Вдали голубоватыми холодными искрами мерцают огни небольшого поселка.
* * *
Дом как дом.
Скорее избушка. Небогатая, но справная. Типовая улучшенка.
На воротах табличка, точь-в-точь повторяющая рисунок нарукавной нашивки: костер солнца в перекрестье ядовито-зеленых стрел. Не метка даже — отметина.
Здесь все дома такие. Здесь известно кто живет. В заводском этом поселке.
Девица беспомощно озирается. Боязно, аж оторочка на капюшоне дыбом. Проникается девица важностью момента — назад дороги нет, путь заказан — и, проникнувшись, беззвучно скулит.
Пропуская скулеж мимо ушей, Иван грубо вталкивает блондинку в прихожую.
В доме тепло. И не просто тепло, а… Девушка пугается до одури.
— Меня Лена, Лена зовут!.. — плачет, стараясь разжалобить. — Меня мама ждет.
Иван думает о своем.
Теперь, после увольнения, выселят? Да ну на! Хрен там выселят — выкусят! А кого горяченьким угостить? Я могу.
— Иди в комнату, — говорит блондинке.
Та не двигается с места. Оттаявшие слезы стекают мокрыми дорожками.
Хозяин скидывает тулуп и в одно движение… Блондинка не верит глазам, трет кулачками, моргает: Иван разжигает печь! Девица едва не лишается рассудка. Кулем сползает на пол; сидит, кутаясь в меха, будто они чем-то могут помочь, защитить.
— Чего расселась? Впервой, что ли? Не видала ни разу? Ну так любуйся!
Специалист подхватывает девушку на руки — легко, уверенно — и несет в комнату, на кровать.
— Ты не думай, — бурчит он. — Без согласия — ни-ни. Нешто я дикарь неотесанный? А вот показать кое-чего… Раз они так, и я в долгу не останусь. Ты, девка, правды не знаешь.
С холода-льда, говорите?
Нате! — Иван крутит дулю мосластыми пальцами. Подавитесь!
С пылу, с жару!
«Весна» брикетированная, ГОСТ 0803–0105! С полной биоразверткой!
Ногти у специалиста обгрызенные, с грязной каемочкой, будто… в земле испачканные. Белки глаз треснули сеточкой кровяных прожилок. В осколках полыхает зарево пожара.
Горит душа…
Пропадай оно пропадом! Ясным, значит, пламенем.
Вся жизнь — во славу державной мощи. После армии — сразу на производство. Компенсация за вредность, подпись о неразглашении и — гордость. Гонор! Косые взгляды? Ха! Знали б вы… А теперь что, моржей доить?! Да неужто он, Иван, для этого столько лет не за так и не за четвертак, а во имя! из идейных соображений, преисполнясь интересами Родины!
— Нет! Нет! — кричит Лена. — Не надо! Я все сделаю! Я согласна! — и раздевается, обнажая белое тело.
А Иван дерет глотку, распаляясь пуще прежнего:
— Родине то есть и представителю ея, генеральному директору оборонного завода, не нужны высококлассные спецы?! Которые собственным гением и этими вот руками создают новейшие системы уничтожения? Которые надежда и опора, оплот и твердыня! Верные сыны отечества!
Без надобности?!
Ах, подите вон? Не-е-ет. На такой, знаете ли, случай имеется в загашнике. В закромах, но не Родины, что высокомерно отказалась, а в личных!
Уж конечно, у него, Ивана, припасено чуток жара.
И ландышей.
И подснежников.
И ласточек парочка имеется.
И вообще!
Печь исправно нагревает помещение. В доме тропики, знойная пустыня.
Что такое тропики и пустыня и каково значение слова «зной» — проходят в школе. На уроке истории. И на основах безопасности жизнедеятельности. Как поражающие факторы.
— Ну пожалуйста! — умоляет девушка.
Термополоска на скинутой шубке налилась запредельно ярким сиянием, показывая опасный уровень температуры. Уровень несовместимый со здравым смыслом.
* * *
Громыхает и громыхает.
Грохочет и ввинчивается в уши электрообертонами.
Снаружи.
В мегафон орут. Уговаривают. Стращают.
— Отпусти заложницу, и тебе ничего не будет!
Врут поди. Так уж и ничего? На кой ляд согнали сюда групзахов и не продохнуть сколько народу из интересной организации «Контртеррор»?
Самый интересный — убеленный сединами полковник с кустистой бровью; вторую половину лица от скулы до лба закрывает армейский монокль. Поодаль — все как на подбор, без страха и упрека, косая сажень в плечах, рост два метра и выше — сноровисто, четко занимают позиции бойцы в комбезах и противогазах.
Любопытно, как прознали-то? О девице, в смысле. Ну да что гадать: мир не без добрых людей. Полно их, самаритян-то. Донесли, не иначе.
Сплошная непруха и злосчастье.
И такая досада разбирает, прямо жуть.
— …немедленная выдача заложницы как гарантия… — разоряется усилитель.
Гарантия, значит?
Вы где раньше были?
Где вы были, когда ценнейшего умельца вышвыривали с проходной?!
Где, вашу мать?!!
Досада кипит, и бурлит, и клокочет, и… Гнев. Гнев и обида погребают разум лавиной.
— Чихал я на ваши гарантии!
— Сопротивление бесполезно, — увещевает мегафон. И многозначительно намекает: — Будет хуже. А пока — даем время на размышление.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — ноет блондинка. И хлюпает носом. И глотает слезы.
На некрасивом, опухшем лице стынет обреченность. Девушка не верит в спасение и слова представительного полковника. В общем-то, правильно не верит. Спасение, оно где-то там. Не здесь. А спец-оружейник — вот он, наяву и в припадке ярости.
В такого и влюбиться можно. В других обстоятельствах.
Шире плечи, пронзительней взгляд, резче складки на лбу, горделивей осанка.
Аз есмь перст карающий. Падите ниц и благоговейте.
— Да видал я всех в талой воде! — надсаживается в крике Иван. — Да я сейчас печку покруче раскочегарю и углей сыпану через край — снег на двадцать метров растает!! У меня «Весны» припасено — девать некуда. Дернется кто, всем плохо будет!!!
За окном настороженно внимают.
Короткое совещание, беготня, последний хрип умолкшего мегафона.
Полковник дает отмашку — и…
Целя жерлами в дом, разворачивают башни криогенные установки. Приведены в полную боеготовность барражирующие над поселком вертолеты, на борту каждого — цистерны с жидким азотом. Урчат моторами вихревые машины…
Секунды растягиваются.
В них плотно, тесно укладываются удары сердца. Много-много ударов. Миллион. Или больше.
Пульс частит. Здравствуй, тахикардия.
Слышно, как всхлипывает девчонка.
Больше ничего не слышно. С оглушительным ревом в партию для ударных вступает криогенный ансамбль, следом подтягиваются остальные.
Кончерто гроссо, господа!
Солируем из всех видов оружия при поддержке военно-полевого оркестра.
Групзахи, виртуозы штыка и хладострела, идут на штурм.
