— Нет, Клаус, — все удивлённо посмотрели на меня, даже сам приговорённый открыл глаза, — в виде последней милости, смерть от руки благородного человека.
Собравшиеся переглянулись, видимо, подумали, что исполнение приговора я поручу кому-то из рыцарей.
— Меч, — скомандовал я.
Первым очнулся Альрик, который послушно подхватил мой двуручник и передал его мне. Я примерил меч к руке, взмахнул, рассекая воздух. Отличный баланс, отличная заточка, наконец, он просто красив. Убить безоружного — невеликая честь, но так будет правильно. Повернувшись к Мелькору, я поднял меч над головой, для фехтовальщика такой замах на нужен, а для палача в самый раз. Примеряться я не стал, и так зная, что попаду. Шея у бывшего герцога была тонкой, клинок прошёл через неё, даже не заметив такой преграды, более того, он погрузился в сам чурбак на пару сантиметров.
Голова с глухим стуком упала на каменный пол, следом, с небольшим опозданием хлынули несколько струй алой крови, придётся потом отмывать. С трудом вытащив застрявший в дереве меч, я вернул его Альрику, после чего устало развернулся и прошагал к трону. В зале для приёмов царила мёртвая тишина.
Следом были казнены несколько основных участников заговора, чья вина была неоспорима, среди них был командир гарнизона барон Глевс, который с самого начала был человеком Мелькора, поставившего его на эту должность.
Отдельного внимания заслуживал сам гарнизон, часть его всё же вняла призывам капитана Винсента и сдалась на милость победителей. Солдатам строго было запрещено казнить тех, кто сложит оружие. Но тут случилось непредвиденное. Если кто-то из пленных и планировал соскочить, утверждая, что к заговору непричастен, то теперь такая возможность отпала.
Отдавая приказы о взятии дворца под контроль, Мелькор, да хранят теперь боги его грешную душу, отправил к рыцарям гарнизона посыльного с вестью. Посыльный этот, бывший одним из дворцовых слуг, как-то умудрился разминуться с солдатами Швейгерта и оказаться в казармах гарнизона сразу после того, как там всё было решено. Военного опыта у парня не было, а потому он не сообразил, что в казармах уже, мягко говоря, поменялась власть. Он стал громко кричать, что короля больше нет в живых, а герцог Мелькор приказывает им вооружиться и взять под контроль город. Причём, обращался он не к кому-то конкретному, а сразу ко всем, что подтвердило их поголовное участие в заговоре.
Непонятно, как несколько сотен рыцарей собирались взять под контроль огромный город, где проживает без малого сотня тысяч жителей, непонятно, как этот посыльный не заметил луж крови и штабелей трупов, но факт остаётся фактом, своим посланием Мелькор оставил их без шанса на пощаду.
Уже ближе к утру, когда усталость навалилась неимоверно, я приказал всех подозреваемых, кто был ещё жив, отвести в камеры, а сам отправился к себе в покои, чтобы поспать хоть пару часов. Следующий день обещал быть нелёгким, придётся разбираться с благородными господами, приехавшими на свадьбу. Впрочем, думаю, что с ними у меня получится договориться. Отмену праздничного пира они как-нибудь переживут, а любви к Мелькору не питал никто из высших аристократов королевства, это я уже знал. И уж точно никто не расстроится из-за отмены свадьбы.
Последний приказ был адресован Альрику, я приказал ему найти Эллину и позаботиться о её здоровье, в конце концов, она за отца не отвечает, потом придумаю, что с ней делать.
Глава тринадцатая
Проснулся я, когда солнце уже стояло высоко, на столике рядом с кроватью стоял завтрак, состоявший из жареных яиц, куска бекона, свежего хлеба и овощей, небольшой кувшин с вином стоял рядом.
Всё это принёс мне Альрик, который стоял тут же, ожидая приказаний. Действительно, а кто ещё принесёт королю завтрак, если всех слуг он разослал по тюрьмам? Поблагодарив алхимика, я приступил к еде. Сделано было с душой, неизвестно, кто именно готовил, вряд ли сам Альрик, но еда оказалась вкусной. Вина я выпил всего пару глотков, чтобы только утолить жажду, сегодня мне точно понадобится ясная голова. Столько нерешённых проблем.
