Он и вправду помыл руки, а Арха и не заметила.
— Покажи, — нахмурилась она.
Нир послушно показал ещё мокрые ладони и получил плод обратно.
— Мне пора уходить, — Арха спрятала полупрозрачные кисти в широкие рукава. — Ведите себя хорошо.
Лицо она ещё поддерживала, но и оно начало таять. Арха накинула капюшон и торопливо вышла в коридор. Больше я её не чувствовал.
— Привет, малышня, — хрипло поздоровались из окна.
Я узнал отца и едва удержался, чтобы не прикрыть голову одеялом. Ему это не понравилось в прошлый раз. Аватаром пришёл, и эмоции не давили, чувствовались даже хуже, чем от Архи.
— Давай играть, — предложил Нир и улыбнулся.
Отец криво ухмыльнулся.
— Давай.
Я смотрел на них, потерянный. Отчего-то вспомнился дурной кот, когда Нир подошёл и протянул руки к отцу. Но нет, отец не ударил когтями. И даже не укусил. Он просто завязал Ниру глаза и раскрутил.
— Будем играть в холодно-горячо, — предложил отец. — Ищи кота. Не найдешь — будет горячо.
— Играют не так, — возразил Нир. — И кот убежал.
— Уже вернулся, — уверил отец.
Ист и вправду вернулся, решил отомстить. Он прокрался в комнату и теперь нарезал круги вокруг Нира, с нетерпением подёргивая хвостом.
Отец ухмыльнулся гаденько, и я понял, что дурными бывают не только коты. От отца веяло тем же, чем от Иста. Предвкушением пакости. Восторгом.
— Со мной играют так, — пояснил отец.
Я хотел бы предупредить Нира, но язык не слушался. Почему-то не получалось издать ни звука. Страшно! И я смотрел, как Нир шарил руками, а Ист поджал уши и в нетерпении водил пушистым задом из стороны в сторону, готовясь к прыжку.
Отец посмотрел на меня, и стало совсем не по себе. Он ждал от меня чего-то. Что я разделю их с котом восторг?
Я отвернулся и посмотрел на Нира. Ист прыгнул и полоснул брата по руке. Нир заорал.
— Лови, — велел отец.
Но Нир сидел на ковре и плакал, прижимая к себе руку.
— У-у-у!
— Мужчины не плачут, — упрекнул отец.
Но Нир только зашёлся громче. Отец поднял его за шиворот и вкрадчиво спросил:
— Хочешь стать девочкой?
— Не… Больно…
Нир рыдал и утирал слёзы.
— Тогда не ори, — отец опустил его на ковер.
— А разве можно стать девочкой? — заинтересовался вдруг Нир и перестал плакать.
Я прикрыл глаза, не в силах выносить это. Точно был какой-то подвох. Вряд ли девочками становятся так просто, зачем спрашивать об этом у страшного элькрина?
— Конечно, — уверил отец. — Будешь плакать — отрежу лишнее между ног, и станешь девочкой.
Нир округлил глаза.
— Писю?
— Да, — пообещал отец.
— Я не буду плакать, — пообещал Нир.
Он подполз к тазу и промыл царапину. Только сейчас я заметил, что у него вся рубашка в крови. Арха ругаться будет…
А отец сел рядом со мной.
— Эйр, ну-ка покажись.
Он вытащил меня из-под одеяла и усадил на колени. Мне было дурно. Никак не получалось разобрать эмоции отца — то ли рад, то ли не рад. Какая разница, если это всё равно не к добру? Улыбаться ему не стал, только посмотрел внимательно.
— Когда ты уже вырастешь? — вздохнул отец.
— Не знаю, — вяло ответил я.
Отец вручил мне металлическую коробочку с рунами и велел:
— Наполняй.
Я взял, но думал о другом — ещё не пришёл в себя от осознания, как получаются девочки. Си так тихо плакала, потому что боялась, что ей снова что-то отрежут? Но ведь Нир тоже плакал, почему ему до сих пор ничего не отрезали? Или ему везло? И я плакал тоже…
— Си тоже отрезали писю? — прошептал я.
— Нет, у девочек сразу маленькая, — успокоил отец. — Не отвлекайся. Занимайся, чтобы стать сильным, Эйр.
Руки ныли от утренних упражнений. Но перечить отцу не стал, а то мало ли. И я послушно стал выпускать багровое пламя из рук. Больно! Всё вокруг расплылось, и я поспешно зажмурился.
— Мужчины не плачут, — отец нахмурился.
— Я не плачу, — возразил я и насупился. — Оно само.
