Я тебя просто убью, потом просто переделаю в марионетку, болтающуюся на своих жилах под потолком и оживлю обратно.
— У-у-у, — поднял руки Дарк. — Мадемуазель знает толк в извращениях.
Они замолчали. Секунда. Другая. Третья. Никто из присутствующих никак не нарушал тишину. Они даже не двигались. Просто смотрели друг на друга, выжидая, у кого первого сдадут нервы.
По идее, сторонникам корсиканской школы, предпочитавшим копить боль, сдерживаться было сложнее, однако ни Вик, ни Даркен не подавали и вида, что их распирает от желания сбросить излишки энергии в форме даже не заклинания, а хотя бы простого, примитивного потока.
Сигналом же к началу схватки послужил стук древка не то метлы, не то швабры, об асфальт. Кто-то неподалёку выронил свой инвентарь. И в тот же момент всё началось.
Даркен первым делом выбросил вперёд правую руку, из кольца на среднем пальце которой тотчас же начала произрастать длинная извилистая молния. Искристая плеть двигалась по направлению к фемГане, рюкзак которой уже треснул где только можно и нельзя, а потому более не скрывал четырёх похожих на огромные листья морской капусты алых тентаклей.
В самый последний момент молния так же разделилась на четыре потока и каждый из них встретился с одним из щупалец, остановив их движение.
Так бойцы и замерли друг перед другом. В положении, вроде как патовом. Они стояли не двигаясь, пока вокруг них кипело сражение. Гало схлестнулся с Ганнибал-куном, а Вик, при поддержке Пьеро и Букля, сдерживал отряды приспешников карфагенянина. Кто-то из случайных прохожих испуганно кричал, однако почему-то эти вопли вызывали лишь усмешку. Не то виной тому адреналин, не то — осознание, сколь много времени было дано на эвакуацию, и каким надо быть дебилом, чтобы не успеть.
На губах Даркена и фемГани медленно проявлялись хищные улыбки. Словно бы два столь непохожих лица стали отражениями друг друга.
В этот момент из кольца “номера один” начало медленно, крайне демонстративно, произрастать новое щупальце. И с той же скоростью из приоткрытого рта его соперницы показался язык, чересчур длинный и тонкий, как по человеческим меркам.
Бойцы немного побравировали своим оружием, а затем внезапно левый кулак Дарка буквально сверкнул в сторону живота девушки, а та вовремя успела извлечь из кармана вошебную палочку и сначала принять удар на щит, а после попыталась передать через него проклятье, которое противник не глядя поглотил забирающей рукой и преобразовал в топливо для заклинания, заставившего пятый искровой щуп броском змеи метнуться в сторону шеи Гани.
Рыжуля разумно решила не блокировать удар языком, а вместо этого отскочила назад, для уверенности выдав с каждой из своих тентаклей по контуру, сумма которых заставила молодого человека отцепиться от соперницы, а затем ещё и оттолкнула его воздушным ударом назад, вынуждая использовать “яплеть” для торможения: все пять щупов вгрызлись в землю тормозя полёт хозяина назад.
Так и началась эта битва. Битва людей, поставивших пред собой цель одолеть бога.
Глава 5. Сеть. В сети. В сетях
1.
Броня должна была догадаться.
Ожидаемо, что если уж она использовала дендромагию для создания сети, то уж Перловка и подавно.
Сначала Лешая растерялась, когда её ростки коснулись корней там, где их быть не должно. В фундаменте здания, которое готовились штурмовать силы храма.
И ладно бы то оказались просто корни, так нет же — по ним циркулировала информация. Разом тепло и холод в одном месте. Жизни там ощущалось почти столько же, сколько в любом другом растении, что курсирует от дома на работу, а с работы домой.
Резкое чувство диссонанса заставило Броню отдёрнуть поначалу свои ростки, но затем, когда девушка осознала, что к чему, она решилась таки вступить в схватку с этой сетью. Подключиться к ней. Присвоить информацию. Поглотить жизнь.
Первые секунды у Лешей имелось решительное превосходство. Она отсекала целые куски корневой системы, не только устанавливая там свой контроль, но ещё и усваивая всю сумму накопленных тем сегментом знаний об архитектуре, интерьере и событиях, имевших место в данной локации в период функциональности участка дендросети.
Все эти знания уже воспринимались, как свои, но полученные когда-то давно и уже частично забытые. Приходилось буквально напрягаться, чтобы вспомнить данную информацию. И, самое противное: не представляя, что именно ты хочешь вспомнить, этого сделать и не получится.
Однако данный вопрос богиня решила отложить на потом. Она жадно вцепилась в эти корни и не желала отпускать, пока есть что поглощать, и пока это получается сделать.
Вместе с тем постепенно приходило понимание степени чуждости Перловки по отношению к человечеству. Казалось бы, при всей той сумме воспоминаний, что ей открылась вместе с поглощёнными душами запитанных и замученных в Коваче, даже у взрощенной с нуля личности должно иметься понимание о том, как ходить, говорить, одеваться и читать. О том, как быть человеком.
Другой вопрос, что Перлуша, переварив информацию о страданиях каждой из своих составляющих, попросту не смогла понять и принять, зачем ей быть человеком. И она не захотела быть человеком. Не то, чтобы это оказалось новостью само по себе: попытки демонстративно отстраниться от других людей, возвыситься над ними, у Тёмной Лешей имелись и раньше. Не заметить этого мог только слепой.
Другой вопрос, что Броня не представляла, насколько далеко в этом вопросе зашла её доппельганер.
Распределённая сеть сознания.
По сути, вся земля под Прагой обратилась в некую имитацию мозга. Иными словами, то тело, в котором Перловка являлась перед публикой, являлось не более, чем аватарой. И не как то говорят про саму Броню, называя её саму аватарой божества Хаоса, а буквально. Даже если разложить всю “смертную плоть” Тёмной Лешей на молекулы, а затем добиться того, чтобы каждая молекула перестанет существовать, сознанию богини не будет нанесено хоть сколь-нибудь серьёзного урона.
По крайней мере сравнимого с тем, который настолько сильно выгнул Перловку, что она распрощалась с минимальной привязкой к своему телу. Оно хранило не больше, чем нужно для выполнения текущей задачи, плюс свежие знания. Которые, впрочем, Тёмная Лешая вполне могла получить при помощи… любого дерева в стольном граде. Любого цветка. Любой травинки.
Перловка стала тем, чем могла бы стать Броня, но чем становиться не хотела. Нет совершенно никаких сомнений в том, что уровень существования, на который вышла доппельгангер слечны Глашек, бесконечно превосходит тот, на котором топталась официальная Лешая. Становилось понятно, отчего же ей настолько наплевать на обидные прозвища и прочую муть. Она выше этого, пусть даже её основная информационная сеть и
