В темноте нестройно загомонили, заверещали имперцы. Полагаю, это Гоблин, Молчун и Одноглазый отрабатывали свой хлеб.
Следопыт прополз мимо меня, уцепился покрепче, помог мне. Я вскарабкался еще на пару футов, глянул вниз.
До земли было футов пятнадцать. Кит быстро поднимался в небо. Имперцы, разинув рты, стояли на Плацу. Я пробрался наверх.
Я глянул вниз еще раз — когда кто-то поднял меня повыше. Под нами — в нескольких сотнях футов — полыхали пожары во Рже. Поднимались мы быстро. Не удивительно, что у меня мерзли руки.
Но не от холода я дрожал, опустившись на спину кита.
— Есть раненые? — спросил я, оправившись немного от страха. — И где моя аптечка?
И где Взятые? Как это мы провели день без нашего драгоценного врага Хромого?
На обратном пути я видел больше, чем по дороге на север. Я ощущал под собой жизнь, гул и рокот внутри летучего зверя. Я видел, как выглядывают детеныши мант из гнезд, скрытых между отростками, покрывавшими частью китовую спину. И в лунном свете я по-иному увидел равнину.
Это был иной мир, казавшийся то хрустальным, то сияющим, то сверкающим и блестящим. На западе виднелось нечто похожее на лавовые озера. За ними горизонт озаряли вспышки и проблески бури перемен. Думаю, мы пересекали ее след. Потом, когда мы углубились в равнину, пустыня стала более привычной.
Нашим конем послужил в этот раз не тот трусоватый кит, а другой, поменьше, и не такой пахучий. Был он, кроме того, полегче и поживее.
Милях в двадцати от дома Гоблин пискнул: «Взятые!» — и все легли. Кит набрал высоту. Я глянул вниз.
Да, Взятые, но нами они вовсе не интересовались. Внизу вспыхивало и гремело. Часть пустыни горела. Я видел длинные ползучие тени бродячих деревьев на марше, силуэты мант на фоне огня, Сами Взятые уже спешились, кроме отчаянного одиночки, сражавшегося с мантами. То был не Хромой — его бурые лохмотья я узнал бы даже с такого расстояния.
Шепот, конечно. Пытается вывести остальных с вражеской территории. Отлично. На пару дней это их займет.
Кит начал снижаться. (Ради этих Анналов хотел бы я, чтобы алы летели днем — тогда я смог бы заметить побольше деталей.) Вскоре он коснулся земли.
— Спускайтесь, быстро, — приказал менгир.
Слезть оказалось сложнее, чем забраться. Раненые сообразили, что им больно. Все устали, руки и ноги затекли. А Следопыт не шевелился.
Он впал в кататонию. Пробудить его не удавалось. Он просто сидел, глядя в пустоту.
— Что за черт? — спросил Ильмо, — Что с ним случилось?
— Не знаю. Может, его ранило. — Я был совершенно ошеломлен. И изумился еще больше, когда мы перенесли его на свет, где я осмотрел его. Физически он был в полном порядке. Ни единого синяка.
Из Крепости вышла Душечка.
— Ты был прав, Костоправ, — показала она, — Извини. Я думала, что таким смелым ударом мы воспламеним весь мир. Скольких потеряли? — спросила она у Ильмо.
— Четверых. Не знаю, убиты они или просто потерялись, — В голосе его звучал стыд. Черный Отряд своих братьев не оставляет.
— Пес Жабодав, — произнес Следопыт, — Мы бросили пса Жабодава.
Одноглазый обматерил дворнягу. Следопыт сердито поднялся. У него не осталось ничего, кроме меча. Замечательный сундучок с арсеналом остался во Рже вместе с дворнягой.
— Эй, вы! — рявкнул Лейтенант, — Хватит. Одноглазый, пошел вниз. Костоправ, приглядывай за Следопытом. Ильмо, спроси Душечку, вернулись ли те, что сбежали вчера.
Спросили мы с Ильмо вдвоем.
Ответ ее нас не обнадежил. По словам менгиров, огромный трусоватый кит сбросил их в сотне миль к северу. Спасибо, хоть спустился, прежде чем их высадить.
Солдаты возвращались домой пешком. Менгиры обещали защитить их от естественных опасностей равнины.
Мы спустились в Дыру, переругиваясь. Ничто так не подогревает страсти, как хорошее поражение.
Поражение, само собой, относительное. Ущерб врагу мы нанесли значительный. Отголоски нашего рейда не затихнут еще долго. Взятых изрядно потрепали. Мы захватили столько документов, что им придется переписывать заново весь план атаки. Но миссия все равно провалилась. Теперь Взятые знали, что летучие киты способны залетать за традиционные свои границы. Теперь Взятые знали, что у нас есть иные ресурсы, кроме тех, о которых они подозревали.
А когда играешь, карты на стол до последней ставки не выкладываешь.
Я побродил вокруг, нашел захваченные бумаги, отволок к себе. Мне не слишком хотелось участвовать в собрании. Там будет невесело — даже если все придут к единому мнению.
Я убрал оружие, запалил лампу, подхватил тючок документов, повернулся к столу. Там лежал еще один пакет с запада.
Глава 19
История Боманца (из послания)
Боманц бродил по царству сна вместе с женщиной. Она что-то говорила, но он не понимал ее слов. Зеленая тропа надежд вела мимо гложущих луну псов, повешенных и безликих стражей. Сквозь разрывы в листве он видел распростершуюся на все небо Комету.
Спал он плохо. Стоило ему задремать, как сон находил его. Боманц не понимал, почему не может заснуть без сновидений. Кошмар был не слишком страшный.
Большая часть символов была знакома ему, и он отказывался их признать.
Уже настала ночь, когда Жасмин принесла чай, спросив при этом:
— Всю неделю собрался тут проваляться?
— Возможно.
— Спать-то думаешь сегодня?
— Я лягу поздно. Поработаю в лавке. Где Шаб?
— Подремал немного, приволок с раскопа кучу барахла, поел; потом кто-то прибежал, сказал, что Мен-фу опять к вам залез, и Шаб снова туда отправился.
— Как Бесанд?
— Весь город гудит. Новый Наблюдатель ярится, что Бесанд не ушел. Говорит, что ничего не может поделать. Стражники его прозвали конской задницей и приказов его не исполняют. Так что он только с ума сходит.
— Может, хоть чему-то научится. Спасибо за чай. Поесть ничего не осталось?
— Только курица. Возьми сам. Я спать пошла.
Боманц, ворча, обглодал холодные жирные куриные крылья, запив тепловатым пивом. Он обдумывал сон. Желудок куснула язва. Заболела голова.
— Начинается, — пробормотал он и потащился наверх.
Он провел несколько часов, обновляя ритуалы, с помощью которых собирался покинуть тело и проскользнуть мимо многочисленных опасностей Курганья… Будет ли проблемой дракон? Судя по указаниям, тот предназначался для охраны от физического вторжения. И наконец:
— Сработает. Если только в шестом кургане Лунный Пес.
Боманц вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Пришел сон. И не успел он дойти до середины, как Боманц обнаружил, что смотрит в зеленые змеиные глаза. Мудрые, жестокие, насмешливые глаза. И проснулся.
