Проснувшись, я ощутила острейшую боль в животе. Мне жутко хотелось есть, да это и понятно, виданное ли дело за весь день выпить лишь кружку отвара! Сильвин тихо спал, а Лоренс хмуро сидел у костра. Интересно, когда они успели его развести? И еще интересно, как? Хотя, может быть они умеют добывать огонь трением? Ладно, это не главное. Я еще раз осмотрела наш на скорую руку созданный лагерь. Раз дроу сидит на посту, следовательно, Агнесс должна спать, а ее нет. Старясь ступать как можно тише, я добралась до костра. Темный эльф обратил на меня внимание лишь тогда, когда я по неосторожности наступила на ветку, издавшую столь громкий звук, что мне показалось, что вот-вот проснется весь лес.
– Тебе не спиться? – ворчливо поинтересовался он.
– Типа того, – отвертелась я, но, заметив недоумение дроу, быстро добавила, – просто есть очень хочется.
– Оно и верно, ты вчера за целый день так ни к чему и не притронулась, – продолжал сокрушаться дроу. – Да к тому же, у тебя скорее всего небольшой опыт длительных поездок на лошадях.
– Ага, – коротко ответила я, устремляя свои руки к огромному куску хлеба с сыром.
– А где Агнесс?
– Сидит у реки, – нехотя поделился со мной Лоренс, – я пытался спросить, что у нее случилось, но она лишь молчит.
– Пойду, попробую с ней поговорить, – прочавкала я, и, взяв в руки еще один бутерброд, направилась к Агнесс.
– Приветик, – обратилась я к грустной девушке сидящей на одном из многочисленных камней, находившихся почти в реке.
– Не самое лучшее приветствие для середины ночи, – без тени раздражение заметила эльфийка.
– Прости, – тихо произнесла я, продолжая жевать.
– Это ты меня извини, – быстро откликнулась девушка, – зачем ты сюда пришла?
– Я тебе мешаю? – невинно спросила я. – Если ты хочешь поседеть в одиночестве, я могу уйти…
– Нет, сиди если хочется, я же не могу тебе запретить, – Агнесс быстро постаралась остановить уже вставшую меня. – Так зачем ты пришла? Я ведь не ошибаюсь, и ты что-то хотела спросить?
– Как ты… – недоуменно протянула я.
– Никак, – просто ответила она. – Я очень хорошо "чувствую" людей.
– Только людей? – недоверчиво переспросила я.
– Да, только люди, ну, и еще, полукровки, – коротко и с сожалением ответила она, – но твои настроения я могу улавливать очень редко. Ты не можешь объяснить мне причину?
– Ты эмпат! – воскликнула я почти на ультразвуке, проигнорировав ее вопрос.
– Знаешь, некоторые недолюбливают эльфов наделенных эмпатическим даром, – горько призналась Агнесс.
– Почему? – не поняла я.
– А тебе понравилось, если бы кто-то мог "читать" твои чувства? – зло спросила эльфийка. Я в первый раз услышала в ее голосе раздражение и зло. – Я еще никому не рассказывала об этом. И возможно, это было правильно. Я научилась сдерживать себя, а ведь согласись это трудно когда чувствуешь фальшь или презрение по отношению к себе. Но я справилась, – девушка сделала недолгую паузу. – Теперь и ты меня будешь ненавидеть!
– Почему я должна тебя ненавидеть? – возмутилась я.
– Я ведь читаю все твои чувства! – почти закричала девушка. Наверное, она бы и в правду заорала, если бы не сидящий на посту Лоренс. Хотя, как мне тогда показалось, дроу попросту не мог нас слышать по причине своего глубокого сна.
– Ну и что, – я безразлично отмела все сомнения. – Ты же сама призналась, что меня можешь читать лишь иногда, и потом, мне нечего скрывать.
– Ты уверена? – проникновенно заглядывая мне в глаза, поинтересовалась эльфийка.
– Только когда твои тайны становятся известными кому-либо, ты начинаешь понимать, какую ценность они представляют.
– Еще раз повторяю, мне нечего скрывать! – взорвалась я.
– Ну… – задумалась эльфийка, закрывая глаза. – Срывать тебе может и на самом деле нечего, а вот мысли свои напоказ тоже выставлять не нужно!
– Ты это к чему? – испуганно спросила я, пытаясь вспомнить все свои думы за прошедший день.
– Наверное, ты не знаешь, но когда-то я была хранительницей истории и традиций светлых эльфов, – все также задумчиво произнесла Агнесс. – Я знаю, что тебе будут неинтересны всяческие нотации с моей стороны, поэтому я просто расскажу тебе одну легенду. Вообще я не люблю делиться своим опытом с людьми, но…
– Тогда зачем ты делишься со мной? – оборвав эльфийку, спросила я.
– Возможно, я просто устала носить это в себе… – Агнесс поникла головой. – А может мне просто кажется, что ты поймешь… Так вот, слушай.
Я вся обратилась в слух.
– У эльфов есть такая легенда – о птице, что поет лишь один раз за всю многовековую жизнь, но зато, ее песнь прекрасней всех на свете. И вот однажды, поддавшись неизвестному порыву, она покидает свое гнездо и долго летает над лесами, выискивая куст терновника с самыми большими шипами. Забравшись в колючи ветви, она запевает свою песню и бросается грудью на самый острый шип. Умирая, она поет. И этой ликующей песне могут позавидовать все птицы королевского сада.
Единственная и несравненная песнь, достающаяся ценой жизни. Но когда она поет, весь мир прислушивается к ее песням, мир как будто очищается, сами боги улыбаются на небесах. В тот миг, когда острый шип пронзает ее сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поет, и поет до тех пор, пока иссякнет голос и не оборвется дыхание, – эльфийка, сосредоточившись, сделала огромный глоток свежего воздуха и закончила. – Все лучшее всегда покупается ценой великих страданий одного… По крайней мере, так говорит легенда…
– К чему ты это рассказываешь? – поинтересовалась я, вытирая некстати появившуюся слезу.
– Мы сами знаем, что оступаемся, знаем даже раньше, задолго до того, как сделали первый шаг, – продолжала Агнесс, проигнорировав мой вопрос, – но ведь это осознание все равно ничему не может помешать! Оно ничего не может изменить, правда? – задав вопрос, девушка не стала ждать моего ответа. – Каждый из нас поет свою песенку и уверен, что мир никогда не слышал ничего прекраснее! Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего нам это будет стоить.
Сначала мы забываем обо всем, а потом нам только и остается, что терпеть и уверять себя, что мы мучаемся не напрасно…
– Рассказывая эту легенду, ты ведь имела в виду нечто большее, чем птица и ее предсмертная песня? – тихонько поинтересовалась я. – Ты имела в виду даже не меня!
– Ты права, – сокрушенно согласилась эльфийка. – Кери, я хочу, чтобы ты понимала.
Когда мы бросаемся грудью на тернии, мы все знаем и все понимаем, но все равно – грудью на тернии. Так будем всегда, и ты ничего не сможешь с этим поделать!
– Зачем же тогда обсуждать то, что не в нашей власти? – изумилась я. Если честно, рассказ Агнесс затронул меня, но зачем она все это рассказывала? Это все, конечно, очень интересно, но…