Проблемы начались почти сразу, ещё до того, как я поел, сначала мне доложили, что народ, который главы гильдий обязались успокоить, отнюдь не успокоился, у королевского замка собралась толпа в несколько тысяч человек, которая отказывалась расходиться, пока им не предъявят живого монарха. «Народ царя спасённого видеть желает, радуется», вспомнилась реплика из старого кинофильма. Я встал и попытался одеться, но тут оказалось, что без слуг я почти беспомощен. Нужно кого-то из них вернуть, кого-то такого, кто не сильно замешан во всём этом дерьме. Перебрав в уме все кандидатуры, я вспомнил ту женщину, что по утрам помогала мне одеваться. Она работала во дворце уже очень давно, всегда была спокойной и вежливой, всегда готова была мне помочь и вообще смотрела на меня с какой-то материнской заботой. Нянька? Замешана она в заговоре? Всё может быть, но теперь, когда всё закончилось, я не думал, что она заколет меня расчёской или подсунет отравленные трусы. Напрягая память я попытался вспомнить её имя. Как-то её другие слуги называли.
В памяти всплыло имя. Альпина, точно, госпожа Альпина, так её слуги называли и относились к ней с большим уважением. Вот её и нужно позвать, нечего ей в тюрьме делать. Я отдал соответствующий приказ, теперь оставалось только дождаться её появления, придётся потерпеть, а крики за стеной становились всё громче, народ настаивал на своём, гражданское общество, мать его ети.
Альпина появилась минут через двадцать. Вид у неё был замученный, но спокойный.
— Ваше Величество, — она поклонилась мне, а на глазах у неё появились слёзы. — Я жду ваших приказаний.
— Скажите, госпожа Альпина, как давно вы служите во дворце? — спросил я, вставая с кровати.
— Всю жизнь, — скромно ответила она. — Прислуживала ещё вашей покойной матушке, нянчилась с вами, когда вы были совсем маленьким, меняла пелёнки и кормила кашкой. У меня не было своих детей, поэтому я относилась к вам, как с сыну.
— Отлично, — я вздохнул, — тогда вы знаете поимённо всех слуг и можете мне сказать, кто именно работал на Мелькора, и кого мне следует удалить из дворца, так?
Она помолчала, но потом ответила.
— Да, я знаю, но, не стоит их жестоко наказывать, они виноваты, но виноваты и вы, вы ведь сами позволили мятежному герцогу забрать себе такую власть.
— Я знаю, — я виновато опустил голову, — и никого не буду наказывать, просто я не хочу, чтобы эти люди и впредь работали во дворце, составьте список, а я просто отошлю их подальше.
— Хорошо, мне нужно время, но я это сделаю. Что-то ещё?
— Разумеется, меня нужно одеть, я ведь не могу выйти к людям в таком виде. И ещё, простите меня, Альпина, что упрятал вас в тюрьму, я испугался, поэтому просто не нашёл времени сортировать своё окружение. Скоро всех освободят.
— В первую очередь, — в голосе Альпины послышались язвительные нотки, — вам следует удалить из дворца всех ваших девок, они все служили Мелькору, он лично отбирал их, а после каждой встречи с вами они бежали докладывать ему.
— Это я знаю, и как-нибудь эту потерю переживу.
Дальше наш разговор прекратился, она быстро разыскала все королевские шмотки, которые я немедленно надел на себя, доспехи решил не брать, но, подумав, всё же надел кирасу, а голову увенчал короной. Теперь можно и перед народом выступить.
В сопровождении двух наёмников я спустился на нижний уровень замка и направился к выходу, ситуация там, очевидно, накалялась, группа алебардщиков из двух десятков уже с трудом удерживала народ с внешней стороны. А чуть ближе стояли полсотни мушкетёров и у всех дымились фитили. Добром это не кончится.
Подойдя к солдатам сзади, я поблагодарил их за службу, после чего прошёл вперёд. Меня знали в лицо, толпа ахнула и раздалась в стороны, насколько позволяли задние ряды. Я встал и посмотрел на людей. Нет, всё в порядке, оружия в толпе нет, все трезвые и опрятно одеты, никаких перекошенных злобой рож и резких выкриков. Просто переживают за короля, похвально, надо эту мысль в народе поддерживать. Царь — хороший, бояре — сволочи, тем более, что примерно так оно и обстоит.
