Некоторое время ответом Керису была только ночная тишина. Где-то на болотах во все горло квакали лягушки, кричали цапли. Но Керис уловил кое-что еще — даже со своим небольшим остатком волшебного дара — что под землей струится волшебная энергия. Нет, такое просто нельзя игнорировать. Человечество не сможет отречься от волшебства целиком и полностью, как бы оно быстро не развивалось и богатело! И самому ему было очень жаль того, что они лишится этого волшебства, которое неумолимо продолжало угасать в нем.
— Все взаимосвязано в этом мире! — сказал Солтерис загадочно, — сила воли — пламя — стремление! Конечно, они все это отрицают, я знаю! Те же, кто обнаруживает, что такие вещи действительно существуют, немедленно объявляются сумасшедшими, дураками, умалишенными или как там все это еще называется!
— А Сураклин?
Это имя Керис произнес чуть ли не шепотом — ему не хотелось говорить это громко тут, среди холмов, когда-то бывших территорией Темного Волшебника. Тут же недалеко была и Башня Тишины, именно в ней когда-то Темный Волшебник, скованный цепями, ожидал своей смерти. Снова прозвучал вздох архимага, и через некоторое время он ответил:
— Сураклин был последним из величайших! Последним из королей волшебства. Он был последним, кто умел управлять энергией мысли и воли! Его сила была и в том, что многие, кто подчинялся ему — из преданности ли, из родства ли или по каким-то другим причинам — просто не верили в то, что существует какое-то иное волшебство! А его магия была величайшей — и в самом деле величайшей! Уж я это доподлинно знаю! Он запросто мог бы стать архимагом, если бы члены Совета не отвергли его из-за темноты его души!
Повернувшись, старик внимательно посмотрел в лицо Кериса.
— И вот теперь, чего я боюсь, — сказал он тихо, — что этот Антриг учился еще и у Сураклина!
Несколько мгновений Керис, разинув от удивления рот, смотрел на него. Целую неделю он жил, в сущности, вплотную с легендами, окружавшими Темного Волшебника. Сама память о Сураклине словно впиталась в эту землю. Трудно было даже поверить в то, что еще жили на свете люди, лично знавшие Темного Волшебника, хотя Керис был уверен, что уж его дед точно был одним из таких людей. Неужели и вправду полубезумный пленник Башни Тишины мог быть учеником самого… Тут Керис нашелся: — Но ведь епископ сказала, что этот Антриг был твоим учеником!
— Я нашел его два года спустя после разгрома Цитадели Сураклина! — пояснил Солтерис, — он скрывался в одном монастыре в земле Сикерст! Ему тогда было девятнадцать лет, как и тебе сейчас. Он уже тогда был немного помешанным, дитя мое! Да, я обучал его, хотя учиться ему было тогда уже почти нечему. Мы с ним очень много путешествовали, он был выбран в Совет Кудесников, но я всегда чувствовал, что передо мной не до конца раскрылись все глубины его души. Одно время я любил его, как родного сына. Но, признаюсь, я никогда его не недооценивал! Я знал, что он на многое способен!
— Но тогда не нужно делать этого сейчас! — сказал Керис глядя на деда с каким-то оттенком раздражения в глазах, — тебе не нужно оставаться один на один с ним!
Но в Башне он не представляет для меня опасности! — указал Солтерис.
— Ты не можешь этого знать!
— Керис… — голос звучал так ласково-убеждающе, как будто бы парень бы не воином, а маленьким ребенком, — ты что же, собираешься защищать меня? Даже если предположить, что все эти напасти происходят все-таки благодаря Антригу… Даже если именно он застрелил Тирле, а потом сбежал через Пустоту… Он все равно не способен причинить мне вреда! Но мне все равно так или иначе нужно переговорить с ним!
— Но ведь охранники тебя не впустят в Башню одного, без епископа!
Солтерис рассмеялся, и зубы его заблестели в темноте:
— А охранники меня даже и не увидят! Конечно, внутри Башни волшебства не сотворишь, но во дворе Башни я смогу навеять на них кое-какие иллюзии!
Ту архимаг встал, стряхнул с колен хлебные крошки и сказал внуку:
— Пойдем со мной, будешь наблюдать, что я делаю!
Даже два года службы в качестве послушника Совета Кудесников не смогли подготовить Кериса к мысли, что архимаг сможет так запросто войти в Башню. Как только оба путника показались из темноты, часовые почтительно поприветствовали их. Солтерис вежливо извинился за беспокойство и сказал начальнику охраны, что он видел на холме нечто такое, что заставляет его возвратиться и еще раз поговорить с заключенным. Начальник охраны закусил усы — он явно почувствовал себя в крайне неловкой ситуации, и теперь раздумывал, как бы получше из нее выбраться.
— Извините меня, милостивый государь, — сказал наконец начальник,
— но мне приказано никого не впускать к пленнику в отсутствии епископа!
— Очень хорошо! — тихо сказал архимаг, — тогда будь любезен, пошли за ней поскорее!
Глава караула раскрыл было рот, чтобы явно что-то возразить, но что-то заставило его подавить в себе слова. Повернувшись, но что-то заставило его подавить в себе слова. Повернувшись, он распорядился:
— Горн! Быстро седлай лошадь! — тут он повернулся к Солтерису и сказал: — Но в таком случае придется подождать. Час, как минимум!
— Я понимаю вас, капитан! — кротко ответил старик, вежливо наклоняя голову, — но дело чрезвычайной важности, если я сам вдруг не решился бы потревожить Ее Святейшество до утра! Все очень серьезно!
Начальник охраны понимающе улыбнулся и сказал:
— Ничего страшного! Только вам придется скоротать это время. Там, в комнате для караула, есть вино!
— Возможно! — архимаг был сама изысканность манер, только так кроме вина есть еще и туча табачного дыма, который бы я не хотел поменять на этот чудесный воздух, на запах летней ночи! Пока не холодно, мы можем постоять и на улице! — и старик тяжело опустился на каменную скамью, как раз возле окна комнаты для караула.
— Как вам будет угодно! — отозвался начальник караула, — если вдруг вам чего-то захочется — вина ли, еды ли, чаю ли — немедленно говорите. А ты, — он повернулся к уже готовому выехать гонцу, — помни, что если ты встретишь Ее Святейшество по пути, то это одно. Вести нужно себя по-другому, если она изволит ужинать или отдыхать! Сориентируйся на месте, чтобы потом мне не пришлось за тебя краснеть! А теперь давай, повелевайся, отправляйся!
По дороге, мощеной камнем, застучали подковы, а потом все стихло. Два стражника закрыли ворота. Керис присел возле деда на скамейку. Через окно слышались крики свободных от службы стражников, которые азартно резались в карты и то и дело подначивали друг друга.
Через приоткрытую дверь можно было видеть и кое-кого из игроков. И тут Керис понял, что дед специально сел здесь, чтобы видеть, что происходит в караульном помещении, чтобы знать, как вести себя и какую роль играть.
