— Разумеется, нет, — мягко сказал Ушастый. — Разумеется, казнить невинных — не дело… Я не ошибся в тебе, Юстин, ступай отдыхать, завтра тяжелый день… Ступай.
* * *
Он ночевал в княжеской спальне. И, разумеется, не мог сомкнуть глаз.
Величественно ниспадали портьеры. Мерцали ночные светильники. Пахло розовым маслом, но не приторно и душно, а так — чуть-чуть.
Юстин лежал на высокой постели, под шелковыми простынями, на пуховых подушках, будто на облаке.
Мысли его были не мысли, а картинки. Он видел лицо Арунаса — как он теперь? Что чувствует, узнав, что удача в последний момент отвернулась?
Надо будет разыскать его и взять к себе… советником? Много же кузнец насоветует. Полководцем? Но он ведь, кроме дубины, и оружия в руках не держал… Он злится на Юстина, он завидует Юстину, не надо его разыскивать, пусть себе работает в своей кузне…
Под сомкнутыми Юстиновыми веками высвечивались и снова терялись в темноте фонтан с золотыми рыбками, лицо деда, когда дед узнает, что Юстин князь, лицо Аниты, когда вот здесь, в этой комнате, он обнимет ее на этих вот перинах…
И он обнимал пуховую подушку, тонул в ней лицом, бормотал что-то неразборчиво даже для самого себя, катался по постели и понимал, что надо спать, надо достойно пережить эту ночь, ведь завтра — церемония, завтра Звор опустит венец на его голову и перед всей страной признает законным наследником Краснобрового, князем…
Ему показалось — или пламя ночных светильников действительно заколыхалось? И откуда-то потянуло вдруг холодом, будто приоткрыли дверь в глубокий погреб?
Он сел на постели. Ему привиделся Арунас, прокравшийся в княжеские покои через потайную дверь — с топором.
— Кто здесь?!
— Я.
Нет, это не был Арунас. Юстин в ужасе завертел головой; в углу спальни стояла высокая фигура, и полутьма рядом сгущалась, превращаясь во тьму.
— Это я, господин будущий князь, — в голосе Хозяина Колодцев была насмешка. — Не пугайся. Я здесь по договору со Звором.
— Нам можно пожениться?! — Юстин спустил с кровати босые ноги. — Нам — можно? Ведь теперь я князь… Анита…
— Ты еще не князь, — Ос вольно или невольно повторил слова Ушастого. — Будешь князем — завтра… Но сперва я войду в твою душу и оставлю там красный шелковый флажок. Звор заплатил мне — не деньгами, конечно…
— Анита… Что?!
— Это условие твоего княжения. Флажок в твоей душе будет неощутим для тебя, однако ты никогда не сможешь поступить — или помыслить — против воли Ушастого. Ты был червяком, он сделал тебя князем — ведь он может рассчитывать хотя бы на верность, не так ли?
Юстин сидел, не касаясь ступнями ворсистого ковра. Тонкая ночная сорочка медленно прилипала, приклеивалась к холодной мокрой спине.
— Погодите, — сказал он шепотом. — Но я ведь и так буду верен Ушастому… У меня и в мыслях не было предать его!
— Сейчас ты молод, — возразил Хозяин Колодцев, делая шаг вперед, плывя сквозь зыбучее пространство, будто капля масла по поверхности воды. — Сейчас ты наивен… Твои клятвы легки… и легко забываются. Флажок — вечен… Тебе придется некоторое время смотреть мне в глаза.
— Я должен буду впустить вас в свою душу? — в ужасе спросил Юстин.
— Тебе нечего бояться. Я всего лишь оставлю там красный шелковый флажок. Незаметный, размером с ореховую скорлупку. И ты не изменишься ни на волосок, ты останешься собой.
— Я не впущу вас, — сказал Юстин, отодвигаясь назад.
— Но ведь ты хочешь быть князем?
— Но я и так верен Звору! Он ничего не говорил про…
— Звор очень мало говорит, гораздо больше делает. Ты хочешь быть князем?
— Хочу!
— Тогда ты должен принять флажок.
Сделалось тихо. Огоньки в ночных лампах едва тлели.
— А если я не приму? — шепотом спросил Юстин.
Темная фигура покачнулась:
— Тогда я уйду… Князем станет другой юноша. Его имя Арунас, он сейчас в темнице…
— В темнице?!
— Да. А прочие мертвы, и ты тоже будешь мертв. Потому что мудрый князь никогда не оставит в живых претендента на трон столь же законного, сколь и он сам…
— Это неправда!
— Ты сам сказал об этом Звору. Ты сам понял смысл этого жестокого, не спорю, поступка… Кто говорил тебе, что быть князем — просто?
— Никто не говорил, — сказал Юстин, внезапно чувствуя полное спокойствие. И — пустоту.
Хозяин Колодцев снова шагнул вперед — и одним движением переместился через всю комнату, и оказался прямо перед Юстином:
— Ты боишься. Ты струсил. Ты, как ребенок, впервые увидевший лекаря.
— Я не боюсь, — сказал Юстин, понимая, что врет.
— Сейчас решается, быть тебе князем или червяком. Мертвым червяком. Думай.
Юстин перевел взгляд на окно. За парчовыми портьерами обозначились очертания башен на сереющем небе, потускнела звезда, всю ночь глядевшая в окно.
Розовый запах растаял, сменившись запахом сырости. Мокрого камня.
— Я подумал.
— Ты готов?
— Нет, — сказал Юстин. — Я не буду.
— Не будешь князем?
— Не буду человеком, в чьей душе побывал чужой. Не буду подставкой для красного шелкового флажка. Не буду убийцей своих братьев…
— Значит, ты мертв. Кузнец Арунас — князь.
— Пусть так, — сказал Юстин.
И ничего не почувствовал.
* * *
В конце галереи стоял стражник. Юстин отпрянул; стражник насторожился, но Юстина не заметил.
Утренний ветер был неожиданно холодным. А может, холодным было дыхание ямы, в которую Юстин неудержимо валится?
Он вернулся в княжьи покои. Звор предусмотрел все — у каждой двери поставил стражу. Почивающему на перине князю она не была заметна, но вот беглец, ищущий пути к спасению, не мог отыскать ни мышиной норки, ни щели. Даже каминная труба была перегорожена решеткой.
Юстина трясло. От мысли об открытом поединке со стражей при шлось отказаться — он не настолько ловок и хитер, чтобы напасть со вершенно беззвучно, а значит, сразу поднимется тревога. Впрочем думал Юстин, если через полчаса выход не будет найден — не миновать сражения. Лучше погибнуть в поединке, нежели ждать развенчания, тайной казни в каком-нибудь темном каземате.
— Звор, — шептал Юстин, обхватив себя за плечи. — Но Звор!.. Все братья-бастарды — Акир, Флор, Миха, тот мальчишка — все они мертвы, мертвы…
Он понимал, что Звор действует безукоризненно правильно. От такого понимания хотелось лезть на обитую шелком стену.
Хозяин Колодцев уже передал Ушастому, что Юстин не годится в князья? Если да, то где же стража? Если нет — чего он ждет? Рассвета?