Отцу понравилось.
— Ты должен быть сильнее, чем оно, — объяснил он. — Улыбнись. Станет легче.
Я шмыгнул носом и ухмыльнулся кривенько, как отец. Вправду стало легче. К тому же Нир вточил очередную клубничную грушу и восстановил душевное равновесие, теперь его счастье поддерживало и меня. Хотя руки сильно ныли, я твёрдо решил не плакать. Всё-таки слёзы ничего не изменят. А писю потерять страшно. Когда-нибудь я вырасту и буду так пугать отца. Помучаю его массажами, как Арха, заставлю наполнить гору сосудов. Посмотрю на него, как он не заплачет от такого!
Комментарий к Часть 7. Мужчины не плачут
Клубничная груша
https://vk.com/album602951280_276193707
Художник Сладкое безделье (https://vk.com/idlenessmallow)
========== Часть 8. Стёклышко ==========
Время шло. Отец больше не приходил, но я запомнил его слова хорошо. И потому при Архе только изображал слабые попытки ползать. На всякий случай. Лежать было скучно, но страх оказался сильнее. К счастью, после обеда Арха уходила, и я мог ожить.
Стоило ей уйти, как я хватал в охапку пушистого Гая и бежал с Ниром к Си. Сестра была очень милой — смеялась, будто эхом, гладила с нами котов, но пока ещё не ходила. У неё вились волосы, как у меня, только они были не чёрными, а золотыми. Но все равно это было приятно — до сих пор я находил сходство только с отцом. Отец пугал, а Си — нет. Они даже одеждой приятно отличались — у отца была светлая рубаха, как вонючие балахоны Архи, а у Си — тёмные платья с бантиками. Выбор очевиден. С ними даже кошки любили играть, не то что я. А потом можно было прилечь прямо на ковре отдохнуть, и никто не ругался. Старик даже уносил меня обратно на ночь — обычно сил вернуться не хватало.
А ещё в нашей жизни появилась старшая сестра. Её звали Юру. Она была выше Нира, худая и остроухая, голос звенел, как у старика. А ещё у неё были очень красивые рыжие косички с бантиками, правда, трогать их она не разрешала. Даже кошкам. Она болтала без умолку и быстро бегала. А вот гладить кошек не умела толком, приходилось учить её на добряке Гае.
— Вот так, — показал я.
Она осторожно прикоснулась своей странной узкой ладошкой, запустила тонкие пальцы. Гай недовольно дёрнул шерстью.
— Нежнее, по шёрстке, — объяснил я. — А лучше за ушком.
Юру попробовала, даже засопела от натуги.
— Не мурчит…
— Он ленивый просто. Ему приятно, смотри как подставляет и щурится, — уверил я.
Гай потёрся о руку Юру и замурчал.
Она так обрадовалась! Меня чуть не утопило в её восторге.
— Замурчал! Эйр, получилось!
— Не кричи так, он не любит, — предупредил я, но Гай уже вырвался и побежал, забавно болтая жиром на боках.
— Эх, жаль, убежал! Ну ничего, — Юру протянула мне свою игрушечную овечку с блестящими глазами-бусинками. — Держи! Её зовут Юси, — объяснила она и вручила мне игрушку.
Овечка мне очень понравилась — пушистая и мягкая. Не настолько, как Гай, зато с карманом в животе. Правда, она сразу понадобилась Си, и наобниматься я не успел. Ну и ладно.
Ко мне подсел дедушка, отвлёк. Он всегда приходил вместе с Юру. У него косичек не было, и бантиков тоже. И волосы были не такие красивые — короткие, криво подстриженные, рыжие с проседью. Зато он знал много песенок и бренчал на лютне. Правда, нам её в руки не давал — сразу видно, в кого Юру такая. Только у неё косички, а у него лютня.
— Привет, малыш! Как твои дела, Эйр?
От него повеяло печалью. Я стал вычёсывать Кона старательнее, чтобы перекрыть удовольствием кота неприятные эмоции дедушки.
Но кот был всё-таки недоволен, что я отвлёкся, и печаль дедушки надавила сильнее.
— Привет, деда, — кивнул я и потёрся головой о его плечо синхронно с котом.
Дедушка улыбнулся, прижал к себе. Кот убежал, стало совсем нестерпимо. Я утёр слезу и обнял дедушку.
— Деда.
— Я помогу тебе, малыш. Прости, я знаю, что ты всё чувствуешь. Я не могу перестать грустить, но могу научить тебя защищаться от чужих эмоций.
