— Тил, — позвал я и указал на горшок.
Да, старик был бесполезным, да, он постоянно душил своей тоской, когда сидел рядом. И всё же с тем, чтобы подсадить на горшочек, должен был справиться. Но вместо помощи он указал на себя и, тяжело вздохнув, сказал:
— Папа.
— Тил, — я настойчиво тыкал пальцем в горшок, но старик даже не посмотрел туда.
Он взял меня, надавив на живот, и усадил к себе на колени. Я едва терпел. Не может быть, чтобы он не справился с такой простой задачей!
Нир, ползавший по ковру в поисках еды, заорал и указал на старика:
— У!
Мне было не жалко уступить Ниру. Но он отвлекал и без того бестолкового старика от самого важного сейчас.
— Тил, — взмолился я и указал на горшок, а потом на себя.
Но он не понял и зачем-то надавил мне на живот.
— Газы, Эйр?
Я посмотрел на него укоризненно и помочился. Сразу стало легче.
— А, ты в туалет хотел, что ли. Никак не пойму тебя. Как Арха уходит, так всё.
«Ты даже не попытался».
***
И всё-таки мне было интересно, кто мой настоящий папа. У Нира был старик, и видно, что он яблочко от этой яблоньки. Значит, есть и у меня.
Кто моя мама, я уже догадался — та самая Нела старика, которая не приходит. Арха называла её «лесной девой» с пренебрежением и иногда упрекала, обращаясь ко мне или Си: «Ну что, бросила вас Нелари? Я за вами присмотрю». А старик был помешан на ней — вспоминал всё, рисовал и бесконечно страдал.
Какой была Нелари на самом деле, я не знал. Но было немного обидно, что бросила. Если бы не бросила, Арха не пытала бы меня своими ежедневными массажами, наверное. Да и мама была бы не только у Нира, но и у меня. Хотя Ни не возражала быть мамой для меня, всё равно неудобно — не моя ведь. Забирать у Нира не хотелось. Он хороший.
Любопытство бывает наказуемо, и в один день я действительно встретил его. Что он мой отец, я понял сразу. От него жглось почти как от меня, и не только изнутри, но и снаружи. У него были такие же чёрные кудри, как у меня с Коном, и кожа бледная.
— Папа? — спросил я.
Он подхватил меня, больно сжав, и усадил на колени. Горячий, как я.
— Отец, — кивнул он. — Я уж думал, забыл. Но нет, сразу узнал, смышлёный.
Я его не помнил, но узнал. От отца пахло яростью и щипало. Мне это не понравилось, но было приятно, что не только у Нира, но и у меня есть свой папа. И не просто папа. Настоящий отец, звучит гордо.
— Карн, аватаром приходи, — возмутилась Арха.
— Да брось, матушка. Я ненадолго.
Получается, она не няня, а родная. А аватаром — это когда эмоции плохо чувствуются, как у Архи с Коном? От отца они ощущались ярко. Даже не так, как от старика, иначе. У него они были острее, а у отца будто оголённые. Мне они не понравились. Не понравился и его полный предвкушения взгляд на меня.
— Когда Эйрин уже пойдёт? — спросил отец Арху.
Та лишь пожала плечами.
— Он очень слаб. Не торопи события.
Отец вернул меня лицом вниз на лежанку, и я вдруг понял, что ему всё равно, что я чувствую. Ему даже радостно, что мне неудобно. Он не такой, как глупый старик. Отец, похоже, не любил слабых, и делал неудобно специально. А я был слабым и ничего не мог с этим поделать. Только спрятаться. А ещё никогда не начинать ходить. Если этот страшный пылающий монстр ждёт, когда я выберусь из-под одеяла, значит, лучше под него спрятаться. Навсегда. Или хотя бы пока не найду маму. Это я и сделал, прикрыв голову уголком.
— Прячется, что ли? — спросил отец, и сердце от испуга забилось часто-часто.
— Он часто так делает — не любит шум, голова болит, — спокойно объяснила Арха. — Отойди и приходи аватаром в следующий раз.
— Позовёшь, как поползёт хотя бы, — прохрипел он.
И тогда я понял, что стоит поумерить пыл и с попытками ползать тоже. Хорошо, что вовремя узнал. Нир успокаивающе обнял меня. Хорошо, что он рядом.
========== Часть 6. Хорошо, когда есть брат ==========
Я прятал голову под одеяло и старался не показываться Архе на глаза. Знал, что она обо всех моих успехах расскажет отцу. А отец придёт на них посмотреть и тогда… Я не знал, что будет тогда, и знать не хотел.
