— Да.
Он взял стрелу из колчана оленьей кожи и наложил на лук.
— Теперь представь, что этот меловой круг — фазан, и убей его.
Лемфада медленно оттянул тетиву к щеке, прицелился и выстрелил. Стрела попала в дерево дюймов на семь выше круга, и рассерженный стрелок вытащил из колчана другую.
— Погоди! — остановила его девушка. — Проследи за линией полета и скажи мне, что видишь.
— Линия чистая, не заслоненная деревьями.
— Что еще?
— Она идет сверху вниз.
— Вот именно. Ты целишься через пустое пространство, и глаз тебя предает. Запомни: когда целишь вниз, бери выше, когда целишь вверх или над водой — ниже. О расстоянии в лесу тоже трудно судить. Попробуй теперь выстрелить так, будто цель находится шагах в трех от дерева.
Лемфада сделал, как она сказала, и стрела, словно по волшебству, вонзилась в меловой круг.
— Есть! — заорал он.
— Да, молодец. Теперь повернись направо и попади вон в ту сосну.
Рассудив, что до сосны будет шагов сорок, Лемфада натянул тетиву, как для пятидесяти, и плавно отпустил ее. Стрела поплыла к цели и зарылась в землю, не долетев.
— Ничего не понимаю.
— Измерь расстояние, — сказала Ариана. Лемфада повиновался и оказалось, что до сосны было все семьдесят шагов. — Учись определять такие вещи на глаз, — шагая рядом с ним, сказала девушка. — Тебя обманули деревья, стоящие на линии полета. Они сломали перспективу и укоротили расстояние. Пошли достанем твою стрелу из дуба.
— Но ведь я все-таки стал лучше стрелять? — в надежде услышать ее похвалу, спросил Лемфада.
— Рука у тебя твердая, и тетиву ты отпускаешь без рывка. Там посмотрим.
Твердая рука! Лемфада почувствовал себя королем.
Утром прошел дождь, но к полудню стало ярко и солнечно. Они сидели на склоне холма над деревней. Внизу новоприбывший Элодан мучился с рубкой дров, постоянно промахиваясь и попадая топором по колоде.
Он занимался этим каждый день, но пока особых успехов не добился.
Рана Лемфады заживала быстро, но невыносимо чесалась.
— Расскажи мне о Цветах, юный чародей, — попросила Ариана, опершись на локти и усмехаясь смущенному юноше. Он, пытаясь произвести на нее впечатление своими познаниями в магии, показал ей сапоги Руада. Но когда он надел их и прошептал имя Оллатаира, ничего не произошло: чары истощились, пока он убегал от погони. Ариана тогда посмеялась над ним — беззлобно, но обидно. Лемфада задался целью пробиться к Черному и восстановить чары, но у него ничего не вышло.
— Самый главный — это Белый, цвет покоя и безмятежности, — начал он. — Потом идет Желтый, цвет невинности и детского смеха. За ним следует Черный, земляной цвет, дающий силу и быстроту. Синий — это небо, дарящее нам магию полета, Зеленый — рост и исцеление, Красный — страх и похоть.
— Значит, Красный — злой Цвет?
— Нет, отчего же. Если пользоваться им умело, он со своей боевитостью способен помочь всем другим Цветам, но для этого надо быть сильным чародеем.
— Таким, как ты?
Он покраснел и усмехнулся.
— Не смейся надо мной Ариана. Я всего лишь бедный подмастерье, и мне было отпущено слишком мало времени на эту науку. Но я все-таки сделал бронзовую птичку, и она хоть ненадолго, да взлетела. Она была красивая, и я делал ее почти год.
— Хотелось бы мне на нее посмотреть. Однако займемся делом — я не могу с тобой попусту время терять. Что это за дерево слева от тебя?
— Сикомора, — без запинки ответил он.
— Откуда ты знаешь?
— У нее пятиконечные листья и крылатые семена.
— А вон то?
— Клен. Он похож на сикомору, но листья у него светлее, а кора серая и с тонкими бороздками.
На ветку клена села птица с белой грудкой, серой головой и с полоской, напоминающей черную маску, на глазах.
— Это сорокопут, — не дожидаясь вопроса, гордо сообщил Лемфада. — Он кормится мышами и мелкими птахами — мне Лло Гифе сказал.
— А что он означает?
— Означает? Не понимаю.
— Он оповещает о приходе зимы. Летом его редко можно встретить. Поди-ка помоги Элодану с дровами, сложи их у северной стены.
— А ты куда теперь? — спросил он, с болью сознавая, что время их урока истекло. Девушка, грациозно поднявшись, взяла свой лук.
— Отведу Нуаду в лагерь Решета. Слава нашего поэта разнеслась по всему лесу.
— А это не опасно?
— Не бойся за меня, Лемфада, я не деревенская молочница. Кроме того, Решето обещал, что нас не тронут, и сдержит свое слово. Даже в лесу есть правила, которые нарушать нельзя.
— А разве люди, которых убил Элодан, были не из шайки Решета?
— Не всех убил он, мальчик, — отрезала Ариана, — с одним разделалась я.
Она ушла, и он обругал себя за то, что вызвал ее раздражение. Последние десять дней он думал о ней постоянно, а по ночам ворочался без сна в постели. Он спустился с холма и стал подбирать дрова у колоды.
— Я сам, — сказал ему Элодан, весь потный и мрачный.
— Мне так велели. Для меня все время находят какие-то дела, чтобы я чувствовал себя полезным.
— Со мной то же самое, — усмехнулся Элодан, — но будь я проклят, если моя левая рука хоть на что-то способна. Тут, понимаешь, все дело в равновесии. Правша — человек не просто праворукий, а правосторонний: рука, нога и глаз работают заодно. С левой стороной у меня ничего не выходит. — Он присел на чурбан. — Тяжело это — сознавать свою бесполезность.
— Ты не бесполезен. Ты спас Ариану даже и с од… один.
— Не бойся назвать меня одноруким, — засмеялся Элодан. — Я это и без тебя знаю. Как там твоя рана?
— Почти зажила. Ариана учит меня стрелять из лука. Когда я начну охотиться и приносить в деревню мясо, то буду чувствовать себя гораздо лучше.
Элодан вытер с лица пот и улыбнулся парню. Даже дураку видно, что мальчик влюблен в Ариану. Ариана тоже это видит, как ни грустно. Парень изо всех сил старается ей понравиться, только напрасно: Ариана, хотя они сверстники, взрослая женщина — и любит другого.
— Что привело тебя в этот лес? — спросил Лемфада.
— Мечта и цель. Обе они оказались напрасными. Перезимую здесь, а потом попробую добраться до Цитаэрона.
— Что за мечта у тебя была?
— Габала полнится слухами о здешних мятежниках, во главе которых стоит отважный герой. Все знают, что зовут его Лло Гифе и что он собирает в Прибрежном лесу могучее войско. Вот я и пришел, чтобы в это войско вступить.
— Лло не виноват, что о нем ходят такие слухи. Он только и сделал, что освободил горстку узников в Макте.
— Я и не говорю, что он виноват. Ладно. Я буду продолжать свою работу, а ты складывай поленья. — Однако Элодан не спешил браться за топор, и юноша спросил его:
