– Кир, пойми пожалуйста, – убеждает меня Мириам, – она – представитель новой цивилизации. Это не важно, что вся цивилизация состоит из одного человека. Между цивилизациями должно быть равноправие, согласен?
– Да.
– Мы не можем читать ее мысли. Она наши – может. Это нарушает гармонию. Щит восстанавливает гармонию – и только. Есть еще такое понятие, как менталитет. Острова – очень маленькая, густонаселенная страна. В ней очень ценится уединение, потому что физически уединиться практически невозможно. Из-за этого еще выше ценится духовное уединение. Даже лицо – оно для других, напоказ. Недаром ведь о нас говорят, что у японцев шесть лиц и три сердца. Душа – это маленькая крепость, куда нет входа никому.
– Но я же не прячу от нее ничего.
– Ты – блаженный, – резко говорит Греб. – Человечество велико, в нем встречаются любые отклонения. Если отклонение велико или опасно, человека пытаются лечить. Твое отклонение незаметно и неопасно.
– Спасибо, – только и нашелся я.
– Нет, тебе спасибо. Шейле очень повезло, что драконы нашли тебя. Кстати, искали два с половиной года. Я был против твоей кандидатуры, но сейчас вижу, что ошибся. Твое здоровье.
Выпиваю подогретое сакэ за свое здоровье. Гадость эта сакэ. Можно считать разговор оконченным, пора прощаться. Друг друга не поняли.
– Могу я посмотреть на комнату, где жила Шейла?
Так же плавно, как села, Мириам поднялась с колен. Иду за ней на другую половину дома. Здесь нет ни ширм, ни раздвижных стенок из промасленной бумаги. Европейский стиль. Мириам по дороге надевает тапочки, буквально на секунду скрывается за дверью и появляется уже в ковбойке и потертых джинсах.
В комнате Шейлы бардак не хуже, чем в моей. На стене висит меч в ножнах. Взглядом спрашиваю разрешение и обнажаю грозное оружие. Можете мне не верить, но этим мечом сражались! Им убивали. Это не бутафория, это боевое оружие, грубо выкованное, с выбоинами и зазубринами на лезвии. И взято оно не из музея. Сталь клинка может пережить века, но дерево рукояти стареет. Лет двдцать-тридцать, не больше. Ошеломленно оглядываюсь.
– Меч Всемогущего, – говорит Мириам. По лицу вижу, что лучше не развивать эту тему. – Кир, сынок, оставайся ночевать у нас. Комната для гостей свободна. А хочешь – в поселке несколько незанятых коттеджей. Выбирай любой.
– Спасибо, но Шейла беспокоиться будет. Она не знает, где я.
До моего дома отсюда ровно столько, сколько до нуль-кабины. Меньше ста метров и пять цифр. Сходил в гости к родственникам. Зря сходил. Моя теща – киборг… Умереть, не встать.
Пишу ответы на все письма, посылаю. Комп минуты на две задумывается, потом отвечает, что связь установить невозможно. Еще минуту тупо смотрю на экран. И – взрываюсь. Ремень с кобурой – на пояс, куртку – под мышку, рация, кнопка вызова – это уже на бегу, по дороге к флаеру. Шейла отзывается очень быстро.
– Нет связи! – кричу я. – Готовь оружие, лечу к тебе.
– Какой связи?
– Со внешним миром.
– Успокойся, – смеется Шейла. – Это я устроила.
– Как?
– А я знаю? Ты придумал, я слово в слово киберам пересказала. Они сделали.
Я придумал? Я??? Ну да, придумал… Было такое. Когда щит забыл включить.
– Зачем, Медвежонок?
– Как ты не понимаешь? Я хочу победить по-настоящему. Чтоб никаких поддавков! Чтоб они поняли! Иначе я всю жизнь буду ходить как в душу плюнутая.
– Как-как?
– Фу на тебя! Это наша планета, пусть не подглядывают! Я обещала думать две недели. Пусть пока хвосты грызут.
– А я? У меня нет хвоста…
– Соси лапу. А что у тебя?
– Почту отправить.
– Это долго?
– Минута.
– Отключаю. Скажи, когда снова можно включить.
Возвращаюсь в дом, разбираю свежую почту. Вновь тянусь к рации.
– Медвежонок, тут половина писем – тебе.
Крепко обнимаю эту несносную девчонку. Господи, как я успел по ней соскучиться.
– Кир! Раздавишь опытный экземпляр! – жалобно пищит она. – Я же ненадолго. Всего неделя… Честное слово, ничего не натворю! Кир, мне еще грустней. У тебя один повод, а у меня два.
– Как – два?
– Ты опять не так понял. Первый – это ты, угадал. А второй – детство кончилось. Я теперь взрослая и очень сознательная. Почти как ты. Потому что от тебя научилась. Ты – космодесантник, а я – испытатель. Пилот-испытатель Шейла Камурава! Познакомься.
– Со справкой?
– Глупенький! – прижимается ко мне и водит пальчиком по груди.
У меня тоже куча дел. Надо навестить родителей Толяна. Им сейчас тяжело. Надо заглянуть хоть на денек к своим предкам. Под каким-то соусом вытащить их из города и познакомить с Шейлой. Надо посочувствовать завалившим зачет и придумать кучу баек про драконов и мою секретную миссию. И в деканат надо зайти, перевестись на заочное отделение. Заочное отделение космодесанта. Мар-разм! Сесть, не встать!
А Шейла собралась на планету разумных динозавров. Артем с Шаллах каким-то образом пробили ей визу. Вредины тоже обитают на планете динозавров. Для Шейлы они вроде как родные тети.
– Ты еще не все знаешь! – хвастается она. – Вредины Великого Дракона зовут папой!
– Ну и что?
– Не понял?! Подумай, кем тогда он мне приходится!
– Ну и в семейку я попал! Слушай, никак ты боишься? Родного дедушки?
– Боюсь. Только не его. Артем специально время выбрал, чтоб его там не было.
С негромким хлопком над площадкой появляются два дракона, и падают метров с двух. Самка испуганно взвизгивает, распахивая крылья. На обоих надеты вязаные шапочки шлемов-глушилок.
– Познакомься, – представляет их Шейла. – Шаллах и… Кто это?
– Бенедикт, мой муж, – представляет Шаллах спутника. Тот вежливо кивает.
Шейла с недоверием смотрит на незнакомого дракона и лезет на спину Шаллах. Машет мне рукой. Шаллах разводит крылья, приподнимается на метр над землей и с хлопком исчезает. Бенедикт еще раз кивает мне, приседает, подпрыгивает на всех четырех лапах и тоже исчезает. Все, что я знаю о нуль-т, говорит о том, что это чудовищное нарушение техники безопасности. Финишировать можно где угодно, но стартовать полагается из кабины. Иначе может пополам разрезать. Видимо, драконам на самом деле закон не писан.
Возвращаюсь в дом и набираю код родного мегаполиса. Противно! Придется скрывать от родителей, что женат. Шейле еще нет восемнадцати.
– … В полной безопасности. Все процессы в норме, но пусть поспит дня три-четыре.
Смотрю на лицо Шейлы под толстой прозрачной крышкой биованны. С него медленно исчезает гримаса боли и испуга. Что же ты наделала, любимая моя.
