— Нет.
Очертания женской фигуры смазались, превращаясь в тень. Она подошла ко мне, ступая на сантиметр над землёй, чтобы не испачкаться в крови. Наклонила голову набок, вглядываясь внутрь меня, потом прикрыла глаза и дотронулась до моей щеки ладошкой.
— Глупый… В тебе ещё осталось слишком много от человека. Всегда кажется, что если шанс упущен, второго не будет. Но ведь если ты опоздал на один автобус, это не значит, что не будет другого.
— Ты знаешь, сколько я уже таких упустил? Даже сосчитать не могу. Следующего не будет. Рано или поздно автопарк опустеет.
— Но ведь можно попробовать дойти до дома пешком? Да, так труднее, но это реально. Плетельщица судеб — настырная особа, и если она взялась за тебя всерьез, просто так не отступиться, даст ещё один шанс. Ты больше не подвластен ей, но она мечтает снова получить власть над тобой. Приз уникален, Сергей. Очень многие сущности попытаются подчинить тебя.
— А кто сказал, что я смогу воспользоваться этим шансом? У меня больше нет дома — есть место, куда я вернусь, но это уже не дом. Только память. И это падение.
— Наверное, мне стоит извиниться? Даже подобные мне могут ошибаться и упускать из памяти мелочи, которые на самом деле дорого стоят. Я не подумала о том, что физическое удовольствие может так сильно затуманить твоё сознание. Оно теперь для тебя наркотик. Будет ненадолго заполнять пустоту… — она убрала узкую ладошку от щеки, и прикоснулась к левой стороне груди, где ровно билось моё сердце. — Не сорвись… Раз, может быть два, но потом исчезнет и это, тогда станет только хуже.
— Извинения приняты, — боль начала медленно, с неохотой оставлять меня. Кость с хрустом вернулась на место, рану затянул неопрятный толстый шрам, который должен был со временем исчезнуть. — Не думал, что ты умеешь признавать свои ошибки.
Значит, никакого секса. Не то чтобы я планировал или хотелось. Близость в моем нынешнем состоянии меня мало интересовала. Однако подростковая физиология несколько раз напоминала о себе, совершенно не заботясь о такой непростой материи, как душа.
— Такое станет твориться со мной каждый раз, когда я буду испытывать удовольствие? — ассоциативный ряд подсказывал, что это называется ирония… или сарказм, в оттенках я разбирался плохо даже в предыдущей жизни. Думал, умереть от оргазма можно только в плохом анекдоте.
Добро пожаловать в мою ненормальную жизнь…
Бездна задумалась на секунду, словно не была уверена в правильности ответа.
— Нет. Наверное. Сейчас было исключение. Второй раз, возможно, ты ощутишь подобное. Дальше — нет. Обычный человек может контролировать себя, ведь ему известны и, главное, доступны другие грани наслаждения. А ты отчаянно пытаешься хоть что‑нибудь ощутить… — падение стало заменой. Случайностью, которую я не успела растворить в пустоте. Больше такого не повторится.
Встать всё‑таки получилось. Оглядев себя, я захохотал: громко, с надрывом. По — другому просто не получилось. Босой — тапочки слетели ещё до этого, испачканный в крови, одежда изорвалась, волосы растрепались.
— Что ж я за тварь такая, что не подох после такого удара…
Вопрос остался без ответа.
— Ты забрала то, что подарила мне творец. А после спросила — почему я не использовал силу. Но ведь у меня её больше нет.
— Нет, конечно же. Ты просто не посмотрел по сторонам. Зачем тебе бы пригодились жалкие обрывки чужого всесилия, когда есть пустота? Она вся твоя — до последней капли. Пользуйся. А ты теперь мой. Пусть рыжая девчонка надеется…
Я переплёл косу, стараясь очистить волосы от крови. Пустота была обжигающе холодной и другой, непривычной. Откуда‑то я знал, что смогу легче управлять ей, если прорвись Бездна в этот мир. Но всё вокруг было заполнено материей и жизнью. Приходилось вытягивать новую силу из себя, из своего сердца. Физическая боль быстро стирала странные ощущения недавнего наслаждения. Сложно. Но что‑то ещё оставалось. Подумал, что мне придётся очень долго тренироваться, прежде чем я смогу воспользоваться даром Бездны по — настоящему. Так, чтобы не она выполняла то, что я говорю, а самому зачерпывать пригоршни пустоты и направлять их. Думаю, пока не освою это, можно ожидать неприятных инцидентов.
В нескольких местах на одежде и волосах осталась засохшая кровь. Не капает — и хорошо. Мне ещё домой вернуться надо — переместиться не смогу, полететь тем более. Придётся на несколько часов вспомнить, как быть обычным человеком и, добравшись до метро, сориентироваться, где я нахожусь.
— Я ощущаю… Не только ассоциирую, но внутри что‑то есть.
Бездна заботливо растворяла мою кровь с асфальта и не отвечала достаточно долго, словно пыталась притвориться, что не услышала меня. Потом, совсем как обычная девчонка откинула за спину тяжелые тёмные локоны и повернулась.
— То, что ты сейчас "ощущаешь": подъём, отголоски эмоций, перемену настроения — остаточные эффекты падения. Наркотик, я же сказала. Скоро время истечет и все вернётся на круги своя. Возможно, станет хуже, чем прежде… Тебе лучше успеть домой.
Спрашивать, почему она не сказала этого раньше, не стал. Надо, значит — надо. Подчиняться намного проще, чем заставлять решать и делать выбор себя. Ещё раз отряхнул джинсы и ладони, после чего, хромая, пошёл к просвету между домами.
Наверное, мне просто повезло, но к метро я вышел через пятнадцать минут. Прохожие, спешившие укрыться по квартирам от вечерней духоты, удивленно оборачивались мне вослед, но вопросов не задавали, и останавливать меня не спешили. Беззубый карапуз потыкал в меня пальцем, рассмеявшись. Молодая мать, взглянув мне в глаза, пугливо пискнула и, схватив сына на руки, поспешила уйти в сторону. Один из подростков, курящих у подземного перехода, громко и нагло прокомментировал мой вид. Бездне хватило одно легкого движения рукой в его сторону, чтобы укоротить срок его жизни, оставив часа два, не больше.
И название станции тоже пришлось кстати: "Новогиреево", значит, всего одну пересадку делать. Мысли были удивительно — обрывочными: фиксировали всё происходящее, не отвлекаясь на привычные размышления. Под подозрительным взглядом вахтёрши, я приложил ладонь к жёлтому кругу на турникете и прошёл на платформу. Расположение станций на карте я знал хорошо, как и весь метрополитен — ещё в прошлой жизни, покачиваясь в вагоне, от скуки заучивал карту подземки. Столько времени прошло, но помню…
"Новогиреевская" принадлежала разряду именно тех станций, которые в прошлой жизни мне нравились больше всего — нет огромных колонн, когда со всех сторон давят мраморные глыбы, отсутствует покатый свод, наводящий на мысли о скором крушении потолка. Милая и аккуратная станция со статными светлыми колоннами, по верху которых шёл красивый орнамент. Он же украшал серые стены.