— Эйр, ты же на поправку шёл, — сокрушалась Арха. — Хотя у тебя, наверное, от излучения Источника опять оболочка ослабла. Да, так и есть.
Арха вздохнула и погладила по руке мягко.
— Надо сказать Карну ещё раз, чтобы не приходил истинным телом. А то калекой останешься.
Что такое «остаться калекой» я не знал. Но мне было радостно, что Арха теперь делает больно не так долго и не так сильно. И я лежал, прикрывал голову одеялом, даже если она не болела, и капризничал больше обычного.
— Поешь, Эйр, — Арха откинула одеяло.
Я поморщился.
— Давай немного, — она усадила меня и поднесла ложку ко рту.
Я отвернулся для порядку и возмутился, чтобы она всё-таки впихнула ложку — не отпустит ведь, пока не съем. Но пусть видит, что я недоволен, и что аппетит плохой.
Я вяло жевал и смотрел на неё так жалобно, как только мог. Но она была неумолима и пихала в меня ложку за ложкой. И зачем мне эта каша?
— Ты ведь хочешь вырасти большим, как Нир? — проворковала она и указала на брата, охотящегося за дымчатым котом на ковре.
«Нет, таким, как Нир, я точно быть не хочу. Он же глупый, кто так ловит кошек? К тому же Ист злой, он вечно кусается и царапается».
— Вижу, что хочешь, — Арха всунула в меня ещё ложку. Я посмотрел в два раза жалобнее.
Ситуацию спас орущий Нир — кот полоснул его по руке до крови и, подняв хвост трубой, с видом победителя удалился из комнаты.
— Ну вот, полез к коту — по руке получил, — равнодушно заключила Арха и посадила Нира на соседнее колено с тенью брезгливости.
Нир орал, утирал слёзы, ему щипало, но Арха только мазнула по руке заживляющим и упрекнула брата:
— Эйр никогда не кричит, пока ты ешь. Дай и ему пообедать спокойно.
Нир округлил глаза от такой несправедливости и притих. Когда больно — старик дул и жалел. Нир ожидал сочувствия от Архи, наивный. Но я-то знал, что у этой женщины вместо сердца морозный корень. А Нир, хоть глупый, но брат. Я протянул руку и погладил его по голове.
— Нил, — сказал я.
Он рассмеялся и обнял меня, чуть не расплескав кашу по Архе. Она нахмурилась было, но передумала и махнула рукой.
— Что за сговор, хитрецы!
Я улыбнулся, посмотрел на неё победно, почти как кот на Нира. А Нир обнимал и даже не подозревал, что его жертва помогла мне спастись от каши. Брат — это хорошо.
========== Часть 7. Мужчины не плачут ==========
Арха нервничала. Как и всегда, когда рука у неё уже просвечивала, а старик не шёл. В последнее время он уходил часто и надолго, и Арха терзала меня сверх всякой меры.
— Эйр, постарайся ещё, — попросила она.
— Нир уполз, — предупредил я.
Брата жизнь ничему не учила — он опять подбирался к подставившему пузо Исту. Дурной кот любил подразнить, чтобы его захотели тронуть. А потом безжалостно бил когтями и кусался, торжествуя. Зачем кот устраивал ловушки, я не понимал. Но Нир каждый раз вёлся. Лучше бы Гая погладил — этот кот добрый.
— О, скажи ещё раз, — проворковала Арха. — У тебя получилось!
— Арха, спаси Нира, — взмолился я и указал пальцем на уже готового напасть Иста.
— Ари, — поправила она.
— Не трогай! — взмолился я, и Нир замер.
— Мягкий, — вздохнул он, и всё-таки потянулся.
Но Ист, видимо, отвлёкся на моё предупреждение, и Нир его схватил крепко — так, что Исту ударить не получилось. Я ощутил злобу проигравшего кота так явно, что становилось не по себе. Казалось бы, что такого? Просто взяли на руки. Но нет. Не для Иста. Он вывернулся, шипя, и укусил Нира.
— И злобный, — вздохнул Нир, выпуская.
Помятый кот ушёл, нервно дёрнув хвостом. Брат не плакал — Ист не успел больно укусить. Нир промыл укус и взял клубничную грушу из сада. Его жизнь наладилась.
— Руки помой, — Арха забрала плод.
— Уже, — возразил Нир и показал на таз с морозным корнем.
