил кольчугу, и без сопротивления вошёл почти по рукоять, скрежетнув о хребет. Вышел из спины, натянув кольчугу, с натугой провернулся.
***
— Хм... — Протянул наёмник, наблюдая, как противник Роана валится на песок, а Скван ничего не видя падает на колени, зажимая распоротый бок. — Экая оказия вышла. Ну, ничего не поделаешь...
Тишь зажмурилась, почти оглохнув от рёва зрителей. Давление ножа пропало, ведь старик говорил, что убьёт ударом в сердце... Кто-то истошно заорал, затем ещё и ещё. Тишь осторожно открыла глаза, повернулась к наёмнику.
Старик улыбнулся, выдёргивая нож из горла сидящего перед ним мужчины. Позади наёмника на лавке лежит ещё один и подёргивает левой ногой в предсмертной судороге. Зрители отхлынули от них, а через образовавшуюся давку пробиваются вооружённые монахи. Наёмник подмигнул Тишь и сказал одними губами:
— Прости, я пересмотрел условия сделки.
Осталось собрать совсем не много, надеюсь в этом месяце я заслужи вашу поддержку. Я действительно старался изо всех сил =) Сбербанк: 2202 2036 2359 2435ВТБ: 4893 4703 2857 3727Тинькофф: 5536 9138 6842 8034Чаевые: pay.cloudtips.ru/p/d17f61cfДля иностранцев: boosty.to/lit_blog/donate
Роан лежит на лавке, застеленной медвежьей шкурой, глаза закрыты, а грудь мерно вздымается. Бинты на боку натягиваются, парень морщится, но не просыпается, одурманенный маковым молоком. Глаза подрагивают под веками, будто следя за чем-то. Свет из узких окон-бойниц рассекает комнату, подсвечивая мелкую пыль, танцующую в воздухе. В дальнем углу горит камин, а вокруг него стоят монахи-воины, а меж них на колени поставлен наёмник. Руки старика стянуты за спиной, от пут к шее протянута верёвка, что петлей обхватывает горло.
Попытайся освободиться и придушишь сам себя.
Тишь наблюдает за допросом, поглаживая волосы Роана. Присматривает к путам. Исполнение почти верное, но скорее символическое. По всем правилам верёвку нужно протянуть от пут на ногах. Тогда любое движение будет затягивать петлю.
Двое монахов стоят за спиной наёмника, обнажив короткие мечи. Настоятель же стоит перед ним и мрачно осматривает, решая, как поступить. Рукав сутаны то и дело задирается, обнажая металлический протез.
— Вилгор из Семиречья. — Наконец, сказал настоятель, массируя подбородок двумя пальцами. — То-то я думаю, лицо знакомое. Какое это по счёту твоё паломничество?
— Хм... на двадцатом сбился со счёта. — Ответил наёмник, стараясь не двигать шеей, но заглянуть в лицо.
— С таким рвением тебе впору было стать одним из нас.
— О, нет-нет, спасибо. Я люблю получать золото и проливать кровь, а не получать золото и говорить о кровопролитии.
— Так стал бы апостолом.
— Заманчиво, но нет, ваш брат частенько нанимается бесплатно или за еду. А это не по мне.
Голос у Вилгора с лёгкой хрипотцой человека, страдающего от жажды, с удавкой на шее. Свет от камина падает на морщинистое лицо, окрашивает седину в красную медь и отражается в глазах, скрывая их истинный цвет. Наёмник медленно трёт запястья друг о друга, будто пробуя пеньковую верёвку на прочность. На клинки у головы внимания не обращает. Морщится от холодного каменного пола под коленями.
— Знаешь, господин настоятель, меня всё ещё удивляет ваше отношение к герою, спасшему девочку. — Сказал он. — Могли бы хотя бы поднять на ноги, стоять на коленях в моём возрасте не шибко полезно, тем более на полу.
— Герою ли? О нет, девочка рассказала нам о твоих «геройствах».
— Лунниты мертвы, она жива. Что вам ещё надо?
— Говори, как ты с ними заключил контракт.
— Контракт? Пф... нет, устная договорённость с щедрой предоплатой. А в моём деле это означает только одно. Меня собирались убить сразу после.
Настоятель сощурился, глядя в спокойные, даже слишком, глаза. Опыт морского налётчика и воина говорит о правдивости слов. Но правдивые слова отлично прячут ложь. А наёмники — мастера врать и нарушать клятвы. Но сейчас есть проблемы поважнее старого наёмника, увы, неотвратимые. Фестиваль сорван. Паломники разнесут эту весть по всем Осколкам, а со слухами она долетит даже за Стеклянную Пустыню и Осколки Звёзд. Репутация запачкана, и пятна эти смываются только кровью.
С противоположной стены за допросом наблюдает резной образ Мардока: воин в полном шлеме, вооружённый мечом и щитом. Резчик был далёк от таланта, но грубые удары резцом — только на пользу образу бога войны.
— Поднимите. — Скомандовал настоятель.
Монахи спрятали клинки и, рывком, взяв подмышки, подняли Вилгора. Тот охнул, качнулся, невольно дёрнув руками к голове. Петля впилась в горло, и старик торопливо вернул руки на место, напряг шею, силясь ослабить хватку. Один из монахов, с явной неохотой, помог.
— Может, путы срежете? — Прохрипел наёмник.
— Потом, может быть. Рассказывай.
— Да что тут рассказывать? Пришли ко мне двое в масках и предложили золото за прелестную головку вон той девчули.
— И ты согласился.
— Нет, конечно! Я что, дурак? Мы торговались. Сошлись на пригоршне изумрудов аванса и после добрый мешочек драгоценных камней, всё вместе — эквивалент десяти тысяч золотых. Я ещё хотел сторговать хорошую кобылку, но они упёрлись.
— Наёмники...
— Верные последователи Мардока, прошу заметить. — Вилгор улыбнулся. — Без нас война была бы скучной.
— Вас следовало отнести к Аргантосу.
— Возможно, но богам виднее.
Роан забормотал сквозь дурманный сон, и все разом повернулись к нему. Даже сейчас лицо парня пугающе спокойное, без гримас или чего подобного. Умом настоятель понимает, что это следствие старых ран, но чувства приходят в смятение стоит взглянуть в это лицо. Тишь приложила ладонь тыльной стороной ко лбу парня, чему-то кивнула и жестами сообщила, что он в норме. Настоятель же задержал взор на Роане.
Подумать только, перед ним кандидат в императоры. Ха... старая мечта служителей культа, и не одного.
Илмириты грезят о том, как возрождённая империя наладит сообщение с самыми дальними уголками
