Коммерсант проводил его беспомощным взглядом и остался один на один с существом. Их разделяло пространство обширной залы, да еще нечто неизмеримо большее, чему Борун не знал названия. Тварь быстро, неприятно облизнула узкие губы заостренным языком.
– Ну здравствуй, внучок.
Глава 10
Все дальше на север
Макара разбудили тишина, прохлада и острый запах сырой рыбы. Рыбина – здоровенная, вся в радужно переливающейся слизи – оказалась первым, что он увидел, приоткрыв глаза. Она билась прямо у него перед носом, яростно глядя в неведомый рыбий рай алым глазом. Щеке было мокро и колко. Он валялся на берегу, у самой кромки воды, ласково вылизывающей кроссовки. Буруны, уже нестрашные, вздымались над близкими рифами. Дальше распахивался чистый простор моря.
Макар сел, стряхнул со щеки приставший песок. В голове шумело от голода, от острого запаха морской воды и ветра. Вполне очнувшись, он заозирался и, не успев встревожиться, сразу увидел Алёну. Она свернулась клубочком чуть поодаль, не на влажном, как он, а на совершенно сухом песке, уютно подложив под щеку ладошку, и спала. Лицо у нее разгладилось, словно привычная саркастическая усмешка сползла, как старая кожа. Милая, славная девушка, уснувшая на берегу. Макар любовался, смакуя последние мгновения спокойной жизни. Сейчас ведь проснется, скандалистка, нахмурится, вздернет бровь, и прости-прощай пасторальная сестрица Алёнушка!
Над головой зашумело, засвистело, захлопало. Крылатый черт рухнул с неба и ликующе заплясал перед Макаром, потрясая свежепойманной рыбой.
– Ч-черт, тише ты! – шикнул Макар.
Зверь застыл, втянул в плечи косматую башку, поджал чуткие уши. Оба с опаской покосились на прекрасную госпожу. Та вздохнула, нахмурилась, не открывая глаз. Макар с чертом переглянулись – и хитрая тварь, зажав добычу в пасти, раскинула крылья, в два огромных прыжка взлетела и была такова. Макар завистливо проследил, как мускулистый трусишка ныряет в плотную зелень недальнего леса.
– Где?.. Что?.. Кто здесь?
Алёна села. Взгляд ее уперся в Макара и стал осмысленным, однако не прояснился, а вроде бы, наоборот, потемнел от недовольства.
– А, это ты, умник? Боже, слона бы съела!
Мстительно улыбнувшись, Макар подпихнул к ней рыбину. Та уставила на капризулю уже не алый, а мутно-багровый глаз, в последний раз трепыхнулась и затихла.
– Наслаждайся!
Алёна взвизгнула:
– Где ты взял это... эту гадость? Убери сейчас же!
– Поймал, ваше высочество! Еще затемно подскочил – и давай нырять, чтоб только вас завтраком накормить!
Девушка вскинула на него невыразимо светлый, восхищенный взор.
– Пра... правда?
– Нет, – потупился Макар. – Чертяка приволок. Позаботился.
Он различил силуэт, порхающий над кронами деревьев. Заливисто, как учила в детстве первая любовь – пионервожатая, свистнул, призывно замахал. Зверь поворотил к пляжу. Неуверенно приблизился и закружил над ними, не решаясь приземлиться. Из пасти виднелась рыбья голова, руки были заняты – прижимали к груди здоровенный пук наломанных веток.
– Молодец, умница, хорошая зверушка, – умильно запела Алёна, будто привечая щенка.
Черт рухнул на песок, счастливо урча сквозь недоеденную рыбину. Высыпал им под ноги хворост. Подождал. Он давно усвоил, что люди не питают пристрастия к сыроедению, и как добросовестное существо порадел о новых хозяевах. Те, однако, стояли, улыбались, лопотали что-то – и ничего не делали. Странные какие-то. Править толком не умеют. Ничего не умеют! Зверь поглядел на Алёну, на Макара, на свое подношение, по-прежнему скучающее на песке, и целая радуга эмоций промелькнула на его эластичной физиономии. Ему явно было непонятно и обидно их равнодушие к его усилиям. Впрочем, здоровые инстинкты скоро взяли верх над переживаниями. Чудище уселось на песок, скрестив ноги, и смачно зачавкало.
– Эх, а есть-то хочется, – обронила Алёна, наблюдая за ним со смесью зависти и отвращения.
– Говорят, морскую рыбу даже сырой жрать можно, – подал голос Макар. – В ней паразиты не водятся.
– Вот сам и жри! Мало мне одного дикого зверя в хозяйстве... Вот если бы кто-нибудь – ну хоть кто-то, мало-мальски похожий на мужчину! – придумал, как огонь развести...
– А ты добытчика нашего попроси, – ухмыльнулся Макар, медленно наливаясь торжеством. Близился его звездный час! – Чем не мужчина? Здоровый, накачанный, в волосах с макушки до пяток, а уж воняет! – Он сунул руку в карман, пошарил там. – Ладно, у всякого свой вкус. Но если бы кто-нибудь, отдаленно напоминающий женщину, соизволил выпотрошить наш будущий завтрак...
И неторопливо извлек зажигалку. Алёна ойкнула.
– Ну что стоишь? – прикрикнул торжествующий мужчина. – Костер давай складывай!
Алёна метнулась к хворосту, присела на корточки и довольно быстро сложила нечто, слегка напоминающее пирамидку. Макар критически оглядел результат.
– Ладно, сгодится. Где-то ведь у меня и складничок завалялся... На, трудись. А я пока костерок запалю.
Нет, какая все-таки первостатейная штука цивилизация. Грошовый кусок пластмассы с каплей сжиженного газа запросто перешибает два метра литых мышц и собачьей преданности. Победа интеллекта над грубой физической силой. Он эффектно перебросил зажигалку, крутанул колесико...
И ничего! Треклятая штуковина и не думала давать пламя. То ли безнадежно промокла, то ли еще что. Едва живой от унижения, Макар щелкал и щелкал колесиком, пока Алёна с невыразимым пренебрежением не всучила ему нож вместе с паскудной рыбиной.
– Знаешь что, мужчина, почисти сам.
– А ты? – спросил полураздавленный Макар.
– А я...
Она подобрала валяющийся у самой воды рюкзак, с трудом распустила набухшие завязки и вытащила приснопамятный фен. Встряхнула хорошенько, отчего из воздухозаборной решетки вытекли струйки морской воды. Направила на кучу веток.
– Зря стараешься, – буркнул Макар. – Он же мокрый!
В тот же миг из фена ударила струя огня, охватила ветки, растеклась по ним алыми ручейками. Макар подошел, поцокал языком:
– Красиво! – и сунул руку в огонь. – Отличная иллюзия! Как тогда, на базаре. Жаль только, пожарить ничего нельзя.
Вместо ответа Алёна перещелкнула какой-то рычажок на корпусе прибора и повторила попытку. Макар едва успел отскочить. Пирамида из хвороста занялась мгновенно, будто бензином политая. Во все стороны с треском брызнули искры. Перепуганный крылатый черт с визгом откатился к кромке прибоя и припал к песку, прядая ушами и взирая на повелительницу снизу вверх с суеверным ужасом. Макар испытывал схожие чувства, хотя выражал их куда сдержаннее.
– Это чего... Как это...
– Перевела в режим горячей сушки, – снисходительно обронила Алёна. – Ну и где рыба?
