— А ты смотришь?
Вот тут я в ступор впал. Но как-то надо оправдаться.
— Э-э-э, пару раз заглядывал.
Тут уж эльфы начали шептаться. Похоже, мой диалог с кентавром о нудизме на грани фола, в какой-то степени, их заинтересовал. Я заметил, как многие стали пялиться на задницу кентаврийки. Во-о-о-т, я уже вношу свою мудрость в коллектив…
— А ты не смотри.
— Я не могу! — искренне возмутился я. — Ты часто скачешь впереди меня и машешь хвостом!
— Я не машу.
— Мы ходим по кругу.
Кентавряша сделала круг на месте.
— Вот так?
Тут уже я начал впадать в осадок:
— Ты сейчас серьезно?
— Не.
Тишина.
Кентавряша развернулась ко мне задом, подняла хвост.
— Твою Сознатику, Аша!!! — заорал я, отступая назад.
Еле сдерживающая смех Катя, решила вставить свои пять копеек:
— Аша, а тебе кто больше нравится, кони или люди? Хотя можно взять и эльфа — они могут размножаться друг с другом. То есть, если брать плоть, то ты половинка и того, и другого. Правильно же? Да? Получается, что тот, кто более привлекателен для тебя, тем ты и являешься. Так ты лошадь? Или человек? Но спаривание лошади с человеком никогда не даст приплода, получается, что вы получились на свет путем магических изысканий. Как мои Драник и Усик.
— Не.
— Что не? Не? Или Не?
— Нас родили звезды.
— Да что ты?
— Ну-у…
Эльфы перестали шептаться и задумались еще глубже. Похоже они даже забыли о том, что их Вестник — петобир. Ах-ха-ха, ПЕТОбир, блять.
В общем, вот мы и познакомились с эльфийским коллективом. Точнее, я решил перенести знакомство на потом. Сейчас были дела поважнее.
* * *
Этой ночью я не спал. Эльфам оставалась пара часов на отдых. А после того, как меня обвинили в насильственных наклонностях маленьких эльфят, они вообще стали возводить шалаши, размером с неплохую юрту. Из кустов и веток. Да так резво, что любой градостроитель позавидует.
Ну ладно, вряд ли из-за меня, скорее всего, потому что стало холодать. По словам Катарсии, кто-то использовал сильное заклинание второго круга обители бледной зимы. И судя по падающему снежку, она оказалась правой.
Я спать не планировал, поэтому просто сидел на ветке и осматривал своих новых приспешников. Мои думы о том, что скоро нужно встретиться с Эридрасом и где сейчас Астария, Дриайа и Эхзолл прервались чем-то очень… и очень… и очень… подозрительным.
Шлеп… Шлеп… Шлеп…
Твою мать, я знаю эти звуки.
Спрыгнув с дерева, я подошел к одному из шалашей, оглянулся. О, а вот и Блюм тоже шкерится подслушать. Моя школа.
— Дружище, тут что-то происходит, — еле слышно прошептал я и раздвинув веточки шалаша, вылупил любопытный глаз…
Еби меня бордуловым тентаклем!
Катя!!!
Мяугкхк!!!
Глава 2. Первая четвертышка
Ебите меня семеро гномят! Твою маму за козлиное вымя, а бабку за обвисшие половые губы! Молот Тора мне в анальное отверстие, а йогурта Бордула на ночь!
Мяугхк…
Честно. Я в ахуе. Такого я не ожидал. Нет, я даже был готов, что увижу, как Драник-та выдирает Катю, но чтобы…
Катя выдирала Гила?
Картина мне открылась в лучших традициях леди Демитреску.
Высокая Катарсия ходила вокруг раскрасневшегося Гила в одной рубахе и со спущенными штанами. Она как раз закончила его шлепать по заду и теперь поманила пальчиком, принуждая лечь на спину, прямо на импровизированную лежанку из мха.
— Д…да, леди Катарсия, — с блаженной улыбкой послушался серый Леголас.
Блондинка воркующе процедила:
— Ты был плохим эльфенком, Гил. Да. Прервал меня и своего вестника. На самом интересном месте. Так что теперь я накажу тебя. Да-да. Ты получишь сполна. Что заслуживаешь.
Гил разве что слюну не пускал:
— Да, о леди Катарсия. Накажи меня.
Она подняла ножку и наступила парню промеж ног, слегка вдавливая. Гил застонал, а я непроизвольно поморщился.
— Не так сильно, леди Катарсия, умоляю.
