Сергей Девкин - Тайпэн. Миротворец

Он еще говорил эту фразу, когда къёкецуки бросились в атаку. За какое–то неуловимое мгновение фигура монаха словно раздвоилась, одновременно встречая каждую из демонов. Иссушенный посох завертелся черным вихрем, отражая удары смертоносных клинков, а размазанный силуэт в багряных одеждах плавно заскользил между матовых всполохов, ничуть не уступая къёкецуки в грации и скорости.

Тайпэн с немым восхищением следил за этой схваткой, понимая, что и близко не сможет сравниться с таким мастерством, дарованным не только годами изнурительных тренировок, но еще силами, соприкоснуться с которыми Ли совсем не желал. В какой–то момент ему показалось, что Фуян открылся с его стороны, и Хань ринулся в бой, замахнувшись своим палашом. Но из двойной фигуры темного служителя навстречу Ли вывернулась третья ипостась проклятого монаха и, воздев руку, гортанно выдохнула «тоу!». Между Ханем и ладонью Фуяна было не меньше двух локтей, а сам тайпэн был облачен в тяжелые доспехи, но незримая сила швырнула его через всю комнату, как высушенный бумажный лист. Разбив с треском и грохотом какой–то шкаф, заставленный странными фарфоровыми сосудами, Ли свалился на пол среди обломков и щепы, чувствуя, что тело уже наливается тугой режущей болью в районе сломанных ребер.

Тем временем, кровопийцы усилил натиск, стараясь зажать монаха сразу с двух противоположных сторон. Крутящийся посох с прежней грацией отбивал все самые хитрые их приемы, и в кровавых глазах у къёкецуки стали разгораться злые огни. Ловко поднырнув под очередной выпад Ёми, Фуян оказался с девушкой лицом к лицу. Правая рука монаха, сложенная в странном жесте, взметнулась вверх, слегка коснувшись лба мертвого демона.

- Тоу!

Бледная кожа Ёми вдруг стала еще светлее, и, запнувшись на ровном месте, младшая из спутниц Ханя без единого звука рухнула на мягкий ковер, устилающий пол. Рассерженной кошкой зашипела Таката, набросившись на врага с двойной злобой и яростью. Ее третий удар пробил несокрушимую защиту темного монаха, и на татуированной коже щеки остался неглубокий рубец. Запах крови окончательно привел къёкецуки в неистовство, и Фуян, сметенный таким напором, впервые начал отступать. Клинки демона еще не раз испачкались в крови проклятого, но чем ближе казалась победа, тем больше Таката теряла контроль над поединком. На очередном развороте их смертельного танца, когда девушка уже наметила себе момент для нанесения последнего удара, посох монаха скользнул к плечу къёкецуки и, казалось бы, слегка прикоснулся к ее голове в районе виска. Эффект от этого филигранного движения был сокрушительным — холодная кровь демона щедро плеснулась на ближайшую столешницу, а саму Такату отбросило в сторону. Упав на пол, она прокатилась несколько локтей и замерла, не подавая больше ни единого признака жизни.

Фуян одернул полу своего одеяния, потемневшую от крови, и критически осмотрел глубокую рану на правом бедре. Шум на другом конце зала отвлек его от этого занятия, и, подняв голову, монах вновь по–отечески улыбнулся.

- Вот видишь, тайпэн, как иллюзорно порой чье–то могущество. Всегда найдется кто–то сильнее, быстрее и умнее тебя, но в нашем случае у тебя не было шансов.

- Это мы еще посмотрим, — через силу выдавил Ли, пытаясь удержаться на ногах и вынимая из ножен цзун–хэ взамен потерянного палаша.

Служитель проклятых духов неторопливо направился к своему последнему противнику, не считая нужным скрывать свое превосходство. Цзун–хэ свистнул в воздухе, но черный посох легко отбил его в сторону. Широкий тяжелый клинок был плохо приспособлен для метания, но для Ли это был последний шанс, оказавшийся таким же неудачным, как и все его предыдущие попытки. Если и было на свете, хоть что–то, что могло теперь остановить фигуру в красном, тайпэн себе этого не представлял. Все годы тренировок и учебы были бесполезны в схватке с таким врагом, и оставалось лишь, наверное, молить предков о снисхождении за былые ошибки. Но вместо молитв на ум пришли слова мастера–наставника Ю Вея, тогда казавшиеся лишь очередным философским рассуждением, смысл которого ученики должны были постигнуть сами. Со временем эта мудрость совсем истерлась из памяти, чтобы неожиданно вернуться в такой вот весьма неприятный момент.

«Ищи слабость сильного в его силе…»

Прикрыв глаза, Ли аккуратно вдохнул, стараясь не тревожить поврежденные кости, и сосредоточился. Шаги босых ног Фуяна звучали совсем рядом.

- Прощай, тайпэн, может быть, еще встретимся.

Черный посох в стремительном горизонтальном выпаде вытянулся над полом, метя точно в сердце, скрытое под стальными пластинами лат. Гортанное «тоу!» и резкое звенящее «хэ!» соединились в единый крик, увенчавшийся громким хрустящим щелчком. Правой рукой Ли ударил сбоку основанием открытой ладони с плотно прижатыми пальцами по оружию темного монаха, и сухой посох, еще недавно отбрасывавший в сторону отточенные клинки къёкецуки, сломался как самая обычная палка. Фуян сделал шаг назад, удивленно взирая на обломок, оставшийся у него в руках, а Ли, расстегнув застежку под подбородком, стряхнул с головы шлем и стянул назад кожаный капюшон, взъерошив короткие черные волосы, взмокшие от пота.

- Как–то я избил тайпэна, оставшегося без своего меча. Посмотрим, что теперь я сделаю с колдуном без его зачарованного посоха.

Кусок деревяшки полетел на пол, а ладони монаха сложились в молитвенном жесте.

- А я ведь чуть не забыл, где и как тебя обучали, — усмехнулся Фуян. — Вижу, монахи Рякудзи по–прежнему хорошо знают свое ремесло в деле выковывания человеческих клинков. Так чего же ты ждешь, тайпэн?

Хань ударил темного служителя в лицо, грубо и прямо, без лишних изысков. Голова Фуяна дернулась в сторону, легко уходя от кулака в латной перчатке. Весь остальной проверенный и отточенный комплекс ударов, которые Ли обрушил на врага следом, так же пропал впустую. Монах извивался и отступал, словно играя с противником, и только когда ему это надело, ответил не менее длинной серией приемов, куда более точных, опасных и быстрых. От каждого касания нечистого, которое он не успевал заблокировать, по телу Ханя расползались огненные волны боли. Пальцы монаха, сложенные горстью, коснулись левого локтя тайпэна и, несмотря на доспех, рука Ли обвисла плетью, мгновенно превратившись в бесполезный груз. Удар в бедро заставил онеметь разом всю ногу, ребра будто бы покрылись длинными иголками, ворочавшимися в груди, а напоследок Фуян решил ответить тем, с чего сам Хань и начал. Кулак, заехавший в лицо императорского вассала, швырнул его обратно в разломанные остатки шкафа. Из носа у Ли хлынула кровь, мешая нормальному дыханию, а в глазах застыла нехорошая пелена, имевшая все тот же кровавый оттенок.