— Оставь в "Пятой" на моё имя… Мангуста!
Сидевшая на скамеечке необычная девчонка вопросительно подняла голову.
— Филин ранен, его дело сорвалось, он в больнице!
— Что?!
От спокойного, почти скучающего выражения лица Рики не осталось и следа. Резво вскочив, она кинулась к грузовику. Фенг запрыгнула следом и завела мотор. Посмотрев им вслед, Салливан отворил дверь и вошёл внутрь. Вот уж точно, в этом городе веселье не прекращается ни днём, ни ночью.
Куча перемешанных между собой запахов требовали анализа. Многие из них были незнакомы, и Филин не торопился открывать глаза. Окружающим незачем знать что он пришёл в себя. Кто-то находился рядом, в этом гаваец был уверен. Он чувствовал этот слабый сигнал даже сквозь резкие медицинские запахи. Пот, не очень едкий, не мужской. Сиделка, медсестра? Это было-бы логично — ведь он в госпитале. Приглушённый шум голосов, попискивание приборов, возникающие и исчезающие шаги снаружи — слишком много народу для частной лечебницы или очередного притона с акушером-недоучкой, за деньги подлатывающим раненых, не желающих привлекать внимания полиции.
К поту примешивались ещё несколько запахов, еле уловимых. Филин сосредоточился на определённой точке в теле, и представил нужный цвет. Как это работает, не знал даже обучавший его инструктор, но это работало. Та часть его, что не окрасилась в хаки, а ещё сохраняла воспоминания о доме где он родился и вырос, совсем не удивлялась этому. Напротив — она находила это вполне естественным. Обоняние обострилось, и к запаху пота прибавился еле осязаемый оттенок… морской соли. Сиделки и медсёстры не плавают в открытом море. Полу-выветрившийся запах эфирного масла мало что говорил — он не указывал на профессию незнакомки или её возраст.
Ровное дыхание женщины говорило гавайцу что она спит. Также подсказывали это шаги проходящих снаружи, немного затихающие при приближении к комнате, и снова набирающие скорость в отдалении. Работающие здесь давно привыкли ходить тихо, и их шаги не менялись, а для посетителей пациенты скоро становились фоном. В отличии от спящих других посетителей, более редких, и оттого бросающихся в глаза. Что-ж, можно рискнуть.
Он быстро приоткрыл глаз, и увидев свою сиделку, открыл второй. Рыжая Фенг посапывала, свернувшись в стоящем у окна кресле. Значит он в Домарасе? Это бессмысленно — если за ним ухаживают, то не станут тащить в другой город, рискуя ухудшить его состояние. Но зачем ей было приезжать сюда? За компанию с Теренсом? Возможно… Впрочем, добыть ответы на множество вопросов, которых всё прибавлялось, можно значительно проще. Очки лежали на тумбочке рядом с кроватью, и защитив глаза от солнечного света он почувствовал себя значительно уверенее. Засунув руку за голову, Филин выдернул одну из пышных подушек, подложенных ему под голову, и заметнул её в девушку. Китаянка встрепенулась, испуганно вытаращив не проснувшиеся ещё глаза. Перевела взгляд с гавайца на подушку и обратно. Наконец она видимо поняла что произошло.
— Ты проснулся! — радостно, но с какой-то толикой опасения произнесла девушка.
— Как видишь, — кивнул Филин. Голос звучал хрипло от долгого бездействия. — Как я сюда попал?
— Кто позвонил в полицию и сказал что тебя грабят а потом стреляют, — спросонья ей было сложно выстраивать предложения по английски.
Филин замечал что английский Фенг постоянно менялся, в зависимости от конкретного собеседника и впечатления, которое хитрая девчонка пыталась создать. Торгуясь и договариваясь о условиях сделки с мелкими или знакомыми клиентами, она бранилась скандальным голосом, используя минимум слов, выходящих за пределы чисел, дат, родословной оппонента и его сексуальных наклонностей. В последних двух областях она была весьма многословна и красноречива, и хотя далеко не всегда её ругательства были грамматически или логически перевариваемы, смысл они доносили хорошо.
Совсем другой она становилась, когда понимала что перед ней люди, требующие серьёзности. В словаре недавней базарной торговки появлялись новые слова и обороты, речь становилась сосредоточенной и аккуратной, улично-портовый дух напрочь исчезал.
В разговоре со Спартером она снова меняла лицо. Филин замечал озорной огонёк в чёрных ониксовых глазах, когда Теренс поправлял казалось-бы случайную ошибку в её речи. В сообразительности молодой китаянке не отказать, она ловила всё на лету и буквально за последний месяц её английский заметно улучшился. И это только то, что она даёт увидеть.
— Позвонил, значит? У него не было чёрных волос, носа с горбинкой, и идентичного двойника? — хмыкнув, задал Филин риторический вопрос. Башни повели себя красиво до конца — позаботились чтобы его нашли, и скорее всего убрали оружие, предваряя нежелательные вопросы полиции о наличии у "жертвы ограбления" автоматического карабина, пистолета, ножа и бронежилета. Гаваец не знал какое чувство вызывали у него близнецы в большей степени — раздражение или восхищение. Улыбнувшись, он понял что пожалуй второе.
Отмахнувшись от непонявшей вопрос Фенг, он осмотрел себя. От живота и до шеи его корпус покрывал гипсовый панцирь. Особенно глубокие вдохи побаливали, но равномерно дышать рёбра не мешали.
— Что говорят доктора? — обратился он к девушке.
— Сломаны… эмм… — она замялась, потом поводила пальцами по своим бокам.
— Рёбра, — подсказал Филин.
— Рьёбра… — закивала Фенг, пробуя новое слово на вкус.
— Больше ничего?
— Сказал что надо лежать, быть здоровым, всё.
— Быть здоровым мне поможет возвращение домой. Где Теренс? — чуть поколебавшись, он добавил: — И Рики?
— Они в полиции, он её… объясняет.
— Что-что?
Фенг сконфузилась, словно объясняла собственную вину.
— Мангуста очень хотела тебя увидеть, при входе эта штука начала пиликать на её пистолеты — Теренс сказал ей оставить их дома, но она… — китаянка неопределённо махнула рукой, как будто требовались какие-то объяснения. Филин понимающе кивнул, узнавая в этих поступках свою напарницу, видимо не пожелавшую осознать что привычные по Домарасу порядки не проходят в других местах.
— Её арестовали за оружие?
К его удивлению Фенг отрицательно помотала головой.
— Нет-нет, Теренс сказал что она его тел. теро… охранник. И у неё есть бумаги для пистолетов.