Она улыбнулась, надавила сильнее.
— О-о-о-о-о, ради Ашхаи… О-о-о-о…
Леголас схватился руками за рот, чтобы не издавать болезненные звуки на весь лагерь. Катарсия пожалела парня, носочком грязноватого сапожка прочертила линию от члена до лица. Гил понял, что от него хотят, стал целовать сапог, одновременно стягивая его. Но вот замер, испугано посмотрел в глаза своей садистке.
— Продолжай, — милостиво разрешила Катя. — Старайся лучше. Чтобы мне нравилось. Вот так. Нежнее. Да.
Гил трясся от вожделения и желания угодить.
Катарсия не дала снять с себя обувь:
— Хватит. Долго возишься. Лежи смирно. Не дергайся.
Мило улыбнувшись, эльфийка отдернула ногу, стала расстёгивать пуговки на кожаных лосинах. Одна пуговка, вторая. Стала стягивать их с себя, поморщилась, завиляла бедрами, с трудом приспуская штаны. Широкие бедра сопротивлялись. Она виляла попкой так, что бедный Гил заерзал на месте. Я заметил, как его хер встал торчком.
Моему взгляду открылись сногсшибательные кружевные трусики эльфийского покроя. Твою мать! Я таких трусиков в жизни не видел. Кружева словно живут своей жизнью, а ярко-красный цвет сведет с ума самого добродушного быка.
Катарсия не стала церемониться. Она даже штанишки приспустила только до колен. Одно плавное движение, и она стоит прямо над головой Гила. Подцепила трусики, заправила ткань на левую ягодицу и… села попкой на лицо эльфа.
— М-м-м-м… — услышал я приглушенные звуки парнишки.
Катя выдохнула, запрокинула голову, закатила глаза:
— Мой мальчик. Хорошо… Да-а-а-а… Вот так…
Эльфийка стала ерзать на бедном Гиле. Парень ухватил ее за бедра, и я отчетливо услышал влажные звуки. Несмотря на все тяготы, он старался.
— Еще… — простонала Катя и ухватив себя за ягодицы, раздвинула их, насаживаясь на Гила сильнее. — Да-а-а… вот так…
Эльфийка старалась стонать потише, но то и дело проскакивали громкие нотки.
Я наблюдал за этим с открытым ртом. Катя никогда не ассоциировалась с доминантной извращенкой.
Блюм не дал насладиться картиной до конца. Придурковатый кот не хотел подглядывать. Он, похоже, хотел присоединиться, намереваясь протиснуться между ветками прямо здесь и сейчас. Но этим бы спалил меня. Поэтому пришлось наступить на него.
— Идиот, куда ты лезешь… — шипел я не него, вдавливая кизрума в промёрзший грунт.
Котоящер изворачивался, драл меня когтями, но, слава Сознатике, не верещал. Видимо, тоже понимал, в каком мы положении.
Я уж думал переселиться в него и послать нехер напрямую, но каждодневное прокусывание пальцев не приносило удовольствия, а до того, чтобы таскать с собой нож я еще не додумался.
— Твою котову мать, дай посмотреть…
— Мяукгхк…
— Кто там? — послышался голос Кати. — А? Кто?
— Сука ты, Блюм. Настоящая, мерзкая… сука…
Я ухватил кота за шкирку, и уже не парясь, зашвырнул его на дерево. Блюм верещал, кувыркался в воздухе. Я уже начал нервничать, что промахнулся, и придурок теперь улетит в звездную высь, а мне придется его вылавливать, но в последний момент он уцепился за ветку.
— Вот и посиди там, неадекват ушастый.
Кизрум не желал сдаваться. Издавая странные звуки, он спрыгнул с дерева, явно намереваясь исполосовать мне морду, но промахнулся… свалился прямо на шалаш.
Из образовавшейся дыры на меня уставилась Катарсия. Кот, поняв, что его затея провалилась, вынырнул из шалаша и удрал в закат.
Катя не стала сильно переживать из-за произошедшего. Наоборот, ее лицо расплылось в удовольствии, а Гил застонал громче из-за увеличившегося трения попкой по его лицу.
Набухший член стал думать своей головой. Вампирская кровь закипела, когда я увидел… ее. Соображать я уже не мог. Взять… взять… взять…
Раз уж меня спалили, то я войду. Что и сделал.
Катарсия со стоном удовольствия сильнее вжалась в лицо Гила, не отрывая от меня взгляда, затем неспешно встала, натянула на попку лосины.
